В этом учебном году мы с братом оба занимались в школе во вторую смену, и первую половину дня опять же вместе находились дома. Как-то в отсутствие родителей вздумалось мне провести маленький опыт по физике. После завтрака, когда из остывающего чайника еще шел пар, я, открыв крышку, решила подержать над чайником наш домашний градусник для измерения температуры тела. Ртутный столбик стал быстро подниматься вверх, достиг предела, и градусник лопнул. Пришли на обед родители и узнали, что разбит градусник. Но когда я изложила, при каких обстоятельствах, папа ругаться не стал, сказав, что отчитал бы меня, если бы я это сделала по нерасторопности, «как неуклюжая курица», а за опыт – ничего не будет.
Теперь-то я знаю, что дышать парами ртути опасно. Но тогда мне нравилось играть с капельками ртути, которые, словно живые, при малейшем прикосновении дробились на мельчайшие частицы, а потом сливались вновь. Эту каплю ртути я оставляла в алюминиевой мисочке из набора кукольной посуды. Ртуть покрывалась сверху белыми похожими на кристаллики снега иголками, образуя с алюминием еще неизвестное мне соединение. Но родители выбросили прочь эту мою забаву.
49. Школьные подруги
Закончив осенние уборочные работы, подготовку к зиме и взяв отпуск, наш папа решил осуществить давно запланированную поездку в город Ташкент, где жили его родственники. Ехал до Ташкента и обратно поездом, так что и на дорогу ушло у него много времени. Мы уже успели и соскучиться. Но вот, наконец, он вернулся, нагруженный гостинцами и подарками. Помню, привез целый мешок сухофруктов: яблок, урюка, кураги, изюма, чернослива, алычи. Из свежих фруктов запомнились алмаатинские яблоки и гранаты. И я спешила угостить сладостями своих школьных подруг. Распаривала в кипятке курагу, чернослив, приносила в школу и рассказывала с папиных слов девочкам о том, в каком великолепном среднеазиатском городе живут мои родственники, и о том, что Хабаровск (тех времен) после Ташкента кажется маленьким рабочим городком. Больше всего мы любили тогда секретничать с Таней Казьминой, учившейся со мной с самого первого класса. Таня была одной из лучших учениц, увлекалась спортом, особенно гимнастикой. Красивая девочка с вьющимися короткостриженными волосами. Она имела двух старших сестер. Ее папа занимался селекцией дальневосточных плодовых культур, как и папа другой нашей ученицы – Гали Щегловой. Галин папа приходил как-то к нам на урок ботаники и рассказывал о своей работе.
Но вот в наш класс во второй четверти поступила новая ученица – Кира Кунцит(е). Она была дочкой военнослужащего, направленного для прохождения дальнейшей службы на Дальний Восток. Класс пришел в полное замешательство, все оглядывались на новую ученицу, так не похожую на наших девочек. Рослая, очень симпатичная с длинными темно-каштановыми косами и светло-голубыми глазами. Как скоро выяснилось, Кира по национальности была латышкой (по отцу). Очень развитая и способная девочка. Училась она хорошо, но главное, чем поразила она нас, это умением красиво рисовать. Ее альбом мы разглядывали с восхищением. Я помню ее зимние пейзажи, сумеречное небо темно-фиолетовых тонов, раскрашенные белым карандашом заснеженные крыши маленьких домов, из окон которых струился ярко-желтый свет. В нашем классе были красиво рисовавшие мальчики, но Кира затмила и их. Она была талантлива. Одно дело тяжело давалось ей – физкультура. Впрочем, не ей одной.
В шестом классе в зимнее время от нас требовали быструю ходьбу на лыжах, и не просто на школьном дворе, где лыжня только начиналась, а далеко – по специальной трассе, уходившей в Зеленстрой, где проводились лыжные соревнования. В дни с уроками физкультуры надо было нести с собой в школу, помимо портфеля, еще и увесистую сумку с лыжным костюмом. Вначале я пыталась как-то увильнуть от лыжных марш-бросков. Но папа, пришедший на родительское собрание, обнаружил, что я пропускаю уроки физкультуры. Деваться было некуда, пришлось и мне встать на лыжню. Потом я втянулась, не слишком быстро, но шла. Преподаватель физкультуры – тоже на лыжах – обгонял нас, чтобы проконтролировать тех детей, которых и след простыл. Я говорила выше, что в классе у нас были очень спортивные дети – как мальчики, так и девочки. Уж им-то никаких трудов не составляло пробежать требуемое количество километров. Разгоряченные и несколько взмокшие возвращались мы опять в школу.
И как раз самый ловкий и натренированный мальчик в нашем классе, сидевший к тому же с Кирой за одной партой, и приглянулся ей. Довольно симпатичный мальчик – Валера Д. Учившийся слабо, Валера вдруг однажды получил пятерку по английскому языку. Благодаря Кире. Нам задали на дом подготовиться к игре в лото: принести большие карты, расчерченные на клетки, маленькие картонные фишки с английскими словами. Валера, конечно, ничего этого не принес, все сделала для себя и для него его соседка по парте.
Жила Кира в Военном городке недалеко от Эмальзавода и в школу ходила по улице Большой. Я показала ей дорогу домой через нашу улицу, и Кира частенько возвращалась со школы нашей дорогой. Мы доходили до поворота к Красному дому, затем Кира по шпалам шла сама. Дружила она больше с Галей Александровой, иногда мы были втроем, иногда – по двое. По примеру Киры я стала коллекционировать картинки от конвертов, наклеивать их в альбом. Со временем получилась большая тематическая коллекция.
Однажды в клубе Военного городка проходил концерт войсковой части, и мы с Кирой и Галей попали на это выступление. Хоровой ансамбль военнослужащих прекрасно исполнял вальс «Амурские волны». Аккомпанировала на аккордеоне и руководила хором мама Киры – Вера Николаевна. Эффектно одетая женщина сценичной внешности – высокая, статная, красивая – стоя играла на аккордеоне. А музыкальные номера в ее сопровожде-нии были просто великолепными. Вера Николаевна была профессиональным музыкантом. В Прибалтике, откуда прибыла их семья, она много лет выступала в составе эстрадного квартета «Танго». Она в совершенстве владела инструментом, играла на нем очень красиво и артистично. Я не сводила с нее восторженных глаз. С этого дня она стала моим кумиром.
Иногда я приходила к ним домой, и мы с Кирой просили Веру Николаевну поиграть. Я помню ее аккордеон – полный золотисто-желтый перламутро-вый с клавиатурой цвета слоновой кости. Впрочем, был и еще один аккордеон, на котором играл отчим Киры, и сама она тоже немного играла и на фортепи-ано, и на аккордеоне. С ними жила бабушка Киры – мама Веры Николаевны. И бабушка, и мама Киры были эстонками. Кого-то из детей военнослужащих Вера Николаевна обучала музыке на дому. Ну а я, постепенно освоив самостоятельно игру на инструменте двумя руками, разучивала пьесы из самоучителя, что-то подбирала на слух.
50. Санаторий «Уссури»
Близился конец второй четверти. За хорошую учебу двух детей работников Эмальзавода направили на зимний отдых в санаторий «Уссури». Дали такую путевку для меня моей маме. Как потом рассказывала мама, на профсоюзном собрании ее однажды просили выступить, поделиться опытом: как она добилась того, что дочка хорошо учится. Мама выступила.
Вторым ребенком, кому выделили путевку, был тот самый мальчик, но я стеснялась и несколькими словами с ним перекинуться. Дня за два до наступления Нового года я поехала в санаторий, находившийся вблизи поселка Бычиха под Хабаровском. Кормили в санатории очень сытно и вкусно, за красиво накрытыми столами. В большом зале показывали кино, концерты; устраивали всевозможные игры, вечера. Долго готовились мы к карнавалу. Костюма у меня не было, и я решила на свое темно-зеленое платье нашить много бумажных цветов, которые сама разрисовала и вырезала. Каких цветов я только не придумала, старательно раскрашивая их цветными карандашами. И воспитательница заметила это. На заключительном сборе детей мне вручили подарок – книгу – за костюм «Весна» на карнавале. Книга мне понравилась, она называлась «Кто честен и смел». Отдохнувшая, посвежевшая вернулась я в свою семью, и весь вечер в день приезда мы с братом и папой весело дурачились, радуясь встрече.
