Это старый стол для пинг-понга. Мы довольно часто играли, в стародавние дни. Пинг. Понг. Пинг. Понг. Дурацкая, если правду сказать, игра. Единственный мой вид спорта. Роберт относился к нему очень серьезно, как и к большей части всего прочего. Удар тыльной  стороной ракетки у него был так себе, зато удар справа - превосходный. Вы этого не  знали? Превосходный удар справа.

И знаете еще что? Насчет вас. Вам не нравится, когда я прибегаю к вульгарным словам - я по лицу вашему вижу - по губам, - но не нравится, и когда я говорю иначе - использую слова высокопарные, вроде - ну, вроде «экстаз». Это вам досаждает. Я вижу, вижу. Хотите знать правду? Вы живете на языковых равнинах. Ни головокружительных горных видов, ни адских подземелий - так: ровное место. Своего рода Канзас. В доме ваших слов нет ни чердаков, ни подвалов.

Как часто я, заманив вас сюда, предъявляла вам обвинения в совершенных вами преступлениях. За то, что вы разбили мне сердце, вам надлежит умереть. За то, что вы обратили в призрака моего мужа, вам надлежит умереть. За то, что вы украли у меня мое тело, вам надлежит умереть. За то, что вам не хватает воображения, вам надлежит умереть. Разрушительница сердец! Погибель жен! Убийца мужей! И я прорубала вам голову вот этой самой лопатой, закалывала вас вон теми садовыми ножницами, душила голыми руками… такое сладкое чувство - ваша шея переламывалась под моими большими пальцами. Нужно очень сильно ненавидеть, чтобы проделывать это. Вы когда-нибудь ненавидели человека настолько, что вам хотелось его убить? Я много о ней думала, о моей ненависти. Любовь - для меня, - как выяснилось, имеет пределы: верность Роберта. А вот ненависть к вам дышала чистым воздухом бесконечности.

Беда только в том, что ненависть далеко не уводит. Ты быстро достигаешь определенной точки, а дальше - ну ни в какую. И знаете почему? Могу вам сказать.  Потому что, когда ненавидишь кого-то, по-настоящему ненавидишь, обращаешь ее в шарж. Леди в Черных Кружевных Трусах. Девушка с Золотыми…  и ты, ты сама заполняешь собой оставшиеся пустыми места. Даже ненавидя вас, я знала - знала - что на самом-то деле я вас не вижу - совсем. Я оказалось повинной в вашем же преступлении: в нехватке воображения. Я понимала, мне следует быть спокойной - быть поспокойнее. Следует подобраться к вам как-то иначе. И тогда, мало-помалу, я принялась делать над собою усилия, болезненные усилия. Принялась создавать вас в воображении.

Не поймите меня неправильно. О том, чтобы остаться честной по отношению к вам - остаться хорошей, - не могло быть и речи Мне просто требовалась более точная картина. Которая позволила бы понять, что делать дальше.

Мое озарение - мой гениальный ход - потому что ненависть наделила меня блестящим умом, блестящим - было вот каким: вообразить, что вы, в конце-то концов, не так уж и отличаетесь от меня. Не отличаетесь от меня! Вы! Разумеется, я неистово противилась этой мысли. Она казалась непереносимой. Вы! И потом, в ней крылась опасность - серьезная опасность. Если вы не были во всем от меня отличны, если не были «просто телом», тогда я сталкивалась с новой угрозой, угрозой того, что я - и все-таки, рискнуть стоило. Постепенно я уступала - принимала эту мысль - я отдавалась ей целиком. Да, это был гениальный ход, высвобождающий удар! Моя глубочайшая месть! Ибо едва вы уподоблялись мне, едва обретали черты более-менее человеческие, вы становились способной на - ну, на все, на что была способной я. На страдание, к примеру.  Страдание! Несчастье, жгущее огнем! Возможно, вы вовсе и не были ведьмой. Возможно, вы были - о, как знать, - одинокой, понесшей утрату, болтающейся на конце собственной вашей веревки несчастной женщиной. Ну да, почему бы и нет? Любящей: и это тоже. Превосходно! Превосходно! Любящая женщина. Любящая женщина была бы способной на… чувства. На сочувствие. Она могла бы даже оказаться способной на то, чтобы воображать меня.

Вот тогда я и решила выставить дом на продажу. Был же шанс, что вы придете ко мне… Должны были прийти. Потому что, ну правда, ну кто бы тут устоял? Экскурсия с гидом - и с каким! - по этим нереальным комнатам… по дому, населенному призраками… Конечно, в дом вы уже однажды влезли и по простыням моим покатались. И как, - понравилось? Вас это возбудило? Я их изрезала на следующий день, изодрала в клочья. Пугающая дерзость вашего визита - что бы еще он о вас ни говорил - предполагала вкус к… не назвать ли нам это так: к приключениям? Он, этот визит, сказал мне, что вы способны ухватиться за возможность проникнуть сюда еще раз. К тому же, в тот раз вам не удалось толком здесь оглядеться. Я представляла, как Роберт, чтобы не привлекать внимание соседей, ведет вас в темноте, как вы держите его за руку, пересекая сонные ландшафты погруженной во мрак мебели, поблескивающей там и сям в свете уличного фонаря. Вы возвращали мне мой визит, хоть тогда и не знали об этом. И уж конечно, вы так и не смогли увидеть ее - прославленную жену - меня. Вот в этом и состояла задача. Приманить вас. Это, должно быть, - о, ни с чем не сравнимое, как я себе представляла, удовольствие - увидеть жену своего любовника: посочувствовать бедненькой, а я знаю, у вас бы это получилось прекрасно, и втайне отпраздновать победу над ней. Не говоря уж о том, чтобы сравнить ваше тело с ее, чего вы несомненно жаждали. Жена Роберта. Вот она, его жена. Почему он ее просто не укокошил? Впрочем, быть может, вы искали наслаждений порядка более высокого - наслаждений чувством вины… дрожью раскаяния… и прочих утонченных прелестей в этом роде. Ведь мы, я думаю, согласимся, мы с вами, что вы - женщина, неравнодушная к маленьким радостям жизни. Ну, разумеется, и я бы свое удовольствие получила. Ваш визит сказал бы мне то, что я всегда так страстно желала узнать: сообщил ли вам Роберт о сделанном им признании. Потому что, если бы сообщил, вы бы ни за что не пришли. Впрочем, я знала, что вы придете. Я желала вашего прихода. Ставила на него. Я  раскину - точно паук - объявления, и вы прилетите - как муха. И я покажу вам дом. Расскажу мою историю. А после, когда вы все увидите, когда поймете, что натворили, - вы, женщина тонкая, женщина, подобная мне, - после вы поймете и то, как вам следует с собой поступить. И поступите правильно.

О нет, не сразу, не в тот же день. В какой-то другой или, скажем, однажды ночью, часика в три утра, когда вы без всякой на то причины проснетесь и не сможете снова заснуть, когда каждая мельчайшая частность вашей жизни покажется вам неверной, когда вы заглянете в свое сердце и увидите крыс, летучих мышей и мертвые кости, когда душа ваша обратится в ком ледяной коросты, тогда, если вы внимательно вслушаетесь, в ваших ушах зазвучит мой шепот. И вы наберетесь храбрости. Знаете, оно ведь не трудно. Столько всяких способов! В каждой комнате отыщется что-нибудь острое, какой-нибудь тупой, тяжелый предмет, опасные приспособления любых разновидностей. Таблетки в шкафчике, отрава в подвале, ножи в кухонном буфете. Веревка. Высоко расположенное окно. Просто, как дважды два. Проще пареной репы. Вам известно, где в нашем городе продают оружие? Женщине вроде вас купить его не составит никакого труда. В висок. В рот. В сердце. В ровное место между глазами. Подумайте об этом! Рука ваша вытянута поперек кровати, голова откинута назад, волосы рассыпаны по подушке. Так благопристойно, так… романтично. Вам же нравится вот так о себе думать, верно? В смысле - романтическая женщина. Женщина из кино - волосы, разметенные ветром, платье, липнущее к ногам. Хотя нет - нет - если подумать, возможно, вашему стилю отвечает иной конец. Ну, допустим, такой. Обледенелая дорога, неожиданный поворот, неистово вращаемый руль. Неплохо? Вам по душе? Ведь это, знаете ли, был не несчастный случай. Вы что же, и вправду думали - несчастный случай, и только? Случай? Ой, бросьте. Знаете что это было? Придуманное Робертом решение проблемы. Да! И если бы не вы… Да! Вы! Убийца! Вы! Заявиться в мой дом! И этот кошмарный телефон. Роберт что? Что он? Корка льда? Ненавижу телефоны… голоса без лиц… призраки в мертвом доме… разговаривают с тобой в темноте. Шепчут. Чшшш. Я знала, что вы придете. Знала, заявитесь. А вы - знали, что я знала? Про вас и Роберта? Ведь знали же, в глубине-то души. Думаю, знали. Да, думаю, да. Или еще эти мирные сцены… на коврике у огня, маленькая коричневая бутылка между вами… или свернувшись в любимом кресле. Наконец-то покой. Потому что никаким иным способом вам его, знаете ли, нипочем не получить. И мне нипочем не получить его иным способом. Вы дурно поступили, дорогая моя. Боюсь, что так. Разумеется, вы не хотели никому навредить. Разумеется. Вы были очень, очень тактичны. Ну и вот, получите: Роберт мертв, а я… как я вам нравлюсь. Боюсь, вы заварили серьезную кашу. И никуда вам от нее не деться. Ну и лучше покончить с ней поскорее. Так я полагаю. Вот и давайте, сделайте это. Сделайте. Сделайте. Что же вы? Конечно, вам, наверное, удастся протянуть еще немного - какое-то время. Есть же кроссворды, детективы с большими красивыми каплями крови на обложках, мужчины, охваченные… как это… на языке вертится… а, вспомнила. Желанием. Но рано или поздно. В тот или другой день. Где-то там, в будущем. Выглядываешь из окна, и тебе вдруг становится не по себе. Поднимаешься по лестнице, и на тебя нападает внезапная жуть. Что делать? Как жить? Куда пойти? Пойти-то ведь некуда. И заняться нечем. И повидаться не с кем. Понимаете? Так чего ж тянуть? И вечно шелестит в ухе тоненький голосок, вечно шуршит в темноте печальный призрак. Потому-то я и хотела показать вам мой дом. Объяснить вам, кто мы. Чтобы мы поняли. Что нам делать.