Эта коротенькая выразительная речь бедняги заключенного была встречена надзирателями и многими из собравшихся весьма сочувственно, ибо старичок числился последним в списке ораторов, попросивших слова.
И вот сводный тюремный оркестр и хор мальчиков (видимо, детишки надзирателей) исполнили национальный гимн Свербы. Музыка и слова просто божественные… Многие из собравшихся прослезились… Мне, правда, удалось запомнить только первые две строки:
Камня на камне не оставим…
В развалины и пепел обратим…
Все это рифмовалось с «победим!» Очень, знаете ли, впечатляюще…
Пением гимна церемония посещения Большой Новой тюрьмы для нас и закончилась. Правда, многие из придворных еще оставались во дворе тюрьмы в ожидании фейерверка и бесплатных бутербродов, но генерал Нивс сказал, что по его сведениям, бутерброды будут с синтетической ливерной колбасой, и нам уже пора… На всех рассчитано не было…
Глава 14
На следующий день нас повезли осматривать Научный Центр Свербы, расположенный в одном из пригородов столицы.
Мы еще не совсем оправились от посещения Новой тюрьмы и чувствовали себя достаточно скверно. Ночь перед этим почти не спали. Я думал о Терзалии, о далекой Земле и уже не верил, что когда-либо выберусь с планеты Сверба. Капитан же со Степаном и Григорием просидели почти до утра за столом в номере и, перемигиваясь азбукой Морзе, видимо, обсуждали возможные пути к нашему спасению. Азбуки Морзе я не знал, но, судя по унылым физиономиям моих товарищей, пришел к заключению, что дела наши плохи. Выхода пока никто из нас не видел…
По мере приближения к средоточию свербской премудрости, атмосфера учености вокруг нас сгущалась, Все чаще по обочине шоссе мы имели счастье созерцать огромные деревянные щиты серого цвета с высказываниями громдыхмейстера на околонаучные темы:
«Всю мощь духовного потенциала Свербы обрушим на головы наших врагов!»
«Если научная проблема не решается, тем хуже для нее!»
«Из законов природы следует открывать и изучать лишь те, что не противоречат интересам Свербского государства!»
«Если природа не отступает перед свербским гением, ее уничтожают!»
«История — это то, какими бы мы желали видеть себя в прошлом!»
«Истинный гуманизм отрицает жалость к врагам!»
«Цель всегда оправдывает средства, отпущенные на ее осуществление!»
Все эти и многие другие лозунги приятно будоражили наше воображение и пусть ненадолго, но отвлекали от мрачных мыслей.
Денек выдался теплый, солнечный. Здания Научного Центра утопали в зелени. На газонах кучерявились пальмы в кадушках. Росли кусты роз. Кусты крыжовника, смородины. Яблони, абрикосы. Тут же топорщились редкие разновидности кактуса марсианского — перед каждым растением поблескивали таблички с латинскими и свербскими названиями. В искусственных прудах вдоль шоссе нежились полутораметровые аллигаторы, как сообщил Нивс, — любимые животные громдыхмейстера. Шумели фонтаны.
Обилие институтов и количество сотрудников в них радовало глаз. То и дело нам попадались марширующие колонны научных сотрудников в академических плащах и шапочках, в пенсне и с фолиантами в сумках через плечо.
— Молодцы! — одобрительно приветствовал, генерал Нивс очередную колонну воинов науки. — Учатся ходить в ногу… Эх, если бы их еще научить мыслить в одном направлении, и синхронно. Впрочем, мыслить, это, пожалуй, лишнее. Итак слишком грамотные…
Наша экскурсия включала ознакомление с несколькими институтами Центра, встречи с апологетами свербской научной мысли и знакомство с некоторыми их разработками и идеями. Словом, очень увлекательная, по мнению Нивса, и обширная программа.
Среди различных мероприятий этого дня мне запомнилось посещение Института Неразрешимых проблем.
Седовласый, пухленький, очень представительный, директор этого учреждения долго водил нас по коридорам и лабораториям, объясняя, чем занимаются его сотрудники:
— Видите ли, коллеги, — говорил он доверительно, — тематика наших работ обширна! Неразрешимых проблем, на наше счастье, значительно больше, чем разрешимых! Самое же замечательное то, что раз они неразрешимые, их совсем и не нужно разрешать! Важно только не ошибиться и подобрать такую проблему, которая и в самом деле неразрешима. Иначе возможны огромные неприятности! У нас вот два года назад случился такой прискорбный казус: приняли нового сотрудника — молодого, крепкого парня, знаете, из тех, что кровь с молоком, бицепсы как у быка. Молодой специалист, грубо говоря. Плохого от него никто не ожидал… А он возьми и сдуру-то, не посоветовавшись со своим научным руководителем, и разрешил проблему, которую уже почти десять лет успешно не мог разрешить весь коллектив института! Нет, вам трудно, естественно, представить все последствия такого поступка. Этот стервец нашел решение проблемы за три недели и закрыл тему! Какой это был удар для нас! Для нашего бюджета! На разработку темы выделили из казны десять миллионов и семь из них уже было израсходовано! Постепенно, десятилетиями приближаясь к истине, мы бы получили на эту тематику из научного бюджета Свербы от нашего горячо любимого громдыхмейстера еще миллионов пятьдесят, как минимум, и могли бы процветать, а тут какой-то гений закрывает проблему и лишает сотрудников уверенности в завтрашнем дне! Нет, конечно, поведение этого выскочки тут же обсудили на расширенном заседании ученого совета. Направили нашего гения на стажировку в террариум, где один из любимых крокодилов Его Совершенства, разумеется, совершенно случайно откусил ему столь гениальную голову. Но это было уже позднее… — директор тяжело вздохнул.
Мы притихли. Задумались.
— А сейчас, профессор, если, конечно, не секрет, над чем трудятся ваши люди? — вежливо поинтересовался капитан, дипломатично обрывая затянувшуюся паузу и стараясь сгладить то мрачное впечатление, что осталось после жуткого рассказа директора.
— Какой секрет! — жизнерадостно отозвался руководитель института. — Мы ищем философский камень!
— Это что же, — почесал Прохор бороду, — способ превращения обычных камней в золото?
— Да. Именно. Тема, как изволите видеть, проверенная, практически неразрешимая! То, что нужно! Главное, все наши довольны. Недавно провели повышение окладов, ввели надбавки за незаменимость, за смелость мысли! Сотрудникам выплачиваем теперь только золотом…
— Вот как! Неужели есть успехи? — спросил Степан.
— А как же! А как же! Мы уже научились превращать золото, которое нам выделяют на эксперименты, в дорожную пыль и ветер, еще немного — и сумеем отладить обратную реакцию. Но для этого, понятно, потребуются дополнительные ассигнования. Полагаю, если министерство финансов, по заказу которого мы трудимся, согласится выделить нам еще миллионов пятьсот-шестьсот, дела пойдут.
— Потрясающе! — восхитился Григорий. — Деньги на ветер! И в таких количествах! Гениально! Примите наши поздравления…
Одно из учреждений Центра, в котором мы также побывали, называлось совсем грандиозно: «Институт Усовершенствования Законов Мироздания».
Как выяснилось в ходе экскурсии, в этом достопримечательном храме науки лучшие умы Свербы уже давно бились над возможностью как-то изменить или обойти фундаментальные законы природы. Особенно раздражал свербитов почему-то закон сохранения материи. Чего они с ним только не проделывали! Пытались переформулировать, ввести в него дополнительные коэффициенты, вывести нужные народу Свербы следствия и теоремы… Помогало плохо… Кто-то из профессоров предложил отменить закон сохранения, так сказать, в административном порядке! Нет такого закона — и все тут! Идея многим показалась заманчивой и скоро будет рассматриваться парламентом Свербы.
Много еще диковинного и совершенно ни с чем не сообразного увидели мы в Свербском Научном Центре.
Пожалуй, наиболее сильное впечатление на всех на нас, включая генерала Нивса, произвело изобретение профессора Хлюпеншлепа — доцента кафедры глубокомыслия Кротонского университета, заведующего кафедрой подводных течений свербской политики Национальной военной академии, действительного тайного советника, почетного члена Общества любимцев громдыхмейстера. Сей высокоученый муж разработал для нужд свербской армии совершенно уникальное оружие — излучатель глупости. Оружие бескровное, вполне созвучное эпохе расцвета свербского гуманизма, можно сказать, шедевр военной и технической мысли. Глупомет Хлюпеншлепа, как нежно величали это изобретение военные эксперты, должен был после полевых испытаний и некоторой доводки отдельных узлов и деталей поступить на вооружение армии Свербы в самое ближайшее время.
