– Сколько ему было лет?
– Шестьдесят пять или шестьдесят шесть… Итак, вчера вечером он остался дома один… Потом пришел зять, точно не знаю, в котором часу, и они стали играть в шахматы…
Действительно, на столике стояла шахматная доска, а фигуры были расставлены так, словно партию прервали.
Сент-Юбер говорил вполголоса, и было слышно, как за неплотно закрытыми дверями в других комнатах кто-то ходит.
– Когда мать с дочерью вернулись из театра…
– В котором часу?
– В четверть первого… Так вот, когда они вернулись, то обнаружили Рене Жослена в таком виде, как сейчас.
– Сколько пуль?
– Две… Обе в области сердца…
– Соседи ничего не слышали?
– Соседи по площадке еще не вернулись из отпуска…
– Вам сразу сообщили?
– Нет. Сначала они вызвали своего домашнего врача, доктора Ларю, он живет в двух шагах отсюда, на улице Асса. Это заняло какое-то время, и только в десять минут второго мне позвонили из комиссариата. Я оделся и сразу же поехал сюда… Я смог задать всего несколько вопросов, мадам Жослен не в том состоянии…
– А зять?
– Он пришел незадолго до вас.
– Что он говорит?
– Его с трудом разыскали. В конце концов, нашли в больнице, куда он решил зайти – взглянуть на ребенка, больного, если не ошибаюсь, энцефалитом…
– Где он сейчас?
– Там… – Сент-Юбер указал на одну из дверей, откуда доносился шепот. – Судя по тому, что я сумел узнать, ограбления не было и не обнаружено никаких следов взлома… У Жосленов нет врагов, как они полагают… Это порядочные люди, они вели подобающий образ жизни…
В дверь постучали. Пришел Ламаль, молодой судебный медик. Он пожал руки всем присутствующим, потом поставил на комод свой чемоданчик и открыл его.
– Мне позвонили из прокуратуры, – сказал он. – Сейчас приедет заместитель прокурора.
– Я хотел бы задать несколько вопросов дочери, – прошептал Мегрэ, несколько раз оглядев комнату.
Он понимал ощущения Сент-Юбера. Обстановка здесь была не просто элегантной и комфортабельной, все здесь дышало покоем, налаженной семейной жизнью. В гостиной не было показной роскоши: в этой обстановке приятно существовать. Казалось, каждый предмет здесь имел свое назначение и свою историю.
Например, в огромном кресле из рыжеватой кожи, вероятно, по вечерам любил сидеть Рене Жослен, а на другом конце комнаты, в поле его зрения, находился телевизор.
На этом рояле много лет подряд играла маленькая девочка, портрет которой висел на стене, а возле другого кресла, не такого глубокого, как у хозяина дома, стоял красивый рабочий столик в стиле Людовика XV.
– Позвать ее?
– Я предпочел бы поговорить с ней в другой комнате.
Сент-Юбер постучал в какую-то дверь, на минуту исчез, а потом вернулся. По дороге Мегрэ заглянул в спальню – там на кровати лежала женщина, над которой склонился врач.
Другая женщина, помоложе, вышла к комиссару и спросила шепотом:
– Вы не возражаете, если мы пройдем в мою бывшую комнату?
Комната девушки, с сувенирами, безделушками, фотографиями, словно, уже будучи замужней женщиной и приходя в родительский дом, она снова хотела вернуться в обстановку своей юности.
– Вы комиссар Мегрэ, правда?
Он кивнул.
– Пожалуйста, курите. Мой муж с утра до вечера не выпускает изо рта сигареты. Не курит он разве что у постели своих маленьких пациентов…
Она была в нарядном платье, а перед театром побывала у парикмахера. Она нервно теребила в руке носовой платок.
– Вы не хотите присесть?
– Нет. И вы тоже?
Она не могла оставаться на одном месте, ходила по комнате, не зная, на чем остановить взгляд.
– Не знаю, можете ли вы представить себе, что все это значит для нас… В газетах, по радио каждый день говорят о преступлениях, но трудно представить, что такое может случиться с вами… Бедный папа!
– Вы были близки с отцом?
– Он был удивительно добрый человек… Я значила для него все на свете… Единственный ребенок… Месье Мегрэ, вы непременно должны понять, что произошло, и объяснить нам… У меня не выходит из головы, что это чудовищная ошибка…
– Вы думаете, убийца мог, например, ошибиться этажом?
Она посмотрела на него как человек, которому бросают якорь спасения, но тут же покачала головой:
– Это невозможно… Замок не взломан… Значит, отец сам открыл дверь…
– Лапуэнт, можешь войти! – позвал Мегрэ.
Мегрэ представил его, и тот покраснел от неловкости, очутившись в девичьей комнате.
– Позвольте задать вам несколько вопросов. Кому именно, вам или матери, пришла в голову мысль этим вечером пойти в театр?
– Трудно сказать… По-моему, маме. Она всегда настаивает на том, чтобы я куда-то выходила. У меня двое детей. Старшему три года, младшему – десять месяцев. Когда мой муж дома, он сидит в своем кабинете и я его совсем не вижу, а чаще всего он либо в больнице или у своих больных. Весь в работе. И вот время от времени, два-три раза в месяц мама звонит мне и предлагает нам куда-нибудь вместе пойти. Сегодня шла пьеса, которую я давно хотела посмотреть…
– Ваш муж не мог пойти?
– Во всяком случае, до половины десятого. А это уже слишком поздно. Кроме того, он не любит театр.
– В котором часу вы пришли сюда?
– Около половины девятого.
– Где вы живете?
– На бульваре Брюн, возле университетского городка.
– Вы приехали на такси?
– Нет. Меня подвез муж на машине. Он был свободен между двумя визитами.
– Он поднялся с вами в квартиру?
– Нет. Высадил меня на улице.
– А потом снова вернулся сюда?
– Так уж было заведено: когда мы с мамой куда-то ходим, Поль, так зовут моего мужа, закончив свои дела, заезжает к отцу. Они играют в шахматы или смотрят телевизор, пока мы не придем.
– Так было и вчера?
– Он говорит, что так. Он приехал чуть позже половины десятого. Они начали партию в шахматы, потом мужа вызвали по телефону к больному.
– В котором часу?
– Он не успел мне сказать… Он уехал, а когда мы с мамой вернулись, то застали то, что вы видели…
– А где был в это время ваш муж?
– Я сразу же позвонила домой, и Жермена, наша няня, сказала, что он еще не вернулся.
– Вам не пришло в голову позвонить в полицию?
– Не знаю… Мы с мамой были так потрясены… Мы ничего не понимали… Необходимо было с кем-то посоветоваться, и я решила позвать доктора Ларю… Это наш друг и в то же время папин домашний врач…
– Вас не удивило отсутствие мужа?
– Сначала я подумала, что его задержали какие-то срочные дела… Потом, когда пришел доктор Ларю, я позвонила в больницу. Он оказался там.
– Как он отреагировал?
– Сказал, что немедленно выезжает. Доктор Ларю уже вызвал полицию. Я не уверена, что рассказываю вам все по порядку… Я в это время была возле мамы. Она абсолютно не сознавала, что происходит…
– Сколько ей лет?
– Пятьдесят один. Она намного моложе папы. Он поздно женился, в тридцать пять лет…
– Позовите, пожалуйста, вашего мужа.
Через открытую дверь Мегрэ услышал голоса в гостиной, голос заместителя прокурора Мерсье и молодого следователя, Этьена Госсара, которого, как и всех остальных, подняли с постели. Сотрудники отдела судебной экспертизы тоже явились без промедления.
– Вы хотели со мной поговорить?
Доктор Фабр оказался худым, нервным молодым человеком. Жена вернулась вместе с ним и робко спросила:
– Мне можно остаться?
Мегрэ кивнул.
– Мне сказали, доктор, что вы приехали сюда около половины десятого?
– Чуть позже, но не намного…
– Ваш рабочий день уже закончился?
– Я так полагал, но с моей профессией нельзя никогда ни в чем быть уверенным.
– Вероятно, уходя из дому, вы оставляете адрес, по которому вас можно найти?
– Жермена знала, что я буду здесь.
– Это служанка?
– Да, но когда жены нет дома, она сидит с детьми.
– Что делал ваш тесть, когда вы пришли?
– Как обычно, смотрел телевизор. Ничего интересного не показывали, и он предложил мне сыграть партию в шахматы. Мы начали. Примерно в четверть одиннадцатого зазвонил телефон…
