— Тогда сам и запускай! — командир был резок.

— Хорошо. Но со всеми, кто будет выходить, пойдут мои люди, и они будут стрелять, если что-то пойдет не так!

— Ты меня уже достал своими страшилками — во! — командир резко, как ножом, провел у себя по горлу ладонью.

— Хорошо, идите, но чтобы все быстро было! — Гусь начинал нервничать.

Мы с Гориным сорвались с места. Впереди Горин — комбат старта, я рысью сзади.

— Леха! А я что делать буду, я же не рублю в вашей системе? Неужели Боб будет стрелять? — спросил я, догоняя Горина. Бежать и говорить было не совсем удобно. Но другого момента не будет. За нами следом вывалился толстый боевик.

— Не боись, связь! Батя сказал: «Зер гут!» А ты со мной, чтобы Гусю глаза лишний раз глаза не мозолить.

Сопит кто-то сзади. Обернулись. Толстяк галопирует изо всех сил. Автомат болтается на шее, мешает бежать. Не служил он в частях, где оружие выдают. А может, и вообще не служил.

— Олег, охрана наша совсем из сил выбилась, давай быстрей, хоть поговорим без него.

Оставшийся километр мы бежали в ускоренном темпе. Вот она, родимая. Перешли на шаг метров за пятьдесят. Что что, а училищная закалка снова пригодилась, да и в части не давали расслабиться по физо. Были передовиками. Вот и гоняли по всем дисциплинам.

— Олег! Стрелять будем. Попадать — нет. Тебе достаточно?

— В принципе. А покурить есть? — мы тем временем дошли до кунга пусковой.

— У меня нет. Но тут есть маленький тайничок-нычка. Там бойцы постоянно прятали бычки. Я их гонял за это. Но когда все начало лететь к чертям собачьим, так и лазить тоже перестал. Посмотрим сейчас. Может, что и завалялось.

— Успеется. Смотри-ка, охрана почти прибежала, у него стрельнем.

— Ага, если только от инфаркта не помрет раньше.

Толстый уже не бежал, а шел. Его пошатывало, ватные ноги он переставлял кое-как, брюки приспустились и мешали при ходьбе. Куртку расстегнул почти до пояса. Автомат просто висел на шее, руки положил на него. Кепи засунуто под погон. Лицо красное и все мокрое от пота, взгляд мутный.

— Эй, киши, сигареты бар?

Остановился. Согнулся пополам, автомат почти достает до земли, крупные капли падают в песок. Распрямился, растирает грудь.

— Не помрет?

— Не должен.

— Эй! Сигареты бар?

— Йок! Нэт курить. Зачэм так быстро бегать?

— Командир приказал. А ты как воевать-то без сигарет будешь?

— Ладно, Олежа, хватит лясы точить, пошли атомную бомбу готовить!

— А ты, киши, ничего здесь не трогай. А то взорвется! Бум! Понимаешь? — Горин изобразил руками взрыв. — Понимаешь?

Аника-воин лишь устало мотнул головой, продолжал растирать грудь.

— Ты иди, посиди в той будочке, посиди, отдохни. Обратно еще быстрее побежим.

Толстый тяжко вздохнул и поплелся к будке, а мы — к установке.

— Леха, а может грохнем толстого и автомат заберем?

— Заманчиво, но они там наших перебьют. А мысль хороша! Не искушай, Олег, не искушай! А сможешь его по-тихому убрать?

— Элементарно. Я морально уже давно готов к этому, а технически нас этому с первого дня училища готовили.

— Давай пока не будем! Но у самого руки чешутся!

Тем временем мы подошли к установке.

— Значит так, Олег. Вот тебе щетка. Вот разъем почистить контакты, а потом пристыкуй, а я сигарет или бычкунов поищу.

— Издеваешься?

— Надо так. Делай.

Минуты две я добросовестно ширикал щеткой по контактам, потом присобачил их на место. Спустился вниз. Присел на станину, прислонился спиной и затылком к металлу. Сижу, жду и думаю, что же будет-то. Если не эти чмыри прибьют, так свои же матку наизнанку вывернут. Тьфу! Куда не кинь, везде клин!

— Олег! Ты где? — послышался голос Горина.

— Здесь я, Леха, под отбойником! Туточки!

— Кабель подключил?

— Ага.

Из-за угла вывернул Лешка. Морда красная, радостная, мокрая от пота, а в зубах сигарета и мне протягивает «Примину» целую.

— А я смотрю, что тебя нет там, где оставил. Грешным делом подумал, что ты пошел кончать толстого.

— Кому он нужен? Сам помрет от инфаркта. Ух ты! Ты где взял такое богатство? — спросил я, жадно прикуривая.

— Где взял, уже нет.

— Понял, не дурак.

— Кури и арбайтен, арбайтен!

— Яволь, герр гауптман!

Горин минут пять деловито полазил по ракете, по пусковой, что-то открывал, куда-то заглядывал. Потом кивнул мне.

— Пошли.

Во втором кунге, где сидел толстый с автоматом, была ГГС. Мы раскрыли дверь. Толстый насторожился, ствол на нас.

— Не боись, Маруся! Немцы далеко! Дай-ка мне микрофон.

— Что говоришь? — ствол по-прежнему на нас, но уже нет настороженности во взгляде.

— Вон ту черную хреновину дай, говорю. Ай, спасибо, дорогой!

И уже в микрофон:

— Стартовая батарея! Готовность номер один! ОШ-10 пристыкован.

— Принято. Приступить к КФ. Горин и Маков ко мне! — раздался из динамика слегка хрипловатый, искаженный голос командира.

— Гусейнов! Адыль, Адыль?! — толстый выхватил у Горина микрофон и заметался по кунгу как курица. Пару раз ударился об аппаратуру головой и плечом.

— Дурень! Вот сбоку есть такая пимпочка, «тангента» называется. Нажал — говори, потом отпускай! — объяснил я ошалевшему воину новой освободительной армии Азербайджана. — Вот сюда жми, а сюда говори.

Воин Аллаха наконец-то справился с волнением и овладел техникой. Пульт ГГС взорвался азербайджанской скороговоркой.

— Якши, якши! — Толстый не только говорил в микрофон. Он жил разговором. Мимика, жесты, все свидетельствовало об этом.

— Я здесь остаюсь! — он повернулся к нам.

— Ну, парень, удачи тебе! Штаны береги! — Горин похлопал его по плечу. — Чтобы не случилось, ничего не трогай. Убьет! Тут все заминировано.

У парня округлились глаза от страха.

— Ну что, старлей. Побежали?

— Побежали, кэп.

— Олег! У меня в заначке два литра коньяка есть, банка тушенки. Если все закончится благополучно — ко мне.

— Я бы прямо сейчас начал.

— Ты второй раз за пятнадцать минут меня искушаешь. Прямо не человек, а змей какой-то.

— Так ты ведь тоже не Ева.

— Вот только не пустят ли нас после старта в расход?

— Не думаю. Без нас — это железо мертвое.

— А Сергей?

— Он по пояс деревянный. Как памятник. Кроме как задницу лизать, больше ни на что не способен. Посмотрим.

Вот и оперзал. Оттолкнули охрану. С улицы толком не разглядеть в полумраке, только слышны голоса.

— Смирнитский — контроль функционирования проведен. Боечасть в норме.

— П-18. Провел круговой поиск. Цель обнаружил. Азимут 300, дальность 100.

— Офицеру наведения. Цель номер один. Азимут 300, дальность 100.

— Смирнитский обнаружил цель номер один. Азимут 300, дальность 100, высота — 3? РС? — щелкнули штурвалы.

— Петров (он за оператора РС по дальности). Есть цель по углу, азимуту, дальности. Цель без помех. Одиночная, скорость — ноль, высота — 3.

Из темноты раздался голос командира:

— Цель номер один одиночную уничтожить одной ракетой! Метод «К-3»!

Леха зашептал мне на ухо:

— Готова только одна — пятая.

— Смирнитский! Пятая — пуск! — снова раздался напряженный голос командира.

Командир уставился в индикатор, рядом с ним Гусь. От экрана лица у них казались мертвыми. Сине-зелеными. Повисла гробовая тишина. Слышно лишь, как шумят приборы, и стук собственного сердца гремит, шумит в ушах, струйки пота бегут по спине. Вдалеке раздался шум стартующей ракеты. Я вздрогнул от неожиданности.

Раздался голос Смирнитского.

— Цель уничтожена. Расход — одна.

— Ну что, попал?! — Гусь напряженно вглядывался в полумрак на Смирнитского, затем на командира.

— Отбой готовности личному составу. Собраться в курилке, — командир встал со своего кресла и потянулся, разминая спину.

— Ну что, попал? Говори, попал или нет?! — Гусь подпрыгивал от нетерпения.

— Попал. Радуйтесь! — командир был мрачен.