— Арн говорил, его тётка всегда такая, — согласно кивнула Валент, порядком натерпевшаяся от бестактности наставницы.

— Тётка? Всё интересней и интересней… Печально, конечно. Раз родне доставили и именно родня последнюю клизму ставила, то с вознаграждением точно обломится.

От удивления Алеандр едва не пошла на дно, но вовремя нашла равновесие:

— Ты что хотела его ещё и обобрать!?!

— А что тут такого? Твой выдающийся талант травницы нужно продавать, да и половина запасов не просто так испарилась в просторах Вселенной. Хорошо ещё я с утра по её полочкам пошерудила, чтоб более — менее восстановить ассортимент. Думаешь, я не заметила, что эта великая и ужасная в основном в твои сумки ручку запускала. А у неё там даже почти просроченные дорогие порошки валяются бесхозно. Пыли в палец на крышках.

— Кошмар! Танка, мне иногда за тебя бывает так стыдно, — сокрушённо пробормотала жертва травницкой дедовщины, глядя на миленькое личико подруги широко распахнутыми глазами.

— Мне тоже…

Больше обсуждать их странную благодетельницу как‑то не хотелось. Алеандр так и подмывало расспросить подругу о вчерашней беседе, но вызывать новый приступ раздражения и недовольства она не решалась. Как‑то неприлично было даже думать в негативном ключе о своей будущей наставнице и вполне себе радушной хозяйке с небольшими странностями поведения. Чем больше девушка думала об этом, тем подозрительнее и неприятнее представлялась для неё легенда факультета. Вообще‑то подозрительность сама по себе не была свойственна характеру Эл и, не смотря, а может именно благодаря, весьма уединённому образу жизни в родном поместье, проявлялась со значительным запозданием, выражаясь зачастую вместе с разочарованием, угрызениями совести и почётным клеймением виновных. Слова подруги запустили в сознании юной подмастерья неумолимый механизм переоценки ценностей. Алеандр это чувствовала, невольно цепляясь за мелочи проведения операции, но ценой неимоверных усилий сопротивлялась, не желая уподобляться склочной Танке. Для собственного спокойствия приходилось прощать приватизированные без спроса и благодарности зелья; полное отсутствие интереса к её совершенно чудесным изобретениям, спасшим Важича от истекания кровью; недовольство и раздражение при расспросах и уточнении действий и постоянные принеприятнейшие шуточки и намёки, словно ей удалось углядеть в поведении младшей коллеги нечто предосудительное.

— Меня только немного смущает их взаимоотношения с племянником. Она не выслушивала новости, но ведь и он не спешил объяснять происхождение у себя новых дырок, — Валент без особого энтузиазма поплыла к пологому краю купальни.

Выбираться из прохладной водички на уже успевший нагреться и загустеть воздух, для её жабьей натуры было верхом мучений. Валяться на водной глади, медленно дрейфуя от берега к берегу с четырёх лет стало любимым летним времяпрепровождением будущей чародейки. Бывало, шаловливые течения играли с ней злую шутку, отволакивая от дозволенной родителями запруды на пару километров. Тогда разнесчастный мокрый, покрытый пылью, колючками и царапинами детёныш понуро тащился домой своим ходом или просился на подвоз к кому‑нибудь из деревенских, чтоб получить по прибытию заслуженных подзатыльников и остаться без десерта. Возможно, причиной тому — единение со стихией. Только сама Алеандр в это упорно не верила, поскольку никогда не видела огненных, блаженно капающих слюной на костёр, или земляных, самозабвенно закапывающихся в песочек, да и среди воздушных любителей прыгать с деревьев не находилось. Поэтому сама девушка в тайне придерживалась идеи, что в прошлой жизни была русалкой.

— Как раз‑таки ничего удивительного, — фыркнула духовник, стягивая влажные волосы в две задорно торчащие косицы. — Вот скажи, ты своей тётушке и любезным кузинам что‑нибудь важное рассказывать стала бы?

Валент в ответ лишь поморщилась. Вдовую сестру отца, что лет десять назад переселилась со всем своим выводком на шею к младшему брату, она на дух не выносила. Это чувство, впрочем, было взаимным, потому ни одна из сторон особенно не страдала. Тётка считала, что её доченькам, красавицам, умницам, мастерицам (нужное подчеркнуть) — несчастным сироткам и без того в жизни не хватает, а значит семейство брата может и потесниться, и выучить в городе, и помочь с замужеством, и вообще съехать куда подальше, чтоб глаза несчастным сиротинкам не мозолить. Эл же с матерью полагали, что, получая значительные вдовьи (чай дядька был правой рукой прежнего градоправителя), можно было бы и в городе остаться, и прекратить вмешиваться со своими советами в личные дела другого семейства, и перестать уж тянуть последние соки из простого управляющего. Стасий просто не обращал на тётку внимания, под настроение заигрывая с хорошенькими, хоть и беспробудно глупыми кузинами. Сам же Ригор Валент слишком любил сестру, чтобы отказывать ей в слезливых просьбах и лживых жалобах, хоть и понимал, что обделяет собственных детей и жену не только деньгами, но и заботой. Поэтому тётку Алеандр откровенно недолюбливала, хоть и грубить в лицо пока не решалась, лелея маленькую, но вечную надежду однажды вернуться в отчий дом со славой великой травницы, красавцем — мужем и парочкой детишек, чтоб окончательно утереть нос ехидным кузинам и их злостной родительнице.

— Думаешь, похожая ситуация? — Алеандр вмиг прониклась искренней сочувствием и симпатией к младшему Важичу, автоматически записав его в страдальцы.

— Почему бы и нет? — стиснув зубы и сконцентрировав резерв, Танка вымучила простенькое заклинание просушки и с облегчением, наконец, начала одеваться. — Она не на много старше самого Важича. Значится, росла при взрослом старшем брате и привыкла, что тот за неё несёт ответственность моральную и материальную. А когда Большой брат обзавёлся собственной семьёй, так и не смогла простить такого предательства к себе любимой. Такие личности, как правило, развлекаются тем, что доказывают всем и вся своё превосходство и огребают на свою лихую голову проблем.

Алеандр согласно кивнула:

— Очень похоже. Араон говорил, что Глава её за какой‑то дебош на торжестве из столицы спровадил. Да и мне показалось, что женщине с таким гардеробом в глуши не место, во всяком случае, на добровольных началах.

— Ладно, посплетничали и будет, — строго свела брови духовник. — В конце концов, неблагородно так обсуждать человека, даже если он и заслуживает. Пора возвращаться. У нас график и практика. Ещё не забыла?

Валент в ответ улыбнулась и пожала плечами. Она не видела ничего плохого в обсуждении общих знакомых в узком кругу, но противиться очередному заскоку приятельницы не стала.

Возвращение в уютный, хоть и не любимый хозяйкой домик прошло без особых приключений и потрясений. Причиной тому послужило почти удивительное затишье и безлюдность здешних мест (признаться, недалеко от тракта это действительно было, по меньшей мере, причудливым) и приличная порция успокоительного, принятая обеими подмастерьями за ужином. Без последнего девушкам после пережитого гарантированно грозило если не заикание, то лёгкий нервный тик и жестокая бессонница на месяц. Всё же для столкновений с плотоядной нечистью и мертвяками специальных людей не зря отбирают по результатам психологического обследования.

К превеликой радости девушек входная дверь оказалась не заперта, и не пришлось тревожить Госпожу Травницу или лезть в открытое окно гостиной. Их невольный пациент и без того настрадался, чтоб ещё сверху получить свалившейся из ниоткуда трёх — четырёх пудовой радостью с косой. Однако же внутри их никто не встретил и на окрики не отозвался. Танка нахмурилась и резво бросилась смотреть на пристройку. Алеандр заглянула в гостиную и, никого не обнаружив, пошла проверять другие комнаты.

— Всё на месте! Дверь закрыта, замок висит! — радостно влетела в дом духовник.

Девушка сияла как начищенный самовар и широко улыбалась, радуясь собственной сообразительности. Не то чтобы она была уверенна в непорядочности и несознательности Мастера — Травницы, просто никогда не исключала такого варианта развития событий, общаясь с малознакомым человеком.