— Шаззз, — злобно прошипела в ответ Яританна, всё ещё растирая травмированную конечность.

Не обращая особого внимания на ожесточённые протесты подруги, Алеандр со всем присущим ей энтузиазмом втащила упирающуюся Танку к себе и рывком поставила на ноги. Нетерпеливо переступая грязными ступнями и едва не подпрыгивая от возбуждения, она смахнула с недовольного лица духовника грязные космы и показала на запад.

— Смотри, Тан, люди!! Люди!! — девушка перестала сдерживаться и уже с откровенным ликованием завопила во всё горло, оглушив всё ещё не пришедшую в себя Яританну. — Лю — у-у — уди!!! Спасите!!!! Мы здесь!!!!

Через мгновенье восторженно кричали и размахивали руками уже двое, неловко ударяясь друг о друга и едва не падая с черепа. На мгновение Яританна представила, как со стороны они должны были выглядеть грязные, драные, посреди уродливого могильника, и отметила, что люди должны быть порядочными извращенцами, чтоб прийти к ТАКОМУ на помощь.

Четверо любителей экстремального отдыха, судя по всему, к числу фанатов болотной нежити тоже не относились, поэтому, заслышав их нелепые вопли, бросились в противоположную сторону. Алеандр обиженно поджала губки и едва не запыхтела от негодования:

— Ну что за мужики пошли!?!

— Ага, и не только пошли, прям, скажу, побежали! — присвистнула Танка, продолжая жадно высматривать улепётывающие точки.

— А наш Совет министров ещё объявил о программе повышения рождаемости! — продолжала негодовать оскорблённая в самых возвышенных чувствах Эл. — Это с таким‑то генофондом?!

От досады девушка резко повернулась и демонстративно топнула ногой.

С лёгким ностальгическим треском по векам мутаций и годам выгнивания костяной купол неизвестного монстра накренился и резко ухнул вниз вместе с чародейками. Из пустых глазниц вырвалось облачко буроватой трухи, а из недр черепной коробки неуверенный и немного застенчивый мат.

— Ого! А мозгов‑то у него было немного! — радостно пробормотала Эл, поскольку коленки упирались ей в лоб и немного мешали выражению удивления от увиденного: свободного пространства в черепушке оказалось негусто. — То есть, хорошо, что никто не пострадал, я хотела сказать…

Алеандр бросила быстрый взгляд на подругу, перекошенную между двумя нишами в кости и немного устыдилась, поскольку сама смогла весьма сносно приземлиться в одну широкую вмятину притом целиком.

— А мама сейчас, наверное, печёт оладьи с ягодной подливкой, — проскулила висящая вниз головой Танка, её взгляд из‑под задравшегося подола стал отчаянно печальным.

Оценив под наносом печали намёк на панику, обычно приводивший к непредсказуемым результатам, травница представила масштабы возможной катастрофы, если их немедленно не спасут с этого странного острова посреди трясины и не дадут хоть какой‑то еды.

— Знаешь, Тан, а ведь не всё так страшно, — начала она нарочито бодрым голосом.

— Да, я нашла себе сувенир в коллекцию, — девушка указала глазами на болтавшуюся возле переносицы цепочку с брелоками, среди которых висела та самая костяная пластинка, — не каждый Мастер сможет похвастаться, что провёл отпуск в компании останков реликтового монстра неизвестного происхождения, а мне будет, что показывать внукам.

Алеандр поморщилась от вечной мании подруги к старым добрым ратишанским ценностям генеалогических рощ:

— Я говорю, что мы и сами выбраться сможем! Не будь я травница! Тут по травинкам — былинкам запросто можно найти обжитые места! — скептическое выражение духовника не слишком её удивило. — Да, нефига, Тан, прорвёмся!!!

Белый гладкий бочок зефирного цветочка, кропотливо вырезанного из свежайших брусков ванильного лакомства дотошной секретаршей, блеснул на солнце и скрылся в чёрных глубинах литровой кружки элитного Лумбийского кофе. Килограмм этого чёрного месива стоил на местном рынке дороже настенного ковра, а в случае отсутствия подделок становился для большинства смертных практически недосягаемым. Посему сметливая женщина, соединившая в себе таланты экономки, секретаря и подруги жены начальника быстро наловчилась смешивать импортный кофе с отечественным цикорием, разумно полагая, что в масштабе литрового потребления качество напитка легко компенсируется количеством. То, что к концу недели в очередном полуденном литре кофе как такового оказывалось меньше, чем заменителя, от высокого начальства, разумеется, умалчивалось. Возможно, более тонкий вкус и меньшая скорость потребления быстрее выявили бы подлог, но судьба благоволила, как известно, смелым, рыжим и Аннэте Ризовой.

Однако не разбавленный кофе в этот раз был причиной дурного настроения Главы Совета Мастеров, по большому счёту, ему в напитке всегда были важны два фактора: температура и количество. Даже неутешительный отчёт стражей северо — западных границ не слишком мог портить настрой, поскольку был лишь вскользь просмотрен и отложен в дальний угол дубового, покрытого бурым текстилем стола, до лучших времён, когда на столицу обрушатся хоть какие‑нибудь напасти или, в крайнем случае, монстр. Натянутое почти вибрирующее спокойствие последних лет служило слишком мощным фоном для мелких катаклизмов. Мятежная душа лучшего в новейшей истории Мастера — Боя требовала качественной катастрофы со всеми вытекающими последствиями. Для мелких торнадо всегда находилась парочка хороших помощников, взращённых им самим из желторотых подмастерьев. Нет, вибрации энергетического поля, уже давно предсказываемые в связи с приближением кометы никак не могли выбить из колеи легендарного борца с нечистью и достойного продолжателя чародейской династии.

Артэмий Изотович Важич тяжело вздохнул и, отхлебнув за раз почти половину кружки вместе с тремя кусочками зефира, склонился над раскрытой папкой. И как бы в далёких надеждах не теплился крупный волколак с бешеными глазами, реальность возвращала его к мелкому шрифту тоненького изящного подчерка с россыпью завитушек. Большая массивная фигура крепко сбитого великана неуклюже сгорбилась над столом, словно вырванная из другого лубка и наскоро приклеенная иллюстрация древнего воина. В каждом напряжённом мускуле читалось раздражение, на суровом смуглом лице с благородными светлыми морщинками читалась не дюжая работа мысли, заставлявшая Мастера хмуриться и недовольно пыхтеть. Казалось, мужчина ведёт отчаянное сражение с неведомым монстром где‑то далеко в астральных пластах.

После третьего листа сердце привыкшего часами лежать в буераках, выслеживая монстров, Артэмия не выдержало, и он с утробным рыком запустил папку в другой конец кабинета, но тут же бросился следом, представив милую миниатюрную Альжбетту с сияющим от ярости взглядом, подрагивающими губами и скрученным в жгут шарфом наперевес. Выуживая из‑под шкафа разлетевшиеся листы вместе с хлопьями вековой пыли, обрывками пожелтевших документов и спрятанных ещё пятнадцать лет назад от проницательной Альжби папирос, Глава Совета Мастеров с тоской думал, что следующая гениальная идея его ненаглядной жёнушки обязательно обернётся его сердечным приступом. Когда почти все листы были извлечены, очищены от грязи, последов неудачных экспериментов сынишки, до сих пор время от времени проявляющихся в самых неожиданных местах кабинета, и отпечатков его собственных ботинок, Артэмий неожиданно осознал, что подбором шпалер и красок в новую игровую для ещё не родившейся внучки вполне могла заняться Альжбетта, сыновья или, на худой конец, сама невестка. Мужчина распрямился и с торжествующим выражением лица хлопнул по столу папкой, решив всучить все материалы своим практикантам под видом теста на профпригодность, и, подхватив кружку с кофе, стремительно вылетел из кабинета в тамбур.

Тамбур представлял собой длинный плохо освещённый коридор с тёмной ковровой дорожкой и тремя светляками — артефактами, стилизованными под древние факелы из пыточных. Вечный полумрак и холод вызывали в душе опытного чародея ностальгию по бесшабашным временам работы в шпионском корпусе ещё до отделения от Империи.