Неуютным, дождливым вечером к подъезду лучшей московской гостиницы подъехал кортеж из трёх чёрных, бронированных иномарок. Такие машины москвичи видели только на стоянках у самых богатых иностранных посольств. Из шестисотого Мерседеса неторопливо вышел высокий, сухощавый джентльмен в великолепном тёмно – синем костюме из ангорской шерсти с алмазным напылением. Вытянутое, худое лицо, тонкие насмешливые губы, длинный, крючковатый нос и чёрные глаза изобличали в нём американца. Выскочивший из машины, на секунду раньше его, худой мужчина в очках торопливо раскрыл над ним огромный чёрный зонт. Из сопровождавших Мерседес машин, вылезли люди, несомненно, достойные пристального, неусыпного внимания спецслужб. Но им было не до ловли шпионов. Приходилось реорганизоваться, каяться, собирать компромат и проклинать своё прошлое, доказывая Америке свою открытость и дружелюбие. В таких условиях не до работы и защиты интересов страны. Главным стала задача защиты общечеловеческих ценностей и либерализма, который был больше похож на идиотизм. Неутомимый, самовлюблённый болтун, мог говорить часами, не сказав при этом ни одной здравой, конкретной мысли.

Ему нравилось говорить, он сам себя завораживал речью, любуясь собой как Нарцисс. Люди, зная его слабость, громко и долго аплодировали, не задавая лишних вопросов. Все речи лысого крутились вокруг, да около, говорил долго, нудно, ни о чём. Что делать конкретно он не представлял, надеялся на авось, ждал, куда кривая вывезет. Страна, утомлённая нескончаемыми речами, слабела, теряла способность видеть опасность и защищаться. В довершение лысый радостно объявил, что врагов у СССР больше нет. Армию и спецслужбы приказал сократить.

Сокращённые спецслужбы ослабели, потеряли бдительность, поэтому странные гости Москвы остались незамеченными контрразведчиками. Они тут же, ничего и никого не опасаясь, развернули бурную деятельность. Для начала иностранцы заняли три самых дорогих трёхкомнатных люкса. В отличии от других гостей, не отличавшихся щедростью, новые были поразительно щедры. Раздавали стодолларовые бумажки направо и налево. Служащие готовы были угождать им днём и ночью. Бизнесмен Воланд с охранником Азазелло заняли самый большой и роскошный из люксов. В номере, слева разместилась изящная, роскошно одетая красавица – секретарша Гелла, справа безукоризненно вежливые, улыбчивые джентльмены – юристы бизнесмена Фагот и кот Бегемот. Поселившись, они тут же развили бурную деятельность. Воланд с секретаршей и охранником с утра до вечера принимали посетителей, Фагот и Бегемот сновали по Москве с дипломатами, доверху набитыми долларами и рублями. Вечером, собравшись у Волонда, они подолгу обсуждали проделанную работу, поражаясь изменениям происшедшим в стране. Воланд по своей привычке был одет в старый, грязный халат, слушая товарищей, пил вино и улыбался. Сам говорил редко.

– В прошлый приезд мы и шагу не могли свободно ступить, сегодня делай, что хочешь, лишь бы деньги были – захлёбывался от восторга Фагот.

– Тогда, на представлении мы несколько десятков женщин голыми по Москве гулять пустили, в этот приезд миллионы разденем и разуем. – грустно улыбнулся Воланд.

Найденные вами помощники, за деньги с удовольствием начнут убеждать людей, что нравственность, стыд и совесть пережитки тоталитаризма. Помощники нашлись быстро. Особенной хитростью наглостью и хваткой выделялись среди них рыжий, похожий на лису, молодой человек и круглолицый, щекастый толстяк с сияющей лысиной, при разговоре причмокивавший губами и сильно брызгающий слюной. Воланд приказал подчинённым обратить на этих людей особое внимание:

– Они будут самыми верными, активными нашими помощниками. Не скупитесь, не жалейте на них ни денег, ни должностей. Пусть станут первыми людьми в государстве. Их задача готовить законодательные основы для свержения социализма и создания основ морали и законов нового капиталистического строя. Для помощи разыщите им умных, толковых юристов. Торгаши пусть занимаются привычным для них делом: ростовщичеством, спекуляциями, торговлей водкой. Они помогут высокому счастливчику выполнить его честолюбивые планы, за это он им передаст огромные куски народной собственности и позволит богатеть темпами в мире ещё не виданными. Так они будут квиты, и я никому, ничего не буду должен.

– Экономите, мессир? – спросил, улыбаясь, Бегемот. – Не замечал раньше за вами скаредности.

Я не экономлю, а получаю долги за усилия и деньги, потраченные мною в начале века. В России никогда без неожиданностей не бывает. Тогда я думал, что учёл всё: во главе всех партий стояли мои люди. Когда к власти пришли большевики, никто не мог подумать, что усатый грузин осилит всех.

Он сумел сделать то, что казалось невозможным, стравил Троцкого с Мартовым и Каменевым и победил! Вышвырнул из политбюро всех моих людей. Сегодня люди в России умирают молча, как мухи по осени. Что за народ? Творец там, наверху, всё это видит, но не может вмешаться. Спор есть спор. Люди должны по своей воле выбрать меня, или Его.

Недолго ждать осталось, скоро будем подводить итог. Сейчас и россияне за западом потянутся. Лысый общечеловеческими ценностями их загипнотизировал, задурил так, что многие уже ничего не понимают. Подкиньте долларов малороссам и белорусам, пусть узнают сладость накопительства. Когда их элита почувствуют силу денег и власти, тогда хода назад для них уже не будет. Начнётся грызня, все перессорятся между собой, врагами станут и страну развалят.

– Доллары им фальшивые давать? – уточнил Фагот.

– Они все фальшивы, золотом не обеспечены. Америка за них не отвечает. Объявят завтра, выпускающие их банки, себя банкротами и останутся горы никому не нужной зелёной бумаги. Люди одурели – меняют нефть, золото, алмазы на зелёную бумагу 10 % землян, моих поклонников владеют – 90 % земных богатств. Впечатляют успехи! Христос, вернувшись на землю, обнаружит, что веры не осталось.

– А, что прикажете делать сегодня?

– Делать, что делали, подыскивать нужных людей, покупать их расшатывать их веру, верность и преданность. Завтра устроим небывалое, незабываемое представление. Весь мир рассмешим.

На следующий день вся страна целый день смотрела по телевизору на танцы маленьких лебедей из балета «Лебединое озеро». Фагот и Бегемот умирали от смеха:

– Как вы только до такого додумались, мессир? Гениально! Такого грандиозного представления ещё никогда не было!

– Это не я – заскромничал польщенный Воланд – Всё это придумала и осуществила кучка безвольных, трясущихся от страха и пьянки придурков, возомнивших себя спасителями отечества.

– Ну, вот, а вы говорили, что у них ни ума, ни фантазии – хихикнула Гелла.

Я говорил о решительных действиях, мужских поступках. Глупости у них с избытком. Ни у одного из ГКЧПистов не нашлось ни характера, ни решительности, что бы взять на себя ответственность за судьбу страны. Жалкие люди. Хоть бы с Пиночета пример взяли. Привыкли чужими руками жар загребать!

– Вы же подсчитывали, мессир, что страна потеряла в двадцатом веке десятки миллионов. Это были не худшие люди. Сегодня один мусор остался.

– Ты прав Фагот – первым гибнет патриот – ответил в рифму Воланд.

В это время, телевидение показывало сидящих за столом людей с трясущимся от страха руками, объявивших себя спасителями отечества. Но ни у одного из них не хватило духа, характера и решительности взять на себя ответственность за судьбу страны. Без войны и крови, власть перешла, к загадавшему августовской ночью своё желание сгорающему метеору, высокому, с искалеченной рукой алкоголику. Великую, казалось несокрушимую страну, защищать было некому.

Воланд, опорожнив чашу красного вина, сказал:

– Всё. Теперь я никому и ничего не должен! На днях Высокий, мирно получит власть, но не справится с нею. Он не рождён созидателем. Его судьба разрушать.

Воланд снова наполнил кубок: – За скорейшее исполнение сказанного! Его рука дрогнула то ли от избытка чувств, то ли от жалости к забитому, не умеющему постоять за себя народу. Красное вино пролилось на старый халат. Это совсем не огорчило Волонда. Дав вину впитаться в ткань, он торжественно сказал: Пролитое вино – лучше пролитой крови. Это пятно будет напоминать мне о погибшем Советском Союзе. Бегемот хотел пошутить, но тень грусти, мелькнувшая на лице хозяина, заставила его замолчать. Менее наблюдательный Фагот, затараторил: Мессир, при столь значительном событии, как новое пятно на халате, могли бы и нас угостить. Только я предпочёл бы вину – коньяк, времён французской революции. Тогда революционеры объявив: иметь всем равные права – мешает людям голова, принялись усердно устанавливать равенство и братство с помощью гильотины. Совершив развал великой страны бескровно, мы заслужили не одну бутылку коньяка. Бегемот хотел остановить друга, но Воланд не стал гневаться на сказанное. Улыбнувшись, дал знак Гелле. Она принялась накрывать на стол.