но сравнить. Я встречался с ведущими американскими аналитиками, которые разрабатывали идею продвижения НАТО на восток. На самом деле там абсолютное лицемерие, с моей точки зрения, потому что даже по терминологии — язык мой — враг мой — он выражает смысл того, что на самом деле происходит, поэтому вначале это называлось

— expansion of NATO, экспансия НАТО, потом называлось enlargement of NATO, расширение НАТО, а сейчас они это называют

— opening of NATO, открытость НАТО. Сплошное лицемерие, существо нисколько не менялось. Я думаю, что помимо существа вопроса, которое очень хорошо на Западе понимают, и там идет на самом деле серьезное противостояние, в том числе и в США, это идея расширения, но говорят — поезд пошел, поэтому что же сделать. Помимо этого, вовлечены политические амбиции лидеров политических групп, которые запустили этот поезд. Поезд уже пошел, остановиться не может, поэтому ничего не остается сделать, как смириться с тем, что этот поезд идет. Моя принципиальная позиция, что это настолько серьезное, серьезная идея, — если она будет настолько значимой для следующего столетия,— и настолько она порочна сама по себе, поскольку закладывается инструмент не согласия в мире, не инструмент безопасности, а инструмент противостояния создает. Я последовательно эту точку зрения и проводил, в том числе в разговорах не только с политическими лидерами западными, но и здесь. Действительно, моя позиция состоит в том, что мы против. Мы это говорим и подписываем документ, который де-факто соглашается с тем, что это происходит. Но с другой стороны, есть политическое руководство страны, которое принимает такое решение и при этом взвешивает и те плюсы, которые следуют из такого договора. Если взять эти плюсы, они носят тактический, а не стратегический характер, и поэтому я считаю, что даже если такой документ будет подписан, все равно сохраняется возможность принципиально изменить положение, потому что будет ли включена Польша или Чехия в систему НАТО или не будет, никак не связано с тем, может ли быть интегрирована Россия в эти же институты или нет.

— В связи с этим на днях состоялось закрытое заседание Совета безопасности. На нем состоялось обсуждение концепции национальной безопасности, которая остается абсолютно закрытой для общественного мнения. Никто не понимает, что это такое — безопасность личности, страны, вооруженных сил, ядерной державы. Вы были на этом заседании. Что для гражданина, для обывателя наличие или отсутствие этой концепции?

— Наверное, здесь есть проколы в государственных институтах, которые занимались разработкой этой концепции. Не было широкого обсуждения. Это важнейший документ, а самое главное, вообще сама терминология концепции национальной безопасности — новая терминология, и, как идея, этот документ, мне кажется, абсолютно принципиален. Этот документ впервые формулирует идеологию национальной безопасности в терминах прежде всего защиты личности, защиты личных прав, защиты свободы. Свободы для каждого гражданина. И в этом смысле это не есть инструмент военной конструкции. Есть другая проблема, мне кажется. Сегодня мы находимся в ситуации смятения, на самом деле. Мы не очень хорошо понимаем, каким должно быть политическое устройство Российской Федерации. И поэтому, когда вы говорите — непонятно, я, несмотря на то что я хорошо знаком с этой концепцией, вынужден согласиться, потому что неясны для многих членов общества, просто для простых людей, основные ориентиры — куда же мы все-таки движемся, к какому типу государства мы идем. И после коллапса особенно Союза, дальше конфликт в Чеченской Республике — опять федеративная целостность оказалась под угрозой. Очень важно— а что такое национальная безопасность. Я хочу сказать, что я не считаю этот документ идеальным. И президент внес массу замечаний, у него было много вопросов к тому документу. Вообще, сама попытка такой документ создать, обозначить весь спектр вопросов, отличных от только военных, и именно под этим понимать национальную безопасность — важна как принципиальный шаг в понимании значимости безопасности каждого человека в отдельности.

note 115 Эта концепция не возникла вдруг. Она интенсивно разрабатывалась в течение последнего года. Действительно, она содержит много разных аспектов. И постольку, поскольку в связи с разработкой концепции в течение длительного времени динамично меняется обстановка в России, ситуация и политическая и экономическая, ясно, что это, с одной стороны, накладывает дополнительные ограничения, а с другой — сильно усложняет процесс разработки концепции. Я еще раз хочу сказать, чтобы просто снять все эти разговоры, что эта концепция не является идеальной. Эта концепция — это впервые попытка понять самые разные аспекты того, что волнует личность, и то, что может непосредственно влиять на каждого человека. Президент очень четко заметил одну вещь — он сказал: вот есть концепция национальной безопасности, предположим, она такая, ясно, что она будет меняться, потому что динамично меняется об-

щество, но я хочу, чтобы следствием этой концепции было то, что на каждые хотя бы полгода мы можем вырабатывать рекомендации принципиального характера. Например, какие отношения должна Россия строить с Китаем на полугодовом интервале времени, какие отношения должна Россия строить с Германией на полугодовом интервале времени. То есть чтобы эта концепция явилась базисом для принятия среднестратегических решений. Общество оказалось в таком смятении, что мы сегодня как будто отрабатываем вчерашний день. Мы все время сталкиваемся с ситуацией, что мы должны бы были сделать это вчера, но уже поезд-то пошел и мы не успеваем. И с НАТО — ведь, по существу, проблема НАТО, проблема нашего отношения к НАТО еще и в том, что два-то года мы практически не замечали, мы практически не участвовали в этом процессе, мы молчали, и, следовательно, другая сторона восприняла это как знак согласия. Раз Россия не реагирует, значит, то, что мы делаем, достаточно разумно. А потом вдруг, в прямом смысле вдруг — пару месяцев тому назад — мы сказали: нет, очень плохо. И чтоб вот такое не повторялось, и нужна глобальная концепция, стратегия развития государства, а сегодня это назвали стратегией национальной безопасности. Поэтому я считаю, что при всех дефектах этого документа, а они есть и открыто обсуждались на Совете безопасности, сама постановка такая, постановка вопросов и проблем в этом документе — это большой шаг вперед для нашего общества.

note 116 Концепцию писали, с моей точки зрения, вполне разумные люди, которые не мыслили в терминах, что «мы совсем что-то отдельное от остального мира», поэтому в концепции учтен опыт развитых стран, прежде всего опыт Соединенных Штатов и европейских стран, и поэтому, с моей точки зрения, концепция глупостей не содержит. Там есть и аспекты военного характера, и экономического характера, и социального характера. Мне кажется, что там достаточно разумная классификация проблем, и она достаточно полно покрывает весь спектр того, в чем действительно нуждается каждый гражданин.

16 сентября 1997 г. Агентство ИТАР-ТАСС, Москва

БОРИС БЕРЕЗОВСКИЙ ПРОВЕЛ СЕГОДНЯ ВСТРЕЧУ

С ГОСУДАРСТВЕННЫМ МИНИСТРОМ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ

СУЛТАНАТА ОМАН ЮСЕФОМ БЕН АЛЯВИ

МОСКВА. Заместитель секретаря Совета безопасности РФ Борис Березовский провел сегодня встречу с государственным министром иностранных дел султаната Оман Юсефом бен Аляви.

В ходе беседы, сообщила пресс-служба Совета безопасности, с обеих сторон была дана высокая оценка состоянию двусторонних отношений, сложившихся между Россией и Оманом после проведения в России радикальных преобразований.

Юсеф бен Аляви подчеркнул, что наблюдаемые сегодня позитивные моменты в российской экономике подкрепляют уверенность в выгодности и перспективности инвестиций в Россию. Как отметил министр, Россия с ее богатейшим и разнообразным потенциалом будет оказывать все возрастающее влияние на мировую экономику. В ходе беседы была констатирована целесообразность и перспективность создания смешанной российско-оманской правительственной комиссии по всему комплексу вопросов экономического сотрудничества.