– А в Беларусь деньги перечислялись? – спросил вдруг Крикунов.
Ломакин нервно дернул папку на себя и просмотрел платежки.
Потом он покусал губы, кивнул и сказал:
– Да, есть одна и туда. Но это проверенный канал. Мы часто привлекаем эту фирму к поставкам и обналичке валюты.
– Значит, была необходимость делать туда платеж? – настаивал Крикунов.
– В этот раз? Я не планировал. Нет, – Ломакин покачал головой. – Это была инициатива Рыбникова. Чтоб он два раза там подох!
– Все понятно! – Шилов рубанул воздух рукой. – Давайте так. Ты, Сергей Сергеевич, переверни всю Москву, но обязательно зацепись за липовый счет этой подставной фирмы. Подключи всех, кого только можешь, а связей у тебя хватает. Главное – не дать вывести деньги за границу. Они не будут перечислять на иностранный счет такую сумму, иначе засветятся мгновенно. Центробанк их блокирует. Дня два-три, может, четыре, у нас в запасе есть, пока они будут эти деньги разбрасывать по другим счетам, совершенно легальным! А мы с Альбертом займемся биографией твоего Рыбникова, его связями. В Беларуси искать концы поздно. Он, скорее всего, туда и не выезжал. По его билету кто-то прокатился, чтобы след оставить. Не дурак же он, в самом деле! Раз такое провернул, значит, голова варит. Или люди за ним стоят, которые тупостью не страдают.
Дверь вдруг распахнулась с такой силой, что мужчины невольно вздрогнули и резко повернулись. В дверном проеме стояли бледная секретарша Светлана и заместитель главного бухгалтера с заплаканными красными глазам. Ее губы тряслись, пальцы теребили, чуть ли не рвали носовой платок. Собеседники невольно замолчали и уставились на женщин.
– Сергей Сергеевич, беда… – сдавленным голосом произнесла бухгалтерша. – Остросельцева в больнице скончалась. Это произошло два дня назад. Полиция не могла сразу установить место ее работы. А теперь вот мне сообщили.
– Что? – прорычал Шилов и бешено выкатил глаза.
Крикунов вскочил на ноги, положил руку на локоть коллеги, чтобы усмирить его эмоции, и напряженным голосом спросил:
– Что произошло, какова причина смерти? Почему она в больницу попала?
– ДТП, говорят. На машине разбилась. Она в коме двое суток была, так и не пришла в себя.
– Так! – Крикунов повернулся к мужчинам: – Я займусь этим, есть у меня в соответствующих местах свои люди. Как только будет достоверная, подтвержденная информация, я сразу вам сообщу. А вы тут… в общем, действуйте по вашему плану.
Крикунов взял женщину за локоть и вывел из кабинета в приемную. Было слышно, как он выяснял номер больницы, спрашивал, к какому округу она относится.
– Круто получилось, да? – прохрипел Шилов, рухнув в кресло, которое жалобно заскрипело. – Внезапно расстались с жизнью те самые люди, от которых зависело перечисление денег. Нет ни исполнителей, ни свидетелей. Неплохо, товарищи генералы! Нас капитально кинули на бабки. И какая сука это учинила?
– А ты подумай, Игорь Андреевич, – тихо подсказал Ломакин и посмотрел Шилову в глаза. – Мозгами пораскинь. Кто еще вхож в наш круг, знает наши планы, схемы деятельности.
– Знал, – поправил было Шилов, но потом поймал взгляд Ломакина и приподнял брови. – Так ты намекаешь на… Дескать, он сейчас поехал заметать следы? Ну, Сергей Сергеевич! Не лишку ли ты хватил? Скорее всего, на тебя подумать можно, если кого-то из нас подозревать.
– А я вот он, – спокойно возразил Ломакин. – Тут сижу и голову ломаю. С тобой откровенно беседую. А он умчался. Две смерти, и обе важны в этом деле. Каждая может оставить улику, дать подсказку. Так кто у нас первым кинулся все выяснять?
В кабинете Орлова было накурено, и у Гурова сразу разболелась голова. Он смотрел на красного от злости генерала и мысленно жалел старого друга. Вот он сам, полковник Гуров, может реагировать на это событие так, как ему угодно, а Петр не имеет права даже на это. Он просто обязан вести себя так, как положено по его генеральской должности. Просто наступает в твоей карьере такой момент, когда кресло, в котором ты сидишь, заставляет тебя все время делать нужное лицо. Черт бы побрал эту чиновную дипломатию!
– Это не типичная уголовщина, – упрямо заявил Гуров в который уже раз. – Дело находится в ведении государственной безопасности, это очень высокий уровень, потому что генералы, даже вышедшие в отставку, не есть обычные граждане. Тут явное соотнесение с его должностью, извините, с профессиональной деятельностью. А это уже уровень предупреждения подрыва боеспособности государства. Да что я тебе, Петр, говорю, когда ты и сам все это понимаешь!
– А ты разумеешь, что мы тоже люди в погонах и обязаны выполнять приказы! – почти прокричал Орлов. – Сидит тут и рассуждает! Ах, я считаю так, полагаю эдак! А я вот не имею права считать ни так, ни эдак. Мне приходится думать так, как положено по моей должности, и так, как предписывает мне долг руководителя Главного управления уголовного розыска. А он мне подсказывает, что с начальством не спорят. Это раз. Надо учесть еще и то обстоятельство, что погибли три офицера полиции, которые отправились в Беларусь под видом журналистов, чтобы наблюдать за ходом разыскных и следственных мероприятий. Наш святой долг…
– Может, вы кончите орать, господа хорошие? – Крячко болезненно поморщился. – Стареете, что ли?
– Действительно. – Гуров понял, что тоже начал говорить на повышенных тонах, и смутился. – И вообще, Петр, ты совсем меня не понял, а начинаешь шуметь. Я хотел сказать, что как раз исходя из того, что погибли наши товарищи, мы должны всеми силами взяться за это дело. А кому-то на самом верху показалось, что это мелочь, которой должен заниматься уголовный розыск. А ведь это не простая уголовщина, Петр. Я тебе это уже в пятый раз пытаюсь втолковать.
– Ты хочешь, чтобы наш генерал пошел к министру и заявил точно так же? – спокойно поинтересовался Крячко. – Ты видишь в этом глубокий смысл?
– Извините, ребята. – Гуров вздохнул, поднялся из кресла и подошел к окну, по пути положив руку на плечо Орлова. – Да, тут ничего не сделаешь. Я не должен был этого требовать от Петра. Считайте, что я просто негативно высказался насчет сложившейся ситуации. Мне просто до боли обидно, что ребята погибли.
– Ладно, проехали, – вытирая высокий лоб носовым платком, проворчал Орлов. – Я тоже хорош! Разошелся, как институтка. Тоже мне генерал. У нас один Станислав с железными нервами.
– Отдых расслабляет тело, – тут же вставил Крячко. – Он истончает нервную систему, снимает иммунитет перед стрессовыми ситуациями. Я вот не отдыхал, поэтому нахожусь в прекрасной форме.
– Черный завистник! – с улыбкой прокомментировал Гуров.
– А может, это я только что вернулся из отпуска? – Орлов вскинул брови. – Это я на югах пузо грел да на полуголых девок пялился?
– Два черных завистника! – прокомментировал Гуров. – Так нам ехать? Что скажешь, Петр?
– Не хочется мне вас отпускать, ребята, но я понимаю, что там только с вашим опытом и можно справиться. Фактически чужая страна, хотя и русскоязычная. Верить, как, впрочем, всегда и везде, нельзя будет никому и ничему, ни людям, ни документам. Любой акт экспертизы надо перепроверять, вербовать агентуру в срочном порядке. Все будут знать, что вы приехали в Беларусь из Москвы по делу об убийстве российского генерала. Вы координируете розыск преступников, ищете факты, которые приведут вас к убийцам. Вы обязаны помнить, что все это знают и что только-только погибли ваши предшественники, которые приехали в Минск по этому же поводу.
– А объясни нам, Петр, вот такую вещь, – попросил Крячко. – Сначала наше Национальное центральное бюро Интерпола посылает людей в Беларусь. Они там погибают. Теперь оказывается, что туда должны ехать оперативники из уголовного розыска. Чем это можно мотивировать? Большие начальники, которые принимали это решение, о легенде-то позаботились?
– Вообще-то об этом подумали первым делом, – ответил Орлов. – Расследуется дело о смерти российского гражданина в лесу под Пинском. Основная версия такова: гибель по неосторожности в результате ссоры в состоянии алкогольного опьянения. Никакой политики, экстремизма, национальной розни и организованной преступности. Сотрудники Интерпола и офицер Следственного комитета погибли в результате ДТП. Эта версия также активно продвигается. По крайней мере на данном этапе. И не надо рассказывать мне про ведомственную честь. Рыбников был армейским генералом, пусть и отставным. Так что, армия теперь туда ринуться должна с разборками? Танки вводить?
