— Нет. Моя сестра.

— Тоже студентка?

— Нет.

— Вы оба уже давно в Париже?

— Три дня Но мы сюда приезжали — Вместе?

— Нет. В котором часу вы закрываетесь?

— Когда начинает пустеть зал. Чаще всего между двумя-тремя часами ночи.

— Я на всякий случай подожду.

Он пошел и сел в углу. У него немного кружилась голова, поскольку, кочуя из бара в бар, он выпил больше, чем ожидал.

— Можно попросить у вас кофе, желательно покрепче? — спросил он у официантки.

— Пойду взгляну на кухне, не выключен ли уже кипятильник.

Вскоре она принесла ему чашку густого, как суп, кофе. Певшая до этого женщина уже ушла. На пороге возникла группа из пяти туристов, они оглядели посетителей и ретировались. На их вкус тут было маловато экзотики.

Значит, он не ошибся. Одиль выходила прошлой ночью из гостиницы, но не для того, чтобы проведать своего гитариста. Ей захотелось изведать чего-нибудь нового. Может, подобно ему, она тоже обошла какое-то число ночных ресторанов?

В глазах у Боба все немного плыло Почему Одиль не хотела, чтобы ее тело нашли или, во всяком случае, чтобы его можно было опознать? Это была нелепая затея, и он никак — не мог отгадать, как же она рассчитывала это исполнить.

Если бы она бросилась в Сену… Но она умела плавать, и ей было бы трудно утопиться… Ее бы или же зацепило корабельным винтом, или же ее тело всплыло бы через несколько дней.

Револьвера у нее не было… Хотя… Он чуть было не бросился тут же звонить отцу, но тот не услышал бы у себя в комнате звонка телефона, стоявшего в гостиной. Револьвер в доме действительно был. Он находился там, наверное, уже много лет, и Альбер Пуэнте хранил его у себя в кабинете, хотя было маловероятно, что кто-нибудь нападет на него там среди бела дня.

Бобу хотелось как можно скорее узнать, не пропало ли оружие. Он позвонит около шести утра, когда отец в одиночестве выпивает свою большую чашку кофе, прежде чем отправиться на прогулку.

Всякий раз, когда распахивалась дверь, в нем вспыхивала надежда. Опять заиграл гитарист, один, как бы для себя самого, чуть склонив голову набок.

Его слушали. Он играл неплохо.

Вздохнув, он расплатился, поскольку публика редела. Он уже было собрался вернуться в свою гостиницу на улице Гей-Люссака, но в итоге направился в сторону ночного кабачка, где побывал накануне.

Одиль там не было. В зале сидели пять-шесть человек, и вяло играл небольшой оркестр. Подошел хозяин и пожал ему руку.

— Ничего не нашли?

— Я знаю, где она была прошлой ночью.

К ним не замедлил присоединиться гитарист.

— Она не приходила?

— Нет. Вы не узнали ничего нового?

— Она жива. Во всяком случае, была жива прошлой ночью и находилась в одном ночном кабачке на улице Муфтар. Он называется «Червовый туз».

— Знаю. У них там одни музыканты-любители, но довольно симпатично. А ушла она одна?

— По словам хозяина, да.

— Я вспомнил одну ее фразу, которую она мне сказала в свой прошлый приезд в Париж: «Есть люди, которые довольны собой. Я им завидую. Себя же я ненавижу. Сколько себя помню, я всегда себя ненавидела…»

— Вы помните, что она пила?

— Джин с водой.

Боб чувствовал, что начинает сказываться усталость и выпитые бокалы.

Поставив будильник на шесть утра, он тут же лег спать. Когда он позвонит отцу, тот как раз будет на первом этаже. Ну а разделавшись с этим делом, он снова заснет.

Ему показалось, что только-только он закрыл глаза, как уже настало утро, и вот уже в подернутом дымкой небе показалось солнце. По улице проезжали грузовики. У него раскалывалась голова, и он был не слишком доволен собой.

Он набрал Лозанну. Пришлось долго ждать, прежде чем сняли трубку. Это был отец.

— Кто это? Боб, ты? Нашел ее?

— Нет, но еще позавчера она была жива. Похоже, она разгуливает по ночным ресторанчикам в Сен-Жерменде-Пре.

— Одна?

— Похоже на то. Но я тебе звоню по другому поводу. Ты можешь мне сказать, твой револьвер по-прежнему у тебя?

— Какой револьвер? Ах да… Та старая штуковина, которую дал мне один приятель, когда мне было двадцать Он должен лежать где-то на полке у меня в мансарде.

— Пойди проверь, пожалуйста.

Ему пришлось ждать долго. Наконец раздался задыхающийся голос отца:

— Я не нахожу его. Между тем я уверен, что не перекладывал его в другое место. Я только что спросил у Матильды, не попадался ли он ей на глаза, когда она делала уборку. Она тоже не знает, что с ним стало. Думаешь, это Одиль?

— Не знаю. Из ванной пропал пузырек со снотворным. Из твоего кабинета исчез револьвер.

Итак, его сестра хотела умереть, но еще не знала, как лучше за это взяться. И это не помешало ей провести часть ночи в квартале возле площади Мобер.

— Ты обошел гостиницы?

— Нет. Их слишком много. У меня складывается впечатление, что она подыскала себе гостиницу в другом месте, а не в Латинском квартале, где, как ей известно, останавливаемся мы.

— Что ты собираешься делать?

— Сначала отправлюсь в бюро розыска пропавших родственников.

— Не забудь, что мы швейцарцы.

— Но пропала-то она в Париже.

— Ты это можешь доказать?

— Я все ж таки попробую. Приятной тебе прогулки. Я делаю все, что в моих силах.

Он снова заснул и проспал до десяти часов утра. Его состояние от этого не улучшилось. Он безо всякого удовольствия выпил кофе и съел завтрак. Чуть раньше одиннадцати он уже был на улице дез Юрсен и следовал указаниям стрелок, нарисованных на стенах коридора. Так он добрался до кабинета N 4 и вошел в его двери раньше, чем успел прочесть «Входите без стука». Там за светлым и почти новым столом сидел полицейский в форме.

— Что вам угодно?

— Я хотел бы видеть начальника.

— Начальника нет, но есть главный комиссар. Хотите заявить об исчезновении?

— Случай довольно трудный. Мне бы хотелось лично встретиться с комиссаром.

Полицейский пододвинул к нему пачку листов бумаги, на которых были отпечатаны несколько вопросов. Он заполнил ручкой пустые графы, и полицейский исчез в коридоре.

— Комиссар занят. Он примет вас, когда освободится.

— По-вашему, это будет нескоро?

— Мне про это известно не больше вашего.

— У меня есть хотя бы пять минут?

— Разумеется.

— Я сейчас вернусь.

Он сбежал по лестнице и направился к первому попавшемуся на глаза бару.

— Стакан белого вина.

— Вуврей?

— Можно и его.

Ему было необходимо прочистить себе рот. Кофе и завтрак давили на желудок.

Стакан был небольшим, и он осушил его одним залпом.

— Еще один.

Он чуть было не заказал и третий, но верх взяла осторожность. Ему стало уже немного лучше. Он расплатился, выскочил на улицу и вскоре вновь занял свое место в кабинете, где сидел полицейский в форме.

— Главный комиссар не вызывал?

— Нет. Погодите-ка. Вот как раз от него выходит посетитель.

До них донеслись отдаленные голоса, затем шум шагов в длинном коридоре.

— Следуйте, пожалуйста, за мной.

Комиссар оказался широкоплечим мужчиной, курившим очень черную сигару.

— Присаживайтесь.

Сам он сел за свой стол.

— Кто пропал?

— Моя сестра.

— Несовершеннолетняя?

— Ей только что исполнилось восемнадцать.

— Она уже сбегала до этого?

— Нет.

— Как так получилось, что сюда пришли вы? У вас нет родителей?

— Есть. Но мой отец уже не столь охотно расстается с домом.

— Вы указали в своей анкете адрес гостиницы. Смею предположить, что это не постоянное местожительство вашей семьи. Где вы живете?

— В Лозанне.

— Вы швейцарец? Учитесь в Париже?

— Нет. Я учусь в Швейцарии. — А ваша сестра?

— Еще четыре дня назад… Нет, три дня… Я уже не знаю. Я был так ошарашен.

— В действительности ваш случай не имеет к нам отношения. Даже если бы вы жили во французской провинции, вам бы следовало действовать через префектуру, которая бы, в свою очередь, обратилась к нам. В общем, буквально на днях ваша сестра пропала. Вот только есть ли у вас доказательства того, что она в Париже?