— Я так и думал!
Иными словами, до всего уже успели дотронуться. Но, несмотря на то, что Мегрэ уже готов был рассердиться, внезапно все в нем возмутилось.
— Это меня не касается… Вы сказали, что предупредили жандармерию?..
— Вы что, ничего не помните?
— А что я должен помнить?
— Вспомните, что он нам рассказывал сегодня вечером, что у него было в кармане… Начнут говорить… Захотят…
Проклятие! Начнут искать среди завсегдатаев «Гран-Кафе»! А их не так уж много!
— Когда вы его видели в последний раз? — спросил кузнец.
— Недалеко от перекрестка… Он остановился на мгновение…
— Вы с ним говорили?
— Он со мной говорил…
— А!..
Нет! Только не это! Хватит и того, что преступление произошло непосредственно в окружении Мегрэ, но не стоило начинать с подозрений!
— Хорошо бы вам пойти… У нас все кувырком… Его жена считает, что это какая-то ловушка…
— Как — ловушка?
— Она не объясняет…
Мегрэ поискал свою шляпу и, так как не нашел старую фетровую, которую предпочитал носить в деревне, надел свой котелок, что выглядело в некотором роде символически.
— Я скоро вернусь! — пообещал он жене, как делал это и раньше, когда уезжал на расследование, продолжавшееся иногда целую неделю.
Она поняла его по-своему и посоветовала:
— Не забудь свой ключ…
— Это не работа… Я вернусь…
Глупо, конечно, было идти по улицам вместе с кузнецом во главе толпы из двух десятков любопытных, не считая детворы, среди которой наиболее осведомленные мальчишки восклицали:
— Это старик из полиции… Сейчас он будет расследовать… Вот увидишь!..
На главной улице, между мясной лавкой и «Гран-Кафе», собралась толпа.
— Смотрите! Вон приехали жандармы…
Их приехало трое, на двух мотоциклах, один из которых был с коляской, и, чувствуя себя уверенно в своей униформе, они въехали прямо в середину толпы.
2
Госпожа Мегрэ не понимала. Она очень удивилась, когда комиссар вернулся через полчаса после того, как за ним приходили.
— Что у тебя?.. Уже закончили?..
— Нет! Но я не хочу в этом участвовать…
Он был ядовит, раздражен. Безо всякого интереса начал вертеть ручки радиоприемника.
— Его убили, чтобы ограбить? — внезапно спросила госпожа Мегрэ, занятая шитьем.
— Деньги исчезли, да!
— Много их было при нем?..
— Кажется…
Она подумала, что Мегрэ, наверное, потрясен убийством одного из своих приятелей, с которым еще совсем недавно играл в карты. Разумеется, так оно и было. Но у комиссара постепенно складывалась уверенность, что в этом деле все не так-то просто, как кажется на первый взгляд.
Вот почему он заявил собравшимся на площади перед «Гран-Кафе» самым решительным тоном, исключающим все дальнейшие просьбы:
— Я больше не занимаюсь делами.
Теперь это обсуждали. Вероятно, ожидали комиссара передвижной бригады из Орлеана? Мегрэ ничего не знал и знать не хотел. Он отправился спать, хотя еще не было десяти, а около восьми часов утра спустился — в тапочках, лицо небритое — и налил чашку кофе.
— Ты не пойдешь узнавать новости?
— Нет!
Он удовольствовался тем, что достал из почтового ящика местную газету.
«…Завершилась партия в карты между видными деятелями нашего города… среди которых наш выдающийся мэр… комиссар Мегрэ, один из асов уголовной полиции…»
И всякие любезности о каждом:
«…„Гран-Кафе“, которое является излюбленным местом жителей нашего города… жертва, которую все ценили за честность и преданность… жандармерия, под руководством выдающегося лейтенанта Велпо… прибыл главный комиссар Габриэлли, чутье и проницательность которого… доктор Дюбуа всегда деятелен, когда речь идет…»
— Что нового? — спросила госпожа Мегрэ.
Ни нового, ни старого! Ничего! Целая колонка, где объяснялось только, что мясник был убит, не доехав сотни метров до дома нотариуса. Машину остановили, проколов колесо, а его самого убили выстрелом в грудь.
И все. В кармане его куртки нашли пустой бумажник.
Оружие осталось лежать на краю дороги — крупнокалиберный револьвер.
Увидев, что Мегрэ с удочкой в руках направляется к летнему домику, его жена удивилась:
— Ты идешь на рыбалку? Но если за это время им…
Она хотела сказать: «…если ты им понадобишься…»
И как раз в этот момент раздался стук дверного молотка. Мегрэ рассердился и помрачнел, еще издалека узнав вдову мясника, которая уже надела черное платье, но пока не креповое.
Госпожа Мегрэ, проводив ее в столовую, тут же побежала к мужу.
— Она хочет поговорить с тобой наедине… Надень другие тапочки… Эти совсем стоптанные…
Вдова мясника подождала, пока закроется дверь, прокашлялась, вытерла нос платком и посмотрела Мегрэ в глаза с инстинктивным недоверием торговки.
— Я хочу посоветоваться с вами… — начала она. — Я знаю, вы были другом моего мужа… Думаю, он вам рассказывал некоторые свои секреты…
— Нет, мадам. Могу вас уверить, что ваш муж никогда не сообщал мне никаких секретов.
— В конце концов!.. Вы же виделись каждый день, наверняка наблюдали за ним и…
— Не стоит продолжать, мадам. Уверяю вас, я не наблюдал за вашим мужем. Мы играли в карты, это правда, но этим наше знакомство и ограничивалось…
— Вы ничего не хотите мне сказать? Да, я понимаю.
А если я вам скажу, что я все знаю? Не только с сегодняшнего дня и не со вчерашнего, подумайте об этом! Он был совершенно без ума от этой девицы. Я видела, как он изменился. Послушайте! В конце концов он даже разлюбил нашего сына, став с ним раздражительным, а в прошлое воскресенье поколотил его из-за пустяка…
— Простите, мадам…
— Дайте мне закончить… Я могла бы устроить ему сцену, помешать пойти в кафе и увидеться с этой девицей…
Но предпочла молча страдать, надеясь, что это у него пройдет… В понедельник я видела, как Анжель уезжала в Орлеан, и была уверена, что грузовичок моего мужа где-то неподалеку, и вечером он придет в хорошем настроении, как и в другие дни… Я пришла только, чтобы спросить вас…
— Повторяю, мадам, я ничего не знаю, абсолютно ничего и ничего не хочу знать. Расследование ведет полиция. Этим утром должен приехать Парке…
— Он уже приехал…
— В таком случае, вы понимаете, что…
Он не мог выставить ее из дома, а она цеплялась за любую ниточку.
— Я надеялась, что в подобных обстоятельствах…
— Поймите же, что я бессилен, существует официальная полиция, расследование идет своим ходом, и оно неизбежно закончится так, как и должно закончиться…
Когда он смог наконец закрыть дверь, то констатировал:
— Ну вот, одним врагом больше!
— Почему ты отказался заняться этим делом? Я немного знаю эту женщину…
Тем хуже! Ему все было ясно, и он направился в глубь сада, но не затем, чтобы порыбачить, а просто решил навести порядок в своих удочках.
Не было смысла выходить в город, чтобы знать, что там происходит. Он представлял, как вдова мясника возвращается к себе домой, проходя мимо стоящих группами зевак; а в «Гран-Кафе», всегда переполненное, приходят и уходят посетители.
Кроме того, сегодня был базарный день. Улицу загромождали крестьянские тележки, мычали привязанные коровы, женщины несли за лапы домашнюю птицу.
Умер мясник! Из Амбуаза, откуда он был родом, приехала его семья. Покрасневшие глаза, влажные поцелуи, запах цветов, горящий воск и дети, которые не знают, чем заняться в такой день, и которых не пускают играть на улицу.
Когда застучал дверной молоток, Мегрэ только поднял голову, бросил взгляд на дверь летнего домика и вздохнул:
— Следующий!..
Они бы все сюда пришли, в этом он был уверен! Лучше бы он отправился на рыбалку и провел весь день в лодке, недалеко от берега. А как еще по-другому он мог помешать им изливать перед ним свои признания, которых он не желал слышать?
Теперь это был мэр, которого Мегрэ принял не в столовой, а в летнем домике, где, по крайней мере, он мог хоть чем-то заниматься, пока посетитель донимал его своим рассказом.
