После второй кружки рубашка у профессора промокла насквозь. Если ее как следует выжать, можно было бы собрать немало драгоценного профессорского пота. А по лицу медленно стекали крупные капли. Когда соленый пот попадал в глаза, профессор ставил кружку на брезент и неторопливо утирал лицо и шею большим, с полполотенца носовым платком.

С не меньшим удовольствием, так же неторопливо и обстоятельно, пил ароматный чай и чабан. Но, несмотря на то, что сидел он в теплом пиджаке и ни одной пуговицы на рубашке не расстегнул, даже папаху не снял, был он так же сух, как и в начале чаепития. Ни одной бисеринки пота не выступило у него на лбу.

-- Купец у нас, в Саратове, один был, очень чай любил, - сообщил профессор чабану. - Были такие купцы из старообрядцев, которые не курили, водку не пили, только чай. Так он, рассказывают, после каждой хорошей сделки чаепитие себе устраивал. Один, для собственного удовольствия. Пил чай с сушками и вишневым вареньем. Сидит за столом и с удовольствием принимает из самовара чашку за чашкой. Потом говорит: "Вот и все. Тринадцать чашек выпил, да и напился".

-- Так много пил? - удивился чабан.

-- Большой любитель был этого напитка. Да и чай пил хороший, высших сортов, специально из столицы выписывал. А чашки, видимо, маленькие у него были.

-- Если чашки маленькие, тогда их можно много выпить.

-- А я, вот, больше четырех не могу, - с сожалением отметил профессор. - Но чашки большие. Если по емкости брать, может быт, не меньше чем у того купца получится.

-- Купец наверно из маленьких пил, - поддержал чабан.

-- Давай мы еще по одной примем, - предложил профессор. - В такую погоду чаек хорошо идет.

-- Примем.

Профессор налил еще одну кружку гостю, потом себе. Пили смакуя каждый глоток, получая удовольствие, не хуже чем тот купец.

-- Я вот все думаю, думаю, - прервал молчание чабан, - почему могила такая неправильная, квадратная. Думаю, думаю, никак понять не могу.

-- Это для нас она неправильная, а для них правильная, - профессор прикинул как бы по проще и понятней объяснить. - Понимаешь, у каждого племени свои обычаи были, своя вера. Но все они считали, что после смерти человек опять будет жить, только в другом месте.

-- Кто правильно жил, Коран не нарушал, тот в раю будет жить, - подтвердил чабан. - В раю хорошо. - Он подумал немного, потом уточнил: - мулла говорит, что там хорошо.

-- Вот-вот, они тоже считали, что в другой жизни хорошо будет. А что такое для них хорошо? Стада большие, охота богатая, врагов поменьше... А в основном считали, что жить они там будут так же, как здесь жили. Вот и клали в могилу еду, посуду, без нее не обойдешься, оружие, украшения разные. Ты видел, зеркало положили.

-- Все видел, и зеркало и оружие.

-- Было такое племя, мы их роксоланами называем. Могучее племя, большое, воинственное. Кочевали в этих степях до самого Черного моря. И все у них вроде одинаковое было с другими племенами, которые в этих местах жили: и посуда, и оружие, и украшения... Но некоторые обычаи у них были другие. Сам видел: женщин с оружием хоронили и могилы квадратные. А почему они квадратные, мы об этом только догадываться можем. Но причина, конечно, есть. Просто так, без причины, ничего не бывает, особенно в погребальном обряде. Возможно, у них жилища были квадратной формы. Понимаешь, что-то вроде юрты, но квадратные. Вот они и умершему делали привычное для него жилище - квадратное.

-- Это чтобы он жил совсем как раньше. Свой дом имел, да?

-- Совершенно верно. Но, к сожалению, никто пока ни одного жилища роксолан не нашел. Кочевники, жилища у них были временные. Следов от них не осталось. А, может быть, где-то и есть такие следы, сохранились в земле. Если найдем их, многое станет ясно.

-- Искать надо, - решительно заявил чабан, проникнувшись важностью проблемы обнаружения следов жилища роксолан. И отставил в сторону кружку, подтверждая этим, что готов отправиться на поиски прямо сейчас.

-- Вот мы и ищем.

-- Я знаю одно место, - решил чабан внести свой вклад в развитие археологической науки, - там хорошие курганы есть. Очень высокие. А вокруг курганов камни лежат. Наверно там большие люди похоронены, все так считают. Много курганов. Может быть десять, может быть больше. Я не считал, просто так видел, но много. Там непременно что-нибудь очень важное можно найти. Покажу вам где они.

-- Далеко отсюда?

-- Отсюда далеко, но у вас машина есть, на машине можно быстро добраться. Скажешь когда придти, я выходной возьму, приду, покажу.

-- Спасибо, надо будет как-то выбраться.

-- Еще хочу спросить, уважаемый, кинжалы старинные нашли?

-- Конечно, нашли. У скифов и сармат почти в каждом погребении оружие есть. Мечи, кинжалы, стрелы. Очень воинственные были племена.

-- Посмотреть кинжал можно? Старинное оружие очень хорошо делали. У нас дома есть кинжал, с ним еще отец прадеда ходил. Красивый и сталь очень крепкая, гвозди рубить можно. Такие теперь не делают. Теперь вообще хороший кинжал достать трудно. Вы много кинжалов раскопали?

-- В этом году пять.

-- Покажи самый хороший.

-- Сейчас просмотрим самый хороший. Галина Сергеевна, - позвал профессор, - сходите, пожалуйста, ко мне в палатку, там справа, как войдете, на ящике лежит кинжал из сарматского погребения. Принесите его сюда, только, прошу вас, очень осторожно.

-- Сейчас принесу, Иван Васильевич, - и Галя пошла к самой большой палатке, что несколько озадачило чабана.

Он еще раз пристально оглядел своего собеседника. Негустые волосики на голове растрепаны, брезентовые сапожки стоптаны, сидит по-восточному, поджав под себя ноги, пьет чай из простой кружки - ну не может такой человек быть профессором и начальником экспедиции. Но, с другой стороны, очень много знает, и все его слушаются. А главное - его палатка здесь самая большая. Кто же другой, если не начальник экспедиции, может жить в самой большой палатке!?

-- Ты начальник экспедиции, да? - спросил он.

-- Я, - профессор удивился, как это чабан сразу не понял, что никто другой здесь начальником экспедиции быть не может. Это же было так просто и понятно.

-- Правда, что ты профессор?

-- Конечно, - кем же он еще мог быть, если не профессором. И это, по мнению Ивана Васильевича, тоже каждый мог сразу понять.

-- А я раньше думал, что не ты начальник экспедиции, - чистосердечно признался чабан в своем заблуждении. Профессор ему понравился. Много знает и совсем простой. С ним было хорошо пить чай и хорошо разговаривать.

-- Это почему ты так думал? - заинтересовался профессор.

-- Неважно почему, - не стал откровенничать чабан. - Ты, наверно, очень ученый профессор, очень много знаешь. Чтобы прошлое разгадывать, очень много знать надо и очень много думать. Правильно я говорю, да?

-- Работа такая, - скромно признался профессор. - Он тоже считал, что очень много знает - не в пример некоторым своим коллегам. - Не будешь знать, думать не будешь - ничего сделать не сумеешь.

Тут как раз и явилась Галя. Принесла аккуратно положенный на фанерку кинжал и поставила ее перед собеседниками, поближе к шефу.

-- Просмотри, какой красавец! - в этом ржавом куске железа профессор видел что-то свое, совершенное и прекрасное...

А чабан решил, что профессор шутит. Это было совсем не то, что он надеялся увидеть. На фанерке лежало что-то черное, заржавленное и растрескавшееся. Такое и в руки брать боязно -- возьмешь, а оно рассыплется. Чабан рассчитывал увидеть блестящий клинок и рукоятку, усыпанную драгоценными камнями. Дед ему не раз рассказывал, какими богатыми и красивыми бывают старинные кинжалы.

-- Ой-ой, какой плохой! Совсем никуда не годится, - не смог он скрыть своего разочарования.

-- А ты думал - будет блестеть как новый?

-- Думал настоящий кинжал будет. Этот совсем плохой, уже не кинжал, а просто кусок старого ржавого железа. Его уже почистить нельзя.