Однажды позвонил мне и сказал взволнованным голосом: «Слушай, ты сейчас никуда не выходи из дома. Приедет жена Эдика, она выведет тебя из квартиры». – «А что случилось?» – спросила я. «Потом объясню». Потом я узнала, что враги, конкуренты Игоря, узнали наш домашний адрес и устроили засаду возле подъезда. Приехала Лена, жена Эдика, привезла мне парик, старомодный плащ, одела меня, и мы вышли с ней из подъезда. Я увидела, что недалеко стояло несколько иномарок с ребятами. Это были бандиты, враги Игоря. Вероятно, они хотели с ним рассчитаться. Мы приехали в гостиницу, по-моему, «Аэро-стар», недалеко от ЦСКА, сняли номер «люкс» и жили там несколько недель. Потом переехали в Подмосковье, в коттедж к одному коммерсанту, несколько недель жили там. Очень красивое место – сосновый бор, большой участок земли, каменный коттедж со всеми удобствами. Единственное только – вода плохо шла, не было такого напора, как в Москве. Игорь приезжал почти каждый вечер. Иногда вместе с друзьями. Они ужинали у нас, разговаривали о делах. Как-то вечером Игорь сказал мне за ужином: «Я должен уехать на три дня. Если что – зеленая сумка лежит в кладовке». – «Что за сумка? Что мне с ней делать?» – «Ничего. Возьми с собой в Москву». – «А что с тобой может случиться?» – «Профессия такая, опасная… Но, думаю, все будет нормально. Это я так, на всякий случай…»

Игорь уехал. Мне было очень интересно, что же лежит в этой зеленой сумке. Не стала я дожидаться конца трех дней, в первый же вечер открыла сумку. А там – полная сумка долларов, пачками, видимо, по десять тысяч в каждой упаковке. Я насчитала почти миллион. Мне даже как-то не по себе стало! А наверху – граната… Закрыла я «молнию», задвинула сумку на место, села и впервые в жизни закурила… Чуть не задохнулась, потушила сигарету…

Через три дня приехал Игорь, веселый и довольный. Сказал, что решил очень важную проблему. «Ну что, – решил он, – теперь можно и в Москву вернуться, в нашу квартиру». Потом я узнала, что убрали лидера конкурирующей бригады… Вернулись мы в Строгино, стали жить по-прежнему. Вскоре – новая проблема…

Неожиданно дверь кабинета открылась, заглянула женщина в форме старшего лейтенанта внутренних войск. Она вошла, поздоровалась и обратилась ко мне:

– Тут к вашей подопечной следователи пришли. Хотят поговорить с ней.

– Ну вот, – сказал я, – я ведь ее адвокат и должен присутствовать при их разговорах.

– Это уже ваши вопросы, – сказала старший лейтенант. – Вы разбирайтесь между собой. А я должна ее забрать.

– Нет, нет, – запротестовал я. – Я не могу ее вам отдать. Любой разговор, любой допрос следователя обвиняемой должен происходит только в присутствии адвоката. Таков порядок.

Женщина немного подумала.

– Хорошо, сейчас я пойду и скажу им об этом.

– Иначе, – крикнул я ей вслед, – я просто не отдам ее вам.

Женщина улыбнулась наглости моего высказывания.

– Интересно, кто это может быть? – спросил я Кристину.

– Вы же слышали – следователь…

– Нет, она сказала – следователи, – подчеркнул я. – Может быть, что-то случилось?

Кристина пожала плечами.

Мне было все это очень любопытно. Я приоткрыл дверь и увидел – старший лейтенант стояла в конце коридора и беседовала с двумя незнакомыми мужчинами в гражданском. Это не оперативники были и не наш следователь.

После этого разговор наш дальше не пошел. Было уже не до того. Я стал нервничать, сам стал ходить из угла в угол следственного кабинета. Однако никто к нам не заходил. Я снова открыл дверь и выглянул в коридор. На сей раз там никого уже не было.

– Ну что, – сказал я Кристине, – давай заканчивать?

На прощание я строго-настрого приказал ей ни с кем не вести никаких разговоров без моего участия.

– Просто отказывайся говорить – и все. Настаивай, что разговаривать о чем-либо будешь только в присутствии своего адвоката.

Она кивнула головой.

– Завтра я обязательно навещу тебя, – сказал я на прощание.

На этом мы расстались.

Когда я получал уже документы, поинтересовался, кто же приходил к Кристине. Старший лейтенант сказала:

– Да так, из одной конторы люди были…

– Конторы? – переспросил я.

– Да, – ответила она.

«Все ясно, наверное, ФСБ…»

На следующий день, несмотря на то что мне надо было ехать в суд для ознакомления с делом, которое должно слушаться в ближайшее время и где я должен был выступать как защитник одного фигуранта, я с утра поехал в Текстильщики. Почти бегом поднялся на второй этаж, взял требование, стал заполнять. Наконец передал листок дежурному.

Та неспеша взяла требование, стала просматривать карточки, потом вытащила и написала сверху «карцер».

– Как карцер? – спросил я.

Дежурная только пожала плечами.

– Я ничего не знаю. Числится она там.

– Как же это, если еще вчера она была в камере?

– Все может случиться, – сказала дежурная. – У нее сами узнаете.

Вскоре привели Кристину. Она выглядела нормально, только заметно было, будто невыспавшаяся, волосы немного растрепанные. Ясное дело, из карцера…

– Кристина, что случилось? – почти с порога спросил я. – Как ты оказалась в карцере?

Она спокойно подошла к скамейке, села к столу:

– В общем-то, пустяк…

– Ничего себе пустяк! Ты в карцере, в таких ужасных условиях… А ну, рассказывай, что случилось!

Посмотрев на меня и немного смутившись, она сказала:

– Вчера вечером… Вы ящик смотрели?

– Какой ящик?

– Телевизор.

– Нет, вчера не смотрел, занят был.

– Короче, показывали вчера какой-то фильм, про любовь, эротический, вечерний сеанс. Мы всей хатой смотрели. Не знаю, что произошло, но вдруг ко мне стала приставать одна «ковырялка».

– Какая «ковырялка»? – не понял я.

– Ну, женщина одна… Стала меня ощупывать, ласкать… Я вежливо говорю ей: я не по этой части. А она еще больше напирает, облизывает меня своими противными губами. Я и сбросила ее на пол. А та драться лезет. Начала я с ней драться, потом еще какие-то «мочалки» подошли…

– Ты, смотрю, хорошо тюремный сленг освоила, – улыбнулся я.

– Короче, мы подрались.

Я еле сдерживался, чтоб не рассмеяться. Перед моими глазами стояла картина – Кристина, не знаю, в чем они спят, в ночных рубашках или спортивных костюмах, ведет активную защиту своей девичьей чести от женщин…

– И что в итоге?

– В итоге меня в карцер. А их – в больничку…

– Кого?

– Ну, ту «ковырялку», которая ко мне лезла, – улыбнулась Кристина.

– Молодец, герой! А как в карцере?

– Ужасно! – ответила Кристина. – Темно, горит тусклая лампочка, окна нет, вода на полу… Я вас очень прошу, просто умоляю – пожалуйста, попытайтесь вытащить меня из карцера! Я не смогу там десять суток находиться.

– Десять суток? – удивился я.

– Да. А прошли только сутки. Я уже не могу больше!

Конечно, мне было ее очень жаль. Я тут же бросился к начальнику следственного изолятора, вернее, к заместителю начальника по режиму. Заместителем по режиму была женщина в звании подполковника. Не помню уже, какие доводы я стал ей приводить, но уговорил ее.

– Ладно, – сказала она, – выпустим мы вашу пассию.

– Почему пассию? Это моя клиентка.

– Что-то никакой другой адвокат так о своих клиентках не беспокоится, – улыбнулась подполковник, – а вы прибежали на первые сутки.

– Жалко человека, первый раз ведь, – стал объяснять я.

– Нет, я вас понимаю.

– Так когда вы ее освободите?

– Как это? Я должна ее освобождать?

– Нет, поднимете ее в камеру, наверх, – поправился я. – И, надеюсь, камера будет другая?

– Нет, она может вернуться в прежнюю камеру, проблем не будет, – ответила подполковник. – Сегодня же вечером или завтра утром. Посмотрим.

Вернувшись домой, я почти целый вечер думал, обманет меня подполковник или сдержит слово. Да нет, не должна…

На следующее утро я не мог поехать в изолятор, так как начался суд. До обеда сидел в городском суде, слушал дело, выступал, а сам только и думал о том, освободили из карцера Кристину или нет. Сразу же после окончания судебного заседания сел в машину и помчался в Текстильщики. Главное – успеть до шести часов, потому что позже подследственных не выдают. Попал я туда в половине шестого, быстро выписал документы, жду.