Комната Кати.
Магнитола работает на полную мощность. Окно распахнуто настежь, тянет сквозняком. Наполовину обнажённая Лидия в юбке и бюстгалтере сидит за столом в компании подвыпивших парней. Под столом валяются пустые бутылки, окурки, на столе – бутыль водки, бутерброды с колбасой. Заметив вошедших, Лидия обрывает смех, ставит на стол непочатую стопку водки и поднимается со стула. Парни перестают шуметь.
Белобрысый парень.
Слышь, Лидка, а ты говорила, что никого не будет.
Лидия.
Славик, заткнись! (Идёт к кровати за блузкой, поспешно надевает её, смущённо.)Ты извини, Кать, я не знала, что ты… что вы так рано придёте. (Спохватившись.) Я сейчас… (Подходит к магнитоле, вырубает музыку.)
Славик (встаёт).
Ты чё? Зачем музыку вырубила?! Я танцевать хочу!
Лидия.
Иди ты… проспись лучше, танцор!
Славик хочет включить магнитолу, Лидия преграждает ему дорогу, тогда он, махнув на неё рукой, направляется к Кате.
Славик.
Потанцуем, красотка?
Герман (спокойно).
Руки прочь!
Славик, не обращая на него внимания, пытается обнять Катю. Она в испуге отшатывается. Герман одним ударом сшибает с ног верзилу. Лидия взвизгивает. Парни весело гогочут. Славик с трудом поднимается, трогает рассечённую губу.
Славик.
Ты мне губу рассёк, гад!
Герман.
Скажи спасибо, что я тебе все зубы не пересчитал.
Славик.
Что ты сказал?! (Кидается на него.)
Герман отбрасывает парня, тот кубарем летит в дверь.
Герман.
Вертеп тут устроили! Война началась, а вам всё нипочём!
Лидия (смеётся).
А у нас тут, товарищ, пир во время чумы!
Славик (появляясь в дверях).
Правильно! Что толку зазря слёзы лить, всё равно скоро все сдохнем!
Герман (Славику).
Ты-то, верно, нескоро. Всякая шваль, знаешь, живуча.
Славик.
Ну, знаешь, ты… (Хочет броситься на Германа.)
Лидия (становится между ними).
Хватит, ребята, не ссорьтесь! Успокойся, Славик! (Идёт, забирает со стола водку.) Ну, мальчики, уходим. Людям, может, надо… (подмигивает Кате) пообщаться наедине.
Парни нехотя поднимаются, идут к двери. Герман, посторонившись, пропускает их.
Лидия.
Оревуар! Желаю приятно провести время!
Уходят. Герман закрывает за ними дверь. Катя идёт к столу, берёт стопку водки.
Катя.
Будете?
Не дожидаясь ответа, выпивает сама. Держась за край стола, оседает на пол, закрывает лицо руками.
Герман (усаживая Катю на стул).
Расскажите-ка мне, Катюша, всё по порядку. Куда это Вы порывались бежать из машины? На какой такой вокзал? Зачем?
Катя (взволнованно).
В Подмосковье осталась моя тётя Галя. У неё больное сердце и теперь, когда объявили войну, я не могу оставить её одну, не могу! Она вырастила меня, была мне вместо отца с матерью. Да если с ней что-нибудь случится, я никогда себе этого не прощу!
Герман.
Постарайтесь успокоиться. Сейчас, во всяком случае, Вам опасно куда-либо ехать. Военное положение.
Катя (не слушая его).
Вы бесчувственный, Вы не знаете, что значит терять тех, кого любишь!
Пауза. Герман меняется в лице и от его взгляда Катя замолкает.
Герман.
Знаю. (Поднимается с колен, отходит в сторону.) Знаю, Катюша. (Достаёт из нагрудного кармана портсигар.) Вы не возражаете?
Катя.
Курите, конечно, если Вам так легче.
Герман утвердительно кивает, закуривает.
Герман.
Однажды летом, когда мы с матерью отдыхали в Ялте, на моих глазах утонул мой младший брат, Костик, а отца репрессировали в тридцать седьмом. На дворе тогда стояла душная августовская ночь, к нашему дому подъехал чёрный воронок, постучались и вошли трое неизвестных. Они назвали отца немецким шпионом и забрали его с собой. (После паузы.) Я почти уверен, что эти сволочи расстреляли его без суда и следствия, как тысячи других, обвинённых по ложному доносу, но моя мать до сих пор верит, что он жив.
Катя встаёт со стула. Наезд: глаза Кати вглядываются во что-то перед собой. Кадр плавно переходит в следующую сцену: Море, полуденное солнце. Шум волн. На берегу – мальчик лет семи строит замок из песка. Откуда-то издалека доносятся слова Германа: «Катя, Вы слышите меня? С Вами всё в порядке?». Картинка исчезает.
Герман.
Что с Вами?
Катя.
Так, немного задумалась. Не обращайте внимания. Да, Вы простите меня за мои слова, я не должна была так говорить.
Герман.
Бросьте, Катюша, всё в порядке.
Катя идёт к комоду, показывает Герману свадебную фотокарточку родителей.
Катя.
Это мои папа и мама. (Смеётся.) Посмотрите, какие они здесь счастливые!(Ставит фото на место, серьёзно.) Я должна Вам всё рассказать, может, тогда мне станет легче. Я никому не говорила, что видела, как это было. Это страшный сон, преследующий меня каждую ночь, мой навязчивый кошмар.
Начало воспоминаний.
Внизу на экране быстро исчезающая надпись: «Подмосковье, лето 1926 года».
Мчащийся среди полей поезд. Купейный вагон. Почти полдень. Занавески откинуты, за окном мелькают поля и леса, кое-где по склону холмов разбросаны деревушки. Трёхлетняя Катя сидит рядом с мамой у окна, отец – напротив. Он улыбается, глядя на жену и дочь, и молодая женщина улыбается ему в ответ. Катя смотрит на бегущие по небу облака. Тишина, покой, только слышно, как стучат колёса поезда.
То же купе, те же люди. Ночь.
Катя пристроилась рядом с матерью, обняв её во сне ручонками. Все спят. Громкий стук колёс. Дым проникает в щели купе и заполняет пространство. Откуда-то издалека доносятся испуганные голоса.
Голоса за кадром.
Горим!
Пожар!
Караул!
Люди, горим!
Первым просыпается отец. Он расталкивает жену с ребёнком.
Отец (взволнованно шепчет).
Вставайте, родные мои, пожар! Горим!
Проснувшаяся мать тормошит Катю. Девочка с трудом разлепляет глаза, кашляет от дыма. Мать хватает дочь на руки, прижимает к себе, целует. Обняв маму, Катя начинает плакать от страха. Она чувствует волнение матери и не может успокоиться.
Мать.
Серёжа, открой окно! Мы здесь все сейчас задохнёмся!
Отец (пытается открыть).
Не получается!(Бросаясь к двери.) Надо узнать, где горит! Может, удастся потушить! (Пробует открыть дверь.) Чёрт, не открывается, заклинило!
Мать (рыдает в голос).
Попробуй ещё!
Крики за кадром.
Помогите! Помогите!
На помощь!
Стиснув зубы, отец старается из последних сил. Катя видит на его пальцах кровь. Наконец, выдвижная дверь поддаётся. Отец хочет идти.
Мать (кричит).
А мы как же?!
Отец.
Там человек горит, помочь надо! Ждите меня, я мигом!
Мать.
Не ходи!
Катя.
Папа, папочка, останься!
Отец.
Не могу, дорогие мои, это мой долг, долг врача и гражданина!
Выбегает. Мать, не отрывая Катю от своей груди, сидит, раскачиваясь вперёд-назад как маятник.
Катя (за кадром).
Пожар подбирался ближе, а отца всё не было. Тогда мама закутала меня в покрывало, завернув в него какие-то документы, взяла на руки и понесла в горящий тамбур…
Тамбур и салон поезда.
В тамбуре полно дыма. Возле аварийного выхода – кричащая толпа. Мать с Катей на руках старается протиснуться к выходу, но толпа оттесняет её назад.
Голос старухи.
Пустите, люди добрые!
Голоса.
Куда ты, бабка? Поезд на полном ходу!
