Поляна, на которой было разбито стойбище, начиналась у подножия крутого склона по правую руку, сплошь заросшего сухими колючими ветками с минимумом листвы и отходила влево широким полумесяцем, на котором сейчас были побросаны в живописном беспорядке одеяла, мешки, штаны и прочий скарб, который безошибочно доказывает, что в этом месте обосновался не просто человек разумный, а его сильная половина. На подвешенной через остатки костра палке висел здоровенный котелок, щедро уляпанный чем-то черным со специфическим запахом подгорелой каши, уловить который не составляло ни малейшего труда даже больному с хроническим насморком. Около костра блестела кучка железных мисок, на самом верху которой неизвестный шутник пристроил нечто, напоминающее издалека белесую соплю, лениво свешивающуюся вниз, но самые интересные экспонаты радостно болтались на ближайших ветках, связанные штанинами во избежание несанкционированного воздействия ветра. В прорехи на некоторых экземплярах были видны окрестности лагеря, а на одной из веток сидела крупная птица, подозрительно поглядывавшая на нас одним глазом.

— Пшла вон!

В птицу полетел камень, пущенный меткой рукой Вериса и она с воплем улетела, не забыв обгадить висящие под ней подштанники. Парень выругался вдогонку и стал распрягать лошадь, обещая устроить засаду на вредное пернатое.

— Во, видали? — Ткнул он пальцем на результат, болтающийся на ветке, — и так постоянно, стоит только уйти подальше, как эта падаль прилетает и тут же метит все. Вчера Лорис в нее так удачно попал, мы уж обрадовались — все, подохнет! Нет, не сдохла, зараза такая, зато чуть в котелок не нагадила, маленько совсем промахнулась.

— А это что, все птица обделала? — указала Крата в сторону сохнущего исподнего, — откуда у нее столько дерьма взялось?

— Я знаю? — Верис возился с упряжью, посматривая по сторонам. — Вы тоже не зевайте, а то получите подарок прямо на голову. Дарош до кустов отошел, не успел штаны развязать, как она ему прямиком на голову спикировала.

— Попала? — искренне посочувствовать не получилось, хоть я и старалась придать голосу подобающий оттенок.

— Еще как попала, — подозрительно посмотрел на меня парень, но я сдержала смех и состроила скорбную мину, — по волосам сползло на спину, а он не сразу заметил.

— И что было дальше? — Крата с интересом уставилась в сторону, куда улетела птица.

— Сползло все вниз по рубахе, а оттуда прямиком в штаны. Чего веселитесь? — обиделся солдат, — вот я посмотрю, как вы с ней тут воевать будете!

— Я так понимаю, что все это, — я многозначительно посмотрела в сторону болтающегося на ветках белья, — результат войны между обосновавшейся тут птицей и вами? Причем пока выигрывает она, судя по количеству вещей. Приманивать не пробовали?

— Вот сама и попробуй, — огрызнулся Верис, — потом расскажешь, что получилось. Видала, что с котелком стало?

— Ничего особенного, — Крата присела на корточки около кострища, — ваша птица здесь не при чем, надо следить за котелком с ложкой, а не байки травить. На миски тоже она нагадила?

— Нет, мы! — парень оскорбленно отвернулся в сторону. — Вот смотрите, пока мы тут стоим, она будет прятаться, а как отойдем подальше, сразу прилетит! Я ее подлючий характер уже понял, вот только попадись она мне в руки, вмиг шею сверну!

Судя по началу, война с птицей носила серьезный характер, раз солдаты не могли своими силами справиться с этой напастью и обратились за помощью к женской части Скаггарда. Мы с Кратой одновременно вздохнули и принялись за исконно женское дело — отмывать котелок с мисками от засохших остатков еды. Озерцо блестело чуть дальше за деревьями и пришлось посетовать, что стоянку не разбили на самом берегу.

— А там камни набросаны, сидеть неудобно на них, — Верис принес несколько стволов и орудовал топором, пытаясь разрубить их на части, — здесь трава хорошая растет, на ней хоть лежать можно.

Дрова скоро были нарублены, яма под костер выкопана и мы занялись приготовлением еды, не забывая оглядываться по сторонам.

— Верис, — окликнула я парня, когда из котла уже пошел аппетитный запах и день стал клониться к вечеру, — скажи-ка, а когда все уходили отсюда, они знали, что мы приедем?

— Как не знать, — удивился он вопросу, — раз об этом сами маги сказали? И вообще, готовить и мыть это женское дело, а не наше!

— Ну конечно, конечно, — согласилась я, — а чего по веткам все развесили, другого места не нашли? Вон там, подальше, прекрасные кусты, кто мешал туда все пристроить?

— И куда это, — солдат посмотрел из-под руки на предлагаемое место обитания стираных подштанников, — да ты чего, Рия, — возмущение скакнуло выше среднего, — вот еще ходить туда! Чем здесь место хуже? И близко к костру, никуда топать не надо! Не нравится тебе смотреть на них, отвернись или сама перевесь…ну еще дела, за целый фарлонг ходить, чтобы вешать свои вещи сушить!

Парень еще долго ворчал и брюзжал, оценивая женские способности мыслить на твердую тройку с многочисленными минусами и за это время я успела не раз поймать недовольный взгляд Краты. Значит, несмотря на то, что все знали о нашем приезде, никто и не подумал убрать подальше свое исподнее? Ну, господа мужчины, будет вам за такое небрежение по первое число!

— Рия, ты чего задумалась? — Крата не выдержала и пристроилась ко мне на бревно, делая вид, что помешивает ложкой суп в котелке. — Вот ведь лентяи какие, миски все побросали, портки свои тут распялили, любуйтесь на них, пока не надоест…небось в крепости так все не валялось, как тут, или это нам оставили убирать? Сейчас я им поскидываю все в кусты, пусть потом чешутся во всех местах!

— Иголка есть с собой? — заговорщицки шепнула я, вспомнив походные приколы. — Сейчас мы им устроим…где-то я видела в повозке подходящие обрывки тряпок, ну, попомните вы еще, как свое добро развешивать на глазах у нас!

Пока Верис спал, сочтя свой долг перед родиной выполненным, мы трудились не покладая рук, тихо хихикая и представляя себе реакцию тех, кто оденет свои одежки и тех, кто будет этому свидетелем. Зрелище обещало быть впечатляющим, во всяком случае то, что наблюдала я дома, запомнилось надолго и быстро отучило парней в походе бросать вещи где попало!

Увлекшись, мы чуть было не пропустили появление главных действующих лиц в виде целого отряда запыленных солдат, топающих вразнобой по уже известной нам дорожке от главного тракта и заметно опешивших от представшей их взору идиллической картины: дымящегося котелка с похлебкой и стопки чистых мисок рядом с порезанными ковригами хлеба. Если уж у меня то и дело набегала слюна от запаха, то что говорить о тех, кто отпахал целый день?

— Рия? Крата? О-о, чем тут пахнет! — сунулся в котелок Дарош, первым унюхавший приготовленный ужин.

— Куда морду суешь немытую? — осадил его Дрен, стряхнув пыль со спины. — Сейчас как насыплешь в котел песка, кто после тебя есть его будет?

— А до вас Тудор готовил, — подтянувшиеся солдаты принюхивались к котлу, — так от его варева мы только животом маялись!

— Ври да не завирайся! Ты лопал мою кашу да нахваливал, сам-то вообще ничего не сготовищь, кроме хура, да и то если его глиной обмажут за тебя, — не остался в долгу смещенный повар, — а девкам положено на роду готовить лучше, чем мы.

— О чем собрание? — последними, как и водится, подошли отцы-командиры, погнав подчиненных мыться перед принятием пищи, — Эльен, неужели Отеро внял нашим просьбам и спас нас от голодной смерти?

— Ничего, вчера ели мою кашу и не умерли, — буркнул Тудор, — а тут сразу хвосты распустили… миску каждый должен сам мыть, поскольку это его личное имущество, хоть и ненадолго. Сам съел, сам помыл, руки не отсохнут, зато не скажешь, что тебе на дно плюнули допрежь жратвы!

— Хорош ворчать, — кто-то попытался подобраться первым к котелку, ухватив грязной лапой верхнюю миску, — после такого дня я и из грязной поем!

— Кто мыться не будет, предупреждаю, выселю на скотник!