Выйдя из вагона на «Таганской», Иван перешел на «Марксистскую», где снова сел в поезд. Доехав до станции «Новогиреево», Голицын поднялся на поверхность.

Иван не считал себя таким уж сентиментальным, но от вида мест, где прошло его детство, сердце Голицына сжалось. Заставленная машинами площадь, кинотеатр «Киргизия», «Перовский» универмаг… Вот по этой улице они с Владом Шаинским гоняли на роликах, здесь, у вросшего в землю здания художественной школы, дожидались вечерами Лерку Боголюбову, на этом перекрестке их с отцом подставили мошенники, спровоцировав автоаварию и разведя на безумные по тем временам деньги – тысячу долларов…

Тряхнув головой, Иван стер из уголка глаза выступившую там влагу – не иначе аллергия на московский смог – и решительно зашагал через площадь.

Под нудный писк домофона Голицын вошел в подъезд некогда родного дома, шагнул было к лифту, но передумал и поднялся на пятый этаж по лестнице. Подойдя к двери квартиры, Иван помедлил пару секунд, словно собираясь с силами, и вдавил кнопку звонка.

Из-за двери послышалась переливчатая трель – и более ни звука: ни голосов, ни шагов, ни скрежета замка… Нахмурившись, Голицын позвонил еще раз: с тем же успехом. Третье нажатие на кнопку, однако, дало результат – хотя и не совсем такой, как рассчитывал Иван: приоткрылась дверь соседней квартиры.

– Что вы тут хулиганите?! – сердито раздалось из перегороженного цепочкой проема. – Сейчас в полицию позвоню!

– Тетя Маша! – радостно воскликнул Голицын, оборачиваясь к соседке. – Это же я, Иван!

– Ваня?! – дверь на секунду захлопнулась и тут же распахнулась – уже без цепочки. На пороге стояла одетая в домашний халат тучная пожилая женщина в очках с толстыми линзами. – Что ты здесь делаешь?

– Да вот, приехал на каникулы… – выдал заготовленную заранее версию Иван. – Не знаете, случайно, где мои?

– Знаю, как не знать! – заявила женщина. – На дачу уехали!

– На дачу? На какую еще дачу? – удивился Голицын. – Мы ж ее когда еще продали!

– Участок они взяли, – охотно пояснила соседка. – С домиком. Правда, где-то у черта на рогах – не то под Костромой, не то под Вологдой. Вот и мотаются теперь. Картошку, говорят, посадили…

– Понятно… – протянул Голицын. Видать, дела у его отца понемногу стали налаживаться: раньше каждая лишняя копейка шла на погашение злополучного долга. А тут, гляди-ка: дачный участок! Разве что, может, батя решил разбогатеть, выращивая на продажу картофель… Тогда, выходит, дело его уж совсем плохо. – А вернуться когда собирались, случайно, не знаете? – спросил Иван.

– Почему же не знаю? Знаю! В воскресенье, к вечеру ближе.

– А сегодня у нас…

– Пятница, – охотно подсказала соседка. – Это они теперь завсегда так: в четверг вечером уедут – в воскресенье, как стемнеет уже, возвращаются. Иначе, говорят, и смысла нет – одна дорога туда-сюда получится… А ты, значит, на каникулы? А что своих не предупредил?

– Да так вот… – развел руками Иван. – Хотел сюрприз сделать…

– Ох, не доводят они до добра, эти сюрпризы! – вздохнула женщина. – Ну да ничего, не расстраивайся. Каникулы-то, небось, длинные. Еще и надоесть друг другу успеете!

– Ну, это вряд ли! – совершенно искренне ответил Голицын. – Да и не в этом дело. Хотелось бы, знаете ли, домой попасть, – кивнул он в сторону запертой двери. – Не ночевать же под дверью…

– Так у тебя что, ключей нет?! – только теперь догадалась соседка.

– Ну, – развел руками Иван.

– Так что же ты молчал?! – воскликнула женщина. – Подожди секундочку!

Соседка скрылась в недрах своей квартиры и вскоре вернулась с большой связкой ключей на массивном металлическом брелоке.

– Держи, Ваня! – протянула она их Голицыну.

– Откуда они у вас?! – ахнул Иван, тотчас же узнавший брелок, собственноручно изготовленный им в школе – классе в шестом или седьмом – на уроке труда. Носить такой в кармане оказалось довольно неудобно – тяжеленный, да еще к тому же вечно рвет острыми кромками одежду. Поэтому-то, после того как с ним добросовестно успел намучиться каждый из членов семьи, брелок естественным образом перекочевал на запасной комплект ключей да так на нем и прижился.

– Твои мне оставляют – на всякий случай, – объяснила соседка. – Вот, видишь: пригодились! – с гордостью заявила она.

– Спасибо огромное, тетя Маша! – Иван почти выхватил ключи из рук женщины, и злополучный брелок тут же не преминул воспользоваться его спешкой, наградив ладонь глубокой царапиной. – Что бы я без вас делал?!

– То-то же! – соседка была явно польщена. – Передавай своим привет!

– Непременно! – горячо заверил женщину Голицын.

Попав в квартиру, Иван, не разуваясь, проследовал в свою старую комнату. Здесь все оставалось точно так, как он оставил, улетая в Школу, – даже стопку книг, рассыпавшуюся на журнальном столике, никто не стал поправлять. Рывком выдвинув верхний ящик письменного стола, Голицын стал было перебирать содержимое, но тут же, махнув рукой, просто высыпал его на ковер. На самый верх образовавшейся кучи упала серая пластиковая карточка – электронный пропуск в Академию ФСБ. Их ввели совсем недавно, перед самым их отлетом на Сопрол, но успели выдать отбывающим с планеты курсантам. Вообще-то, полагалось постоянно носить пропуск с собой, нигде не оставляя без присмотра, но что толку было бы от него в Школе? Поэтому Иван оставил пропуск дома. Точно так же, к слову, насколько он знал, поступил Пашка Хохлов.

Аккуратно взяв карточку пропуска двумя пальцами, Голицын опустил ее в нагрудный карман рубашки и, кое-как запихнув вываленные вещи обратно в ящик, вернул тот на подобающее ему место в столе. Ну, вот и все. Теперь – в Академию!

Доехав до станции «Проспект Вернадского», Иван вышел из метро и, протиснувшись сквозь спешащую толпу, подошел к автобусной остановке. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что ловить здесь ему нечего. И дело даже не в количестве народа, ожидавшего автобуса, – это было еще полбеды: Вернадка беспросветно стояла. То есть совсем, насколько достигает взгляд: ни движения. Вздохнув, Голицын развернулся и зашагал пешком.

На автобусе до здания Академии ФСБ можно было бы добраться минут за пятнадцать-двадцать – это если без пробок, конечно. Пешком же – быстрым шагом – путь до огромного комплекса с лаконичной надписью «Академия» на фасаде занял у Ивана добрых три четверти часа. Впрочем, ни один автобус Голицына за это время так и не обогнал, хотя ни улица Лобачевского, куда свернул Иван, ни Мичуринский уже не были столь плотно забиты автомобилями, как проспект Вернадского.

Войдя на проходную, Иван вынул из кармана карточку пропуска и с замиранием сердца приложил ее к панели сканера. Поразмыслив пару секунд – про себя Голицын уже решил было, что все, сорвалось – турникет приветствовал курсанта зеленой стрелочкой: путь свободен. Не сдержав вздоха облегчения, Иван шагнул вперед и, миновав равнодушного дежурного, углубился в недра alma mater.

Едва не заблудившись в лабиринте коридоров и переходов – такое впечатление, будто все здесь изменилось! – Голицын все же добрался до нужного корпуса. Помещения Икс-факультета, это он помнил точно, располагались на третьем этаже. Поднявшись по широкой лестнице и свернув направо, Иван, наконец, оказался перед знакомой дверью без вывески, с одним лишь номером – 333. К слову, ни триста тридцать второго, ни триста тридцать четвертого кабинета, насколько знал Голицын, нигде поблизости не имелось.

Помедлив секунду, Иван постучал.

– Разрешите? – его ладонь легла на ручку.

Дверь не поддалась.

Голицын надавил сильнее: бесполезно – заперто.

Нахмурившись, Иван отступил от двери на пару шагов. Такого он не ожидал. Боголюбов на Сопроле – это понятно – но должен же кто-то заниматься делами факультета здесь, в Москве! Может, конечно, этот кто-то сидит в другом кабинете? Тогда в каком?

Голицын растерянно огляделся по сторонам: в коридор выходило еще с полдюжины дверей. Рваться во все подряд? «Простите, вы, случайно, не с Икс-факультета? У меня тут секретная флешка для вас…» Абсурд… Но как же тогда быть?