– Как, говоришь, его фамилия? – спросила у Ольги Ксения.
– Виталий Кутыкин. Никогда не слышала?
– Да нет, почему? Слышала. Но не читала.
– Ну, без разницы. Пошли, найдем его, – сказала Ольга.
– Зачем? Я играю, не видишь? И вообще, ты давай присядь-ка здесь рядом на стуле, я сейчас быстро доиграю, и поедем. Тебе завтра на работу, сама же просила, чтобы я тебя тормозила.
– Ну, знаю я, господи. – Ольга открыла свою сумку и стала там что-то искать. – Потащусь я на эту работу, никуда не денусь. Вот, смотри. – Она вынула из сумки небольшую книгу и шмякнула ее на бильярдный стол. – У меня с собой как раз его книга. Только что вышла.
Данила посмотрел на книжку. Посредине белой обложки располагался рисунок, где неправдоподобно крупный таракан сидел, подбоченившись, на пуфике у затейливого трюмо и, как барышня, с кокетством смотрелся в зеркало. При этом в отражении почему-то фигурировал зеленый богомол. Получалось, что обычный рыжий обитатель грязных кухонь видел себя в зеркале благородным диким насекомым. На спине таракана была помещена черная латинская буква g, неровная, словно выведенная рукой подростка, начинающего граффити-озорника. Наверху, над рисунком, значилось: «Виталий Кутыкин».
– А как называется? – спросила Ксения, взявшись за книжицу.
– Написано же, – ответила Ольга, перехватив книжку и показав пальцем на спину таракана. – Видишь? «Джи». Это по-английски.
– А если по-нашему, значит, «гэ»? Хорошее названьице, – сказала Ксения. – Это он такой самокритичный, твой писатель? А почему буква маленькая?
– А почему ей непременно надо быть заглавной? Короче, откуда я знаю? Для прикола, наверно.
– Мало того что назвал свою книгу на букву «гэ», – продолжила свои рассуждения Ксения, – так это еще и маленькое «гэ».
– A piece of «гэ», – вставил Данила.
Ольга хихикнула, но тут же осеклась, будто позволила себе недопустимое легкомыслие.
– Ладно вам вредничать. – Ольга огляделась. – Куда он мог отсюда двинуть, интересно?
– Может, туда, в ресторан, чтобы догнаться, – равнодушно предположила Ксения.
– Пойду возьму у него автограф, – сказала Ольга и, уже пятясь в сторону ресторана, спросила у Ксении: – Ты здесь будешь?
– Да, – ответила Ксения и, обернувшись к Даниле, сказала: – Ну, твой удар, маэстро.
Данила, польщенный таким обращением, хорошенько прицелился и с треском заколотил свой третий шар в лузу.
– Йес! – Он достал из кармана мобильный телефон и протянул его Ксении. – Набирай свой номер.
– А ты не торопишься? Мы же до четырех играем, – сказала она.
– А, ну да. – Данила стал подыскивать, каким шаром ударить. Затем положил телефон на стол, ближе к углу, у которого стояла Ксения, а сам прильнул к бильярдному борту из лакированного дерева, неспешно прицелился, ударил – и шар уверенно закатился в лузу. – Ага! – сказал Данила. – Ну? И ты будешь говорить, что четверка – твое счастливое число?
Ксения пожала плечами:
– Ты победил.
В этот момент Данилу хлопнул по плечу быстро подошедший к столу молодой человек – с усами, худощавый, подтянутый, энергичный.
– Как дела, Даницыл? – сказал он.
– О, а я уж думал, ты не придешь, – ответил Данила и добавил, обращаясь к Ксении: – Это мой друг, Фигаксель…
Представляемый при этом воздел глаза к потолку.
– Э-э… то есть Витя, – спохватился Данила.
– Так Витя или… – Ксения взглядом осадила нагловато-изучающий взгляд друга Данилы, – или все-таки Фигаксель?
– Все-таки Витя, – ответил Виктор.
– Ксения, – холодно-вежливым тоном представилась в ответ Ксения, но сразу же добавила: – Но, кстати, «Фигаксель» звучит прикольнее.
– Может, и прикольнее, – сказал Виктор. – Но лучше – Витя.
– А что такое Фигаксель? – спросила Ксения.
– Да так, кликуха, – ответил за друга Данила. – Вот, забивай номер.
Он протянул ей свой мобильник.
Ксения, однако, не шелохнувшись, продолжала ясным взором глядеть на Виктора.
– Мне просто любопытно, – мстительно продолжила она свои изыскания, – откуда взялась такая кличка – Фигаксель?
– Фамилия у меня – Фияксель, – сказал Виктор и стал поглядывать на Данилу в поисках поддержки.
– Ну вот, теперь все встало на свои места. – Ксения царственно отвернулась от Виктора. – Что ж, Данила. – Она взяла у него телефон. – Ты завоевал право позвонить мне.
Но не успела Ксения ввести и пары цифр своего номера, как из ресторана донеслись крики. Там явно разгорался скандал.
– Оля вроде бы туда пошла, да? – спросила Ксения у Данилы, и это был риторический вопрос, потому что они оба слышали, как Ольга сказала, что пойдет туда, и оба видели, как она пошла именно туда, в ресторан.
Ксения вложила мобильный телефон Данилы обратно ему в руку, а сама, взяв с ближайшего кресла свою сумочку, направилась к арке, из которой доносился шум.
Данила положил кий на стол и поспешил за ней, на ходу сказав Виктору:
– Вить, посторожи стол, разомнись, я сейчас вернусь – сыгранем.
Войдя в зал ресторана, Данила подумал, что они с Ксенией, пожалуй, зря беспокоились насчет Ольги. Все, кажется, было спокойно. Но, посмотрев на Ксению, Данила увидел, что она выглядит встревоженной. Ксения действительно интуитивно поняла, что Ольга все-таки попала в переплет. Вернее, еще не попала, но уже на всех парах мчала прямым назначением к станции «Неприятности», которую людям, озабоченным приличиями, следует миновать экспрессом, – Ольга приближалась к столику, где в одиночестве сидел некто коротко стриженный, в темных очках, с плоским, но при этом одутловатым лицом. Видимо, это и был писатель Кутыкин. Он был пьян и, судя по нервным движениям и злобному бормотанию, был настроен поделиться с окружающими переполнявшей его желчью. Ольга направлялась к этому типу, неся большую рюмку, которую она, похоже, только что взяла в баре, находившемся в левом углу ресторанного зала.
В кармане пиджака писателя заверещал мобильный телефон. Он выудил его, промычал «алло», затем сказал в трубку: «Приду, когда мне вз… звз… вздумается!», дал отбой и положил аппарат на стол.
– Ну что уж мы так разволновались, – приговаривала Ольга, обращаясь к отечному типу, как к капризничающему ребенку. – Ну никто ведь не хочет нас обидеть. Никто-никто.
– Нет! – вскрикнул он, заслышав Ольгу. – Никакие не никто-никто, а все-все-все. И Винни-Пух тоже. – Писатель добродушно усмехнулся собственной шутке, но тут же вновь помрачнел. – Все хотят что-то получить с меня на халяву. Интервью – задарма, автограф – на шару, всё сволочам – free.
А может, я не хочу? Может, я, как Тюч… как Чуть… Тютчев – «Молчи, скрывайся и таи»… и это… как там дальше?..
Язык у писателя заплетался сильнее, чем у Ольги.
– Нет-нет-нет, – продолжала меж тем гнуть свою линию Ольга, глядя на него с тем особенным сочувствием, с которым смотрят на душевнобольных. – Надо просто сразу сказать людям, что сначала забашляйте. Нам вот сейчас хочется водочки, правильно?
– Да, вот хочется. Афтару хочется йаду. Немедленно!
– Ну и пожалуйста. – Она указала на рюмку, которую уже успела поставить на стол. – Водочка за автограф, всё по-честному. Ой, у вас такой же телефончик, как у меня. И тоже зелененький.
В этот момент Ольга увидела Ксению и, старательно артикулируя, но при этом тихо, чтобы не услышал писатель, сказала ей:
– Сними.
Ксения не поняла, и Ольга достала из сумочки свой мобильный, показала его Ксении (но снова так, чтобы не привлечь внимание писателя) и громко прошептала:
– Сними нас. На видео!
Ксения кивнула и нацелила свой мобильник.
Ольга присела на стул справа от писателя и положила на стол перед собой сумочку и телефон.
Тип в темных очках взялся за рюмку, но, поскольку эта емкость была рюмкой лишь по форме, а объемом сошла бы за добрый фужер для вина и, главное, была для писателя явно лишней, он смог одолеть ее совсем не сразу. Произошло это в два захода следующим образом. Сначала он сделал глоток, отпив половину. После чего щеки его вдруг надулись, и одновременно с этим он конвульсивно дернулся, словно кто-то невидимый резко взял его за грудки. Стоявший сбоку от этого фрукта Данила увидел, как за темными очками выпучились его мелкие глазки. Писатель замер. В течение нескольких секунд его плоское лицо было похоже на бубен, как бы выдавленный изнутри вскипевшим содержимым духовного мира прозаика. Затем щеки его сдулись, а глазки вернулись в орбиты. Было ясно, что сдержать у последнего порога рвотный позыв стоило беллетристу Кутыкину немалого напряжения.
