— Все эмоции Лизы вырываются наружу. Ей угрожали, она боялась за свою жизнь, за жизнь Грегори.

Рука Картера слегка сжалась, и, даже если бы он зажал ей рот, Слоун не замолчала бы так внезапно.

— Продолжай, — прошептал он ей прямо в ухо.

— Ну-у… эт-та сцена… — запинаясь на каждом слове, бормотала девушка, — когда он утешает ее… Лиза поняла, что ее ребенок погиб…

— Хм-м… — протянул писатель. Его губы дотрагивались до мочки уха девушки, и ей казалось, что даже поцелуи не могут взволновать ее сильнее.

— С этим все хорошо. Ей сейчас только это и нужно, — продолжала рассуждать Слоун. — Покой. А вот в следующей сцене одного покоя уже недостаточно.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты написал, что он ее обнимает. Лиза неистовствует, прижимается к нему. А потом… Потом он просто целует ее, и она засыпает. Я не уверена, что она не захочет еще чего-то, не захочет…

— …заняться любовью? — договорил Мэдисон.

Сердце Слоун ухнуло в бездну, когда она почувствовала, что Картер крепко сжимает ее грудь. Ей казалось, что жар его тела проникает сквозь плотный трикотаж свитера.

— Да, — едва выдохнула она. — Думаю, Лиза захочет найти выход эмоциям, бушующим в ней. Она должна пожелать как-то отпраздновать то, что они оба живы… шумно отпраздновать…

— Так ты считаешь, они… он должен взять ее?

— Да. Быстро, может, даже грубо. — Живо представляя себе эту сцену, Слоун от возбуждения то и дело подскакивала на коленях Мэдисона, пока не почувствовала, что он судорожно вздрогнул.

— О господи! — прошептал Картер, а затем, выругавшись, спрятал лицо на ее шее. — Господи! Слоун, ты не понимаешь, что делаешь! — Писатель часто дышал, обдавая шею девушки горячим дыханием, стараясь успокоиться. Впрочем, и самой Слоун пришлось сделать над собой усилие, чтобы вернуться к реальности.

Когда волна возбуждения отхлынула, Картер нежно поцеловал ее в шею.

— Хороший совет, Слоун, очень хороший, — одобрил молодой человек. Он слегка сжал пальцами ее отвердевший сосок. — Дельное предложение. Грегори тянул с этим, беспокоясь за Лизу. Но вот они в безопасности, их жизни ничто не угрожает, и уж теперь я подробно опишу, как велико желание Грегори.

Слоун хихикнула и тут же устыдилась того, что ее развеселила двусмысленность его последних слов. Она надеялась, что Картер ничего не заметит.

Он, разумеется, заметил. Приложив губы к самому уху девушки, Картер прошептал:

— Что за намеки, мисс Фэйрчайлд? Или вам не понравилось то, что я сказал? — Слоун опять захихикала, Картер громко засмеялся. — Ну и ну! И это сдержанная, благовоспитанная хозяйка респектабельного «Фэйрчайлд-Хауса»! Напилась, и в голову ей лезут всякие глупости! — Подхватив Слоун под руки, он поднялся. — Поедем-ка лучше домой, пока не подхватили простуду!

Мэдисон крепко обнимал Слоун за талию, когда они шли к машине по неровной дорожке. Оба испытывали огромное облегчение от того, что напряжение, стеной стоявшее между ними, наконец-то исчезло.

— Спасибо за помощь! — воскликнул Картер в машине, смачно поцеловав девушку в губы. — Завтра утром я первым делом перепишу эту сцену.

Следующий после этого необычного пикника день прошел, как и предыдущий. Они позавтракали в кухне. Затем Картер сел за машинку, а Слоун решила почистить серебро. То и дело отрываясь от дела, она умудрялась прочесть страницу-другую рукописи Мэдисона. Она была полностью захвачена сюжетом и судьбами героев повествования.

Спустившись выпить чашечку кофе, Картер объявил, что похищает хозяйку и поведет ее обедать.

— Из дома вон? — ядовитым тоном поинтересовалась Слоун.

Он сорвал с ее губ мимолетный поцелуй, когда девушка направилась мимо него к лестнице.

— Вон, — подтвердил писатель. — В какое-нибудь место, где есть столы, стулья и все остальное.

Весь остаток дня Слоун провела перед зеркалом и в ванной, приводя в порядок ногти, прическу, приняв ванну с косметическим маслом и отутюживая платье. Мягкое шерстяное платье из синего джерси удивительно подходило к ее глазам.

Само собой, все ее ухищрения не прошли мимо внимания Картера, когда она садилась напротив него за освещенный свечами стол. Из всех городских ресторанов Мэдисон предпочел этот, окна которого выходили на океан.

— Картер, скажи мне, ты уже был женат? — неожиданно поинтересовалась Слоун.

— Нет. Никогда. Один раз, правда, чуть не женился.

— И что же помешало? — Девушка внезапно залилась краской. — Можешь не отвечать, — торопливо и смущенно пробормотала она. — Не знаю, зачем это я спросила.

Взяв Слоун за руку, Картер крепко сжал ее.

— Ты хотела знать, — объяснил он. — В том, что я до сих пор не женат, нет никакого душераздирающего секрета. Она — чудесная, очень красивая женщина, декоратор. У нее полно богатых клиентов. Она хотела, чтобы я работал по профессии — архитектором. Сколотил бы огромное состояние, и мы стали бы прожигать жизнь. А я хотел писать книги, даже если они не приносили бы мне ощутимого дохода. И жить такой жизнью, о которой она мечтала, мне было не по нутру. Короче, у нас были разные цели, мы хотели разного и… дружески расстались.

— И где она сейчас?

— Вышла замуж за красивого богатого хирурга и ведет тот образ жизни, о котором мечтала.

— Уверена, что ее красивый богатый хирург не зарабатывает столько, сколько ты, — высоким голосом проговорила Слоун.

Мэдисон недоверчиво посмотрел на нее:

— Мисс Фэйрчайлд, я до глубины души поражен! Неужели вы умеете злорадствовать?!

Они рассмеялись. Отказавшись от заказанного кофе, они вышли из ресторана и направились к стоянке.

— А я и не знала, что ты занимался архитектурой, — заметила девушка.

— Я изучал ее пять долгих, нудных лет, чтобы доставить удовольствие отцу, который считал писательство недостойным занятием.

— И что же он теперь думает по этому поводу?

— А теперь мои книги, как охотничьи трофеи, выставлены у него на каминной полке. Они с мамой живут в Палм-Спрингз. Он бывший банкир.

— Ты любишь их?

Помолчав, Картер долго и внимательно смотрел на Слоун, а затем произнес:

— Да. Они дали мне жизнь и старались как можно лучше воспитать меня, своего единственного ребенка. Конечно, у них есть недостатки, и я страшно огорчался, просто с ума сходил, когда они потешались над моими замыслами. Так что я во многом лишь себе обязан, что стал писателем, но стараюсь не ругать их за то, что они не понимали меня и хотели навязать мне дело жизни.

— Нет ли скрытого смысла в твоих словах, этакого назидания?

Картер улыбнулся:

— Ты не только хороша собой, но и умна. — Он взял ее обеими руками за щеки, и выражение его лица внезапно изменилось. — Если твои родители не относились к тебе должным образом, это еще не значит, что ты не заслуживаешь любви, Слоун. Это не твоя вина, а их. Они были нечестны с тобой. С твоей жизнью. Так будь честна ты.

Слезы блеснули в глазах девушки, губы ее задрожали.

— Спасибо, — прошептала она и, встав на цыпочки, поцеловала Картера в щеку.

Его глаза, как факелы в ночи, горели неистовым огнем.

— Не за что, — проникновенно ответил он.

Последние строчки листа с напечатанным текстом были мокры от слез, но девушка разобрала каждое слово. Уронив руки с листком на колени, Слоун некоторое время смотрела в пространство перед собой, а затем порывисто прижала бумагу к груди. Листок был смят, все поля исписаны многочисленными пометками, часть текста — вычеркнута, но даже если бы все было выгравировано на серебре, содержимое не представляло бы большей ценности.

Они вернулись домой из ресторана. Пожелав Слоун со вздохом доброй ночи, Картер направился к себе наверх.

Оставшаяся часть рукописи так соблазнительно выглядывала из папки, что хозяйка «Фэйрчайлд-Хауса», не выдержав, облачилась в бархатный халат, взяла папку и спустилась с ней в гостиную. Разведя огонь в камине, она закуталась в плед и уютно устроилась в одном из кресел. Комната освещалась лишь слабым светом настольной лампы, и, когда Слоун дошла до последних страниц, ей стало казаться, что действие перенеслось в полумрак ее гостиной и что она — его невольная участница.