3. Арбитражное соглашение, в том числе и арбитражная оговорка, обладает юридической самостоятельностью, автономностью. Это означает, что действительность арбитражного соглашения не зависит от действительности того контракта, в связи с которым оно было заключено. Закон 1993 г. исходит из того, что арбитражная оговорка, являющаяся частью договора, должна рассматриваться как соглашение сторон, не зависящее от других условий договора. Даже в случае принятия третейским судом решения о ничтожности договора арбитражная оговорка продолжает действовать. С этим связано действие принципа (или доктрины) так называемой компетенции компетенции, согласно которому вопрос о компетенции должен решаться самим арбитражем, а не государственным судом. Название общепринятого принципа "доктрина "компетенс-компетенс" в нашей литературе (Е.В. Брунцева) предлагалось перевести как "компетенция по поводу компетенции".
В соответствии с п. 1 ст. 16 Закона 1993 г. третейский суд может сам вынести постановление о своей компетенции, в том числе по любым возражениям относительно наличия действительности арбитражного соглашения. Данный принцип закреплен в арбитражных регламентах и предусмотрен в Типовом законе ЮНСИТРАЛ, а также в Европейской конвенции 1961 г. В соответствии с п. 3 ст. V Конвенции арбитражный суд, против которого заявлен отвод о неподсудности, не должен отказываться от разбирательства дела и имеет право сам вынести решение по вопросу о своей компетенции либо наличии или действительности арбитражного соглашения или сделки, составной частью которой это соглашение является, с тем, однако, что указанное решение арбитражного суда может быть впоследствии обжаловано в компетентном государственном суде в соответствии с законом страны суда.
Таким образом, арбитражное соглашение - это самостоятельное соглашение со своим собственным предметом. По своему содержанию оно не связано с другими условиями контракта. Автономность арбитражной оговорки признана и в Типовом законе ЮНСИТРАЛ, и в национальном законодательстве.
Признание автономности арбитражной оговорки приводит к выводу о необходимости самостоятельного определения права, подлежащего применению именно к этой оговорке (или вообще к арбитражному соглашению). Согласно российскому Закону 1993 г. недействительность арбитражного соглашения может быть определена по закону, которому стороны его подчинили (т.е. в этом случае действует принцип автономии воли сторон), а при отсутствии такого указания - по закону страны, где решение было вынесено.
При рассмотрении споров положение об автономности приобретает решающее значение.
В качестве примера сошлемся на решение ВТАК от 9 июля 1984 г. по делу по иску В/О "Союзнефтеэкспорт" к фирме "Джок ойл". Советское объединение подписало с фирмой контракт на поставку истцом ответчику значительного количества нефти и нефтепродуктов. Ввиду прекращения фирмой, находившейся на Бермудских островах, оплаты части поставленного ей товара дальнейшие поставки были приостановлены. Затем истец на основании арбитражной оговорки контракта, предусматривавшей, что все споры будут рассматриваться во Внешнеторговой арбитражной комиссии в Москве, обратился с иском в этот постоянно действующий арбитражный суд. Ответчик прежде всего ссылался на недействительность контракта, поскольку он был подписан со стороны истца только председателем объединения, что являлось нарушением действовавшего тогда советского законодательства (см. гл. 9), согласно которому договоры должны подписываться двумя лицами. Недействительность же контракта, по мнению ответчика, влечет за собой и недействительность арбитражной оговорки, устраняя тем самым компетенцию ВТАК по возникшему спору. ВТАК признала контракт недействительным с момента его подписания, но в то же время отклонила возражение ответчика в части, касающейся арбитражной оговорки, и разрешила спор по существу. ВТАК исходила из самостоятельности арбитражной оговорки. "Арбитражное соглашение, - указывалось в решении, - может быть признано недействительным лишь в том случае, если в нем будут обнаружены пороки воли (заблуждение, обман и др.), нарушения требований закона, относящихся к содержанию и форме заключенного арбитражного соглашения. Таких обстоятельств, приводящих к недействительности арбитражного соглашения, нет, и ни одна из сторон не заявляла о его недействительности, ссылаясь на такие обстоятельства". В итоге ВТАК признала, что арбитражное соглашение "является процессуальным договором, не зависимым от материально-правового договора", и что поэтому "вопрос о действительности или недействительности этого договора не затрагивает соглашения", а последнее само по себе в данном случае юридически действительно.
В основных многосторонних конвенциях по вопросам арбитража - Нью-Йоркской конвенции о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений 1958 г. и Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже 1961 г. - под арбитражным соглашением понимаются как оговорка в письменном договоре, так и отдельное соглашение, подписанное сторонами или содержащееся в обмене письмами, телеграммами и т.п. Эти конвенции устанавливают независимо от закона, применимого к основному контракту, специальные коллизионные правила для определения действительности арбитражного соглашения.
На практике часто недооценивается значение оговорки, она составляется небрежно. В случае обращения к постоянно действующему арбитражу должно быть точно указано его название. Если в арбитражной оговорке говорится, что споры будут рассматриваться в арбитраже, а не в суде, или же, например, в арбитраже страны ответчика, но не говорится, в каком именно, то такая оговорка не будет признаваться действительной.
4. Определение компетенции МКАС дается в Законе 1993 г. и в Регламенте МКАС. В Регламенте МКАС, утвержденном Президиумом ТПП РФ в декабре 1994 г., учтены положения Закона о международном коммерческом арбитраже. Регламент вступил в силу с 1 мая 1995 г. МКАС правомочен разрешать споры, которые вытекают из договорных и других гражданско-правовых отношений, возникающих между сторонами при осуществлении внешнеторговых и иных видов международных экономических связей, если коммерческое предприятие хотя бы одной из сторон спора находится за границей, а также споры предприятий с иностранными инвестициями между собой, споры между их участниками, а равно их споры с другими субъектами права РФ.
По иску кипрской фирмы к трем организациям Казахстана (дело N 167/2003, решение от 28 июня 2004 г.) было признано, что ответчик, заявивший в государственном суде своей страны о неподсудности ему спора между истцом и ответчиком в связи в наличием в контракте истца с третьим лицом арбитражного соглашения, предусматривающего разрешение данного спора в третейском суде, тем самым признал обязательность для своих отношений с истцом указанного арбитражного соглашения.
Сторонами в споре могут быть любые лица, в том числе и субъекты права одного и того же государства (например, в споре российского предприятия и предприятия с иностранными инвестициями, учрежденного в РФ).
Суд принимает к рассмотрению споры при наличии письменного соглашения между сторонами о передаче на его разрешение уже возникшего или могущего возникнуть спора, причем соглашение об этом со стороны истца может быть выражено предъявлением иска, а со стороны ответчика - совершением действий, свидетельствующих о его добровольном подчинении юрисдикции арбитражного суда, в частности путем сообщения в ответ на запрос суда о согласии подчиниться его юрисдикции.
Также суд принимает к рассмотрению споры, подлежащие его юрисдикции в силу международных соглашений. Соглашения сторон о передаче спора на рассмотрение арбитражного суда не требуется, если он принимает к рассмотрению споры, которые стороны обязаны передать на его рассмотрение в силу международных договоров.
§ 3. Процедура арбитражного разбирательства
