Он не встречал себе подобных уже несколько недель. Мимо тянулись лишь заброшенные поселки, в которых давно угасла жизнь. Одни лишь волки, впрочем, человек их не боялся, словно заключив с ними перемирие. Удивительно, но в самом деле, звери не трогали его, как бы почувствовав родственную душу. Одиночество, в котором провел путник столько времени, выхолодило и опустошило душу, он перестал терзаться своим одиночеством.
Куда он направлялся? Человек и сам не знал. Возможно, шел в Карпаты, а может,
хотел свернуть к теплому морю на юге. Скорее всего, в тот момент у него не было определенного направления. Брел, куда глаза глядят.
В вечерних сумерках, он, что-то присвистывая, поравнялся со старым кабаком с покосившейся вывеской, еле державшейся на гвоздях. В окнах заведения мерцал тусклый свет. Чуть дальше по дороге доживал свое гнилой гараж с провалившейся крышей. По другую сторону было здание продовольственного магазина, давным-давно разоренного и пустого. Он сиротливо распахнул пустые окна-глазницы с выбитыми стеклами, да и позабыл их захлопнуть.
Человек удивленно остановился у крыльца, заметив свет. Меньше всего он ожидал увидеть следы жизни здесь, в дикой глухомани северной Украины, позабытом Богом и людьми месте. Он надеялся к ночи достигнуть Коростеня, заночевать там в одном из домов , а затем решить, куда держать путь.
Наконец, решившись и что-то проверив под своим теплым плащом, он поднялся на крыльцо и нерешительно постучал в дверь. Никакого ответа не последовало. Тогда путник толкнул дверь, и та с легким скрипом отворилась.
В кабаке царил полумрак и запустение. На барном прилавке стояла коптившая керосинка, а на месте бармена храпел человек лет шестидесяти с седыми висячими усами в засаленной толстовке. Он спал, безмятежно похрапывая.
-Эй, отец! - позвал странник, легонько коснувшись пальцами плеча спящего. Украинец пошевелился во сне, храп прекратился. Человек заметил однозарядную винтовку, стоявшую возле прилавка на полу. Нахмурился и снова толкнул пожилого украинца. Тот дернулся во сне и открыл глаза. Пожилой хохол испуганно отпрянул, увидев пред собой человека, заросшего густой щетиной.
-Що я бачу! Человек! Ти хто такий будешь? - он испуганно покосился в сторону ружья, одновременно разглядывая другим незнакомца.
-Не бойтесь, я не причиню вас вреда. Я просто шел мимо. Увидел свет в вашем кабаке и решил зайти.
Хохол глянул в сторону двери.
-Ах напасти! Заснув и залишив двери видкритими!
-Вы что же тут, один совсем? - дед Антона был чистокровным украинцем, от него Левченко и унаследовал свою фамилию, так что украинскую речь понимал хорошо.
-А кого мени тут боятися? Вовки одни, а проти них у мене берданка е! - хохол все-таки ухватился рукой за оружие. --Москаль, значить? Давно я москалей не зустричав. Звидки йдеш?
-Издалека я иду и сам не знаю, куда. А зовут меня Антон.
-Садись, Антон. Е будеш? Я как раз вечеряти збирався. Гроши у тебе е?
Антон неопределенно пожал плечами.
-Чорт з ними, з грошима. Обслуг тебе й так. -хохол полез в буфет, достал завернутые в фольгу остатки курицы, выложил на прилавок. Достал бутылку хлебного кваса, поставил рядом.
-Далеко до города, отец?
-Дали по дорози Коростень, до нього три километра.А тут мий трактир, значить. У нас в Коростени живе-то человек двадцать, померли вже все. А я ось нияк кабак свий зламати не можу. Кажуть наши-нечего тебе сидити в трактир - того й гляди, дах рухнет. А шкода мне.Строил ж своими руками. Як ламати? Так тепер вже користи вид закладу ниякой ... Ти иж и пий. А натомисть розкажи свою историю. Думаю, тоби е що мени розповисти.
Через десять минут пожилой украинец, назвавшийся Миколой, уже откупоривал бутыль самогона, и разлил по стаканам. Размякший и совсем распрощавшийся с подозрительностью хохол, перешел на русский, которым владел не хуже родного.
Антон, заметно отощавший и заросший за два с половиной года скитаний, обросший, с появившейся упрямой морщинкой между бровей, неспешно поведал ему историю своих странствий. Рассказал о том, как жил в Питере, как добрался до Новинска, и о том, как прошел всю Европу в поисках своего фантастического человека, которого и сам отчаялся найти.
Хохол слушал, недоуменно качая головой и подливал мутную жидкость в стаканы.
-Дивное дело ты затеял, хлопец. Никогда не слыхал о таком человеке...
-Вспомните. Может, кто при вас рассказывал?
Нет, ничего не слышал Микола и не слишком понимал, о чем толкует этот дикий москаль.
-Ты расскажи, где был, что видел.. Как там, в Европе, люди живут еще?
-Да, много где я был, папаша. С табором цыганским путешествовал одно время по Польше, многому они меня научили. Как выживать на лоне природы, в диких условиях. Интересная у них философия странников. Возле Тимишоары есть маленький город музыкантов, жил с ними какое-то время. Так и брожу по земле. Расспрашиваю, кого встречаю, да пока что все без толку...
-Как же ты хлопец, умотался то за это время! Неужели пешком все? И не страшно тебе? - изумлению хохла не было пределов.
-По-разному. То на мотоцикле, то на лошади, то пешком. Да привык уже и на своих двоих... Насмотрелся на голодающих, нищих, живущих в пустом поле людей, укрывающихся лошадиной попоной. Добрался до Франции, перебрался через Пиренеи, даже до Гибралтара дошел, да только увидел я, что в Западной Европе вообще все вымерло. Пусто там и тоскливо так , что и выразить нельзя, папаша. Подумал я , и повернул обратно, отправился на Украину. Так и буду ходить, пока не встречу нужного мне человека.
Внезапно раздался стук и сразу же вслед за этим дверь распахнулась. Вошел благообразный старик в плаще с белой окладистой бородой до пупа.
-Здорово, Микола. Ось я до тебе думаю, дай загляну. Не сидится в хати что-то...
Хохол обрадовано соскочил со стула.
-Здорово, Петре! Гляди, гисть у нас, москаль. Здалеку йде. Говорить, людини шукає. Носяи циєй инфекций. Дивне розповидае, да я мало що зрозумив. Може, ти щось чув?
-Здрасьте, - кивнул Антон, удивленно разглядывая старика. Было в нем что-то от странствующего пилигрима.
-И тоби здоров'я бажаю. Значить, шукаеш тут кого-то?
-Ти по-русски з ним говори, Петро. Це ж москаль!
-Спасибо за хлеб за соль, хозяин. Пойду я дальше. К ночи до города хочу добраться...
-Задержись, прошу тебя. В этой таверне слишком одиноко и пустынно. Хороший собеседник, приятный разговор - что может быть лучше? - удерживал его старик, поглаживавший длинную бороду.
-Мне действительно пора идти.
-Может, не стоит так спешить? Никогда не знаешь, какие дары обретешь в общении с нежданным гостем...
-Может, хоть вы что-нибудь слышали? - Антону начало надоедать пустословие старца.
Старик задумался надолго, так что Антон решил, что он уже не ответит.
-Микола, помнишь, того белоруса, что все к нам на рынок приезжал через границу? Мясом торговал?
-А то ж! Да кажуть, он вже помер давно...
-Я не об этом. Белорус рассказчик был хороший. Много слухов собирал, что по окрестным деревням сказывали, да на базаре рассказывал. Не столько торговал, сколько языком чесал. Ох и охоч был мужик до россказней!
Антон слушал его рассеянно, доедая остатки жаркого. Мысли его витали где-то далеко. А старик продолжал, медленно тянул пиво из запотевшей кружки, протянутой ему хозяином заведения.
-Бывало, встанет с утра в мясном ряду, и как почешет с людьми языком трепать! Разложит свинину, а все вокруг него встанут да слушают... В последний раз он лет пять тому назад приезжал, кажись..
-Да, не меньше, - со знанием дела поддакнул Микола. - А то и все шесть.
-Помню, в этом трактире я с ним как-то вечером сидел за пивом, да басни его слушал. Много чего чудного он мне рассказал. Божился, будто бы быль. Да поди, проверь...
Помню одну его историю. Это случилось в соседней с его деревней. У него в том селе дальний родственник жил, он ему и поведал историю. Жила там девочка, Олеся. Ходила в сельскую школу, была как все деревенские дети. Рисовала, говорил, очень хорошо.
