Ну, нас с братом хоть в армию, а не в ВМФ отправили. На море тогда служили 4— ре года. Так что мы поначалу даже радовались. По здоровью— то мы как раз подходили в Морфлот. И спецназ. Поначалу участь эта нас миновала и, поверьте, тут было чему радоваться. Закон 2016 года «О сроках прохождения службы в военных отрядах специального назначения» гарантировал, что служба в спецназе будет куда дольше 2— ух лет. В некоторых отрядах реальные сроки службы вообще считались секретной информацией. В «Кондоре» например. Пардон, немного забежал вперёд. В «Кондор», кого попало, не брали. Только элиту. Для этого спецподразделения, даже здоровья Супермена не хватило бы. Собственно, туда срочников редко приглашали. Раз в пять лет и то не всегда – будет набор срочников или нет, зависело оттого, у скольких кондоров, по истечении контракта, возникнет желание распрощаться с армией и сколько людей удастся набрать в отряд из действующих элитных частей. Обычно срочников требовалось всего несколько, только что бы добить комплект. Но так уж получилось, что тот год стал уникальным, «Кондору» пришлось набирать срочников в большом количестве. Отчего я точно не скажу, но могу предположить. Стечение обстоятельств – какая— то крупная операция, где было много погибших и в тоже время, окончание контрактного срока у трёх— четырёх десятков солдат, из которых большая часть решила покончить со службой. Вероятно, как раз сие и случилось, и мы попали. Именно так, просто реально попали. За время службы в рядах элиты, не раз и не два мы с братом, оставались живы, лишь благодаря случайностям, которые иначе как чудом не назовёшь.
Думаю, вам знакома ситуация, когда в давно сработавшийся коллектив приходит новичок, который и работу не знает и с людьми путём не знаком? Такому новичку всегда трудно и делает он самую нудную работу, за которую никто не хочет браться. Феномен «новичка», вроде как. Вот в армии примерно такая же ситуация, только там могут и нос сломать и до смерти забить. Тогда сие называлось «дедовщина». Ну, а человек, отслуживший полтора года, соответственно был «Дедом». В армии феномен «новичка» как— то так получилось, сильно мутировал. Там смешались «понятия» – неписанные законы мест лишения свободы и сей феномен. Получилось нечто, скажу я вам. Причём жуткое такое, страшное Нечто. Я как— то читал в газете статистику. Выходило, что ежегодно из— за дедовщины 1000 с лихом срочников возвращаются домой инвалидами и примерно столько же грузом 200…, хм, вот это любопытно. Я как— то раньше не замечал, не задумывался об этом. Сейчас только вот обратил внимание…, старею видать.
Столько лет прошло, а космолёт с трупами солдат называют, как и в те далёкие дни называли любой транспорт с покойниками, груз 200. Интересно…, но в основном для философов и, я думаю, лингвистов. Да, армия в 21— ом веке теряла в мирное время, порой больше солдат, чем в локальных конфликтах. Тут, кстати, можете смело верить вашим учебникам – срочная служба, в конце концов, умерла, и локальные конфликты действительно очень быстро начали решать исключительно силами таких подразделений как «Кондор». Так что история Гадов, можно сказать, уходит своими корнями вглубь веков.
Нас определили в мотострелковую роту в Таджикистане. В горных районах. Даже не задумывайтесь, чего забыла мотострелковая рота в горах – может, штаб что— то напутал, а может дело в том, что из стрелкового у роты были только автоматы, а из мото, только раритетный хаммер командира роты. Но суть не в том. В первый же вечер службы, в нашей казарме появились господа Дедушки и громогласно объявили, что будут делать из нас «настоящих солдат». Дедушек было 5 лиц, в казарме тихо— мирно спали два брата Шиловых. Так что парням не повезло: силы были явно не равны, у них не было ни единого шанса.
Нас построили в линию и начали пробивать в грудь «бляхой». Это такое армейское развлечение, для дембелей уставших от ежедневной рутины нелёгкой их службы – пряжкой ремня с размаху били в грудь, и человек падал, хрипя от боли. Кто покрепче, быстро приходил в себя и снова вставал в строй, ожидая нового удара, а кто крепостью не отличался, мог и со сломанным ребром упасть. Мы с Андреем слышали об этой милой солдатской игре в «бляху», но вживую не видели. Так что некоторое время послушно стояли в строю таких же новобранцев. Когда очередь дошла до меня, ремень старослужащего солдатика мистическим образом вырвался из его рук, и бляха с хрустом врезалась ему же в лоб. В течение одной минуты мы положили на пол всех пятерых. В общем— то, почти без проблем, они не ожидали такой отдачи, и уделать их, оказалось не слишком трудно. Только один из них смог меня удивить и дать повод Андрею обоснованно выдавать мне поучительные речи ещё пару дней. Я ударил и попал в захват, после чего мир перевернулся вверх тормашками, а моя мясистая тушка врезалась спиной в металлическую кровать. Было больно. Сориентировался я быстро, но к этому времени Андрей уже вырубил всех, кто ещё оставался на ногах. Как он мне тут же пояснил, меня швырнули приёмом айкидо. И на эту тему он ещё пару дней мне на мозг капал. Пока я рычать не начал…, положив «дедушек» мы скрутили их простынями, немного попинали и вытащили на улицу. Там и бросили. А когда вернулись в барак, нас встретили восторженным рёвом. Даже те, кто в строю не стояли, так как служили около года, нас поздравили. Мы тогда даже подумали, что служба станет для нас лёгким и приятным времяпрепровождением. Ну, не всё так просто оказалось. Уже через полчаса в барак вломились три офицера – самые здоровые в роте, и десяток дедов пополам с дембелями. Нас пришли воспитывать. Как это тогда называлось в нашей части – методом хард хэндолегинга, последнее слово в армейской медицине, применительно к духам. Армейская молва, гарантировала сто процентное выздоровление духа от борзоватости, после всего одного курса.
Зачем— то они выбили дверь барака, стали опрокидывать койки и бить всех подряд, даже «черпакам» досталось. Мы смогли уложить двоих, сильно попортили лицевую часть одному, и ещё двоим нарисовали под очи ясны, с бешенства, да перепоя, шибко— шибко красные, по шикарному фингалу. На большее нас не хватило. Эти были куда круче предыдущих. И драться умели виртуозно. Особенно офицеры. Всей казармой мы бы их, наверное, уложили, но такова армия – народ по углам прятался, дрались только братья Шиловы. Дрались отчаянно и, наверное, впервые так серьёзно. Победить мы не смогли. Не было у нас шансов против такого количества хороших бойцов. Нас быстро стреножили и отпинали до кровавых пузырей. После чего устроили полнейший разгром в казарме. Кому— то даже череп пробили, и парень уехал домой. А куда он ещё мёртвый— то? Только домой. Трупы в армии не служат.
Из казармы нас вытащили за ноги, хорошо помню как моя голова, считала все неровности и ступеньки. Бросили в местный карцер. Ну, официальное название у того помещение было естественно более приятным для слуха, на деле же – карцер. Два на два, голые, почему— то, всегда мокрые стены, железная дверь – всё как положено. Тусклая лампочка тоже имелась. Там мы провели остаток ночи, а утром, нас, замёрзших, голодных и избитых до потери пульса, вознамерились вернуть к несению строевой службы. Увы, наши тела пострадали гораздо сильнее, чем предполагалось вначале. Лейтенант лично пришёл на нас посмотреть. Оценил состояние, сиреневые разводы синяков расползшихся по лицам, красно— чёрным от запёкшейся крови и важно глянув на мордоворота сержанта, округлил глаза, после чего выразительно покрутил указательным пальцем у своего виска. Сержант пожал могучими плечами и рассеянно развёл руками. Отчего я рухнул с тихим, но, довольно— таки жалобным стоном – в тот момент, сержант держал меня под руку, что б я не упал. Он меня тут же поднял на ноги, к сожалению, в сознание, я от этого пришёл только частично. Глаза открылись, а вот ноги я чувствовать перестал.
Следующие две недели мы провели в местном лазарете.
Вопреки романам о жизни доблестных солдат, находящих в армейском лазарете любовь или безумный секс (в зависимости от характера романов), симпатичных медсестёр там как— то не случилось. Из женщин вообще, только тётя Клава была. Уборщица бальзаковского возраста. Из персонала имелись ещё доктор, вечно страдающий с похмелья и фельдшер, который умудрился пришить свой собственный палец, когда штопал порез какому— то срочнику. И десяток медбратьев возрастом от 20 до сморщенной в урюк лицевой части. Но кормили там неплохо. Компот всегда был вкусным. Детское пюре нам с Андреем очень понравилось, сладкое такое…, понравилось, несмотря даже на то, что док утверждал, что сие есть толчёная картошка…
