Меня зовут Сергей Шилов – это моё настоящее имя, именно его я получил при рождении. Сегодня я ношу другое…, собственно, я сменил немало имён. Изрядно меня помотало по галактическим дорожкам и их многочисленным закоулкам. Порой и работёнка подворачивалась такая, где имя можно использовать только один раз – засветишь его вновь, и найдут, отомстят или спросят о вещах, которые давно уничтожены, либо сданы Гадам…, в смысле бойцам ГДК – галактический десант «Кондор». Гады – в народе их так прозвали…, что— то вроде полиции специального назначения или секретной службы. Только не секретные они теперь совсем, сегодня Гадов знают по всему Млечному пути, а кое— где ещё и помнят…, вот, где помнят им поодиночке лучше не мелькать. ГД «Кондор», не шибко изменился за сотни лет своего существования, они по— прежнему работают абсолютно с любыми миссиями, на какие пошлёт их Департамент обороны. Работают жёстко, безжалостно, но эффективно. Впрочем, я не стану рассказывать вам о том, что творится сейчас со мной, с моими друзьями, что вообще делается в Звёздной: о ней, вероятно, итак немало сведений дойдёт до потомков. Я расскажу о том прошлом, которое давно и благополучно забыто Федерацией. Лишь частично оставшись на страницах исторических учебников. Только в них, в учебниках этих, обо мне, моих друзьях, о нашей роли в истории, почти ничего нет. Да и с самой историей не всё в порядке. Страницы прошлого пишет политика и чем дальше в глубину веков, тем сильнее она отличается от действительности. Неудивительно, ведь по всей галактике давным— давно не осталось никого, кто жил в те далёкие дни. Некому обоснованно возразить тому, что написано в учебниках. Кроме нас и некоторых наших друзей.

Мы были свидетелями прошлого, мы жили тогда.

Сегодня я известен, уважаем, безобразно богат и бессмертен. В том плане, что не могу постареть. Убить меня можно –  вполне. У некоторых даже почти получалось. Так что, я, пожалуй, ещё и везучий.

Жаль, что делаю эти записи, веду дневник своего прошлого, давно канувшего в лету, только я. Один. Все мои друзья рассеяны по вселенной, у каждого свои дела, свои занятия…, очень жаль. А ведь когда— то мы были неразлучны. Везде и всегда держались друг друга, а сейчас…, даже нашей корпорацией, силой, задуманной как общий рычаг для наших, опять же, общих решений, сегодня ею, в основном, управляют фантомы. Мир вдруг стал слишком большим и поглотил нас.

Мы поддерживаем связь. Раз в год собираемся на какой— нибудь удалённой планетке, вспоминаем общее прошлое, веселимся и эти встречи – словно прыжок во времени. Мне часто кажется, там, на этих встречах, что вот, сейчас я повернусь, а вместо бескрайнего поля зелёно— чёрной травы и двух солнц, увижу луга, лесопосадки и наш старый дом на окраине города. Мне кажется, что я вот— вот проснусь и расскажу своим друзьям о своём странном сне, где мы мотаемся по галактике, порастеряв друг друга…, и Андрей покрутит пальцем у виска, а Артур предложит за это дело выпить. Ему, в общем— то, всё равно –  он с одинаковым восторгом может предложить выпить за День Рождения и за падение листочка с бутона цветка, который растёт в Гонолулу…

С каждым годом наши встречи всё короче. У всех свои дела. Свои жизни. В прошлом у нас была одна дорога, но сегодня, когда мир стал таким большим, и наше существование нет нужды скрывать, пути разошлись. Увы, они продолжают расходиться всё дальше. В последнюю нашу встречу, на Аеренг (её выбрали по тем же критерием что и предыдущие места – уединённость и почти полное отсутствие колонистов) прибыли лишь пятеро из нас. Вот так…

Я не стану рассказывать вам о том времени, в котором живу сейчас. Я расскажу о прошлом, начав с того момента, когда начался наш путь к богатству, славе и бессмертию.

К сожалению, то, что я сейчас говорю, будет записано не точно. Увы, я лишён творческой жилки бумагомарак – я не умею красиво писать. Но я хочу, что бы моя история, была записана красиво и даже изящно, что бы читая её, вы были со мной, в моих воспоминаниях. Что бы вы видели мою историю столь же ярко, как помню её я. Поэтому я не пишу сейчас своей рукой и не записываю видео файл, а говорю. Мои слова записывает бортовой компьютер, посредством нейронной капсулы. Эта игрушка не только вбирает слова, она реагирует на ментальные волны и использует захваченные данные, что бы разнообразить словесную картинку, сделать её более полной. Иногда ей удаётся уловить и описать детали, которые, казалось бы, ты сам давно забыл. Полученный текст, борт, дополнительно прогонит через свой собственный ИИ и десяток ультрасовременных программ. Моя кривая речь будет записана и должным образом обработана. Пред вами развернётся история, своего рода, летопись прошлого, и я бы даже сказал увлекательный роман, читая который, вы по— настоящему поймёте, оцените нашу историю…, если, конечно, эта железка справится с задачей.

Я, честно говоря, немного в сомнении, впервые прибегаю к такому способу записывать что— либо. Потом, когда закончу, и буду готовить тексты к сбросу в пространственный разрыв, образованный выходом из гиперпрыжка, пролистаю, гляну. А сейчас, я начну с самого начала. Простите, если утомлю вас, но я думаю должен, прежде, рассказать побольше о себе. Честолюбие не чуждо мне и будет очень приятно сознавать, что через несколько сотен тысяч лет, потомки всей этой расы прочтут о некоем Серёге Шилове. Непросто имя на листке бумаги, а то каким я был. Мой характер, прошлое –  моя личность останется ярким образом на этих страницах, а не просто набор звуков, сложившихся в имя. Да…, я хоть и бессмертен, но прожить столько…, я не знаю. Это очень много. Мы много оставили после себя и немало оставим ещё, но мне хочется, что бы хотя бы там, в вашем невообразимо далёком будущем, вы знали, кто именно всё это оставил вселенной и вам. Не уверен, что я ещё буду существовать в столь отдалённом будущем. Увы, бессмертие, тяжкий груз. После 300— го своего дня рождения я, наконец, понял, почему некоторые книги и люди предостерегают нас от бессмертия. Мы не скалы, мы просто устаём так долго жить. Уверен, однажды, я погибну, просто позволив своим врагам, покончить со мной. Я люблю жизнь, очень люблю, но порой я чувствую приход какой— то внутренней, душевной усталости и краски жизни меркнут, становятся тусклыми, я перестаю понимать, зачем живу так долго.

Я не дурак, я всё понимаю. Однажды это чувство придёт уже навсегда, и я ничем не смогу его прогнать. Тогда я умру. Уверен, это случится не скоро. Я проживу минимум тысячу лет, может поменьше, прежде чем жизнь станет невыносимой обузой. Но, я всё же надеюсь, что смогу гнать от себя это чувство, сколь угодно долго, ведь в потенциале, я могу жить вечно. Очень может быть, что этот роман, моя история, примерно на 50 процентов рождённая бортовыми системами, угодит во время, в котором я всё ещё буду жить – вполне возможно, хотя и маловероятно. Сегодня, не разменяв ещё и тысячи лет, я уже чувствую тяжесть прожитых лет. Ещё несколько тысячелетий…

Вряд ли я смогу. Я советовался со многими учёными. Большинство утверждает, что ты, читающий мою историю – живёшь за много тысячелетий вперёд от моего времени. Они считают, что пространственный разрыв гиперпрыжка ведёт в очень отдалённое будущее. Более того, все с кем я советовался, едины в том, что контейнер с текстом не затеряется в космосе обречённый вечно скитаться в его ледяной пустоте. Они утверждают, что контейнер, пройдя через разрыв в пространстве, будет выплюнут подпространством только в такой точке обычного пространства, где присутствует источник мощного гравитационного поля. Даже рассчитали соотношение масс – по их мнению (научно оно обоснованно, причём они пытались и мне обосновать, но из всей речи, на этот счёт, я понял только про соотношение масс, остальное какая— то тарабарщина). Так вот, по их мнению, контейнер весом в 7 килограмм 235 грамм, с вероятность 99 процентов, выбросит на орбиту или даже на поверхность планеты с земной гравитацией. Не знаю, правы ли они, но все как один, твердили, что теории абсолютно верны. Некоторые из светлых умов научных, были едины во всём, что касалось выброса контейнера из гиперпространства в обычное, но вот касательно того, каким конкретно будет это пространство –  несколько из них высказали иное мнение. На мой взгляд, бредовое, но кто его знает…, они всё— таки учёные.