Несмотря на благополучный исход нашего приключения, счастливым его конец не был.

Глава тридцать восьмая

Зачем жечь мосты, когда их можно просто развести?

N. N.

Нарин и Дорриэн

В следующие дни Ирриэтон превратился в сумасшедший дом. Во все концы Этары были отправлены гонцы с вестью о второй и окончательной смерти старого Владыки, а также о женитьбе нового.

Первыми, кого мы заметили, въезжая в стены замка Владык, были Леста и Арон. Увидев, в каком состоянии находится наш отряд, эмпатия схватилась за сердце и свалилась в аристократический обморок. Бедолаге Арону пришлось тащить ее вместе с двумя стражниками в замок.

На следующий день Дорриэн с Волом, не позволив себе выспаться толком, не то что залечить раны, собрали Совет старейшин, на котором и открыли почтенным старцам правду о Шерэтте. Как потом рассказывал Воллэн, эмпаты долго охали и ахали, не веря в коварство Владыки.

Кенэт был осужден и в тот же вечер по‑тихому казнен. Устраивать публичную казнь Верховного мага никто не хотел. Семья его посыпала голову пеплом и рвала на себе одежды. Из‑за одного «гнилого плода» она лишилась титулов и владений и была отправлена в пожизненную ссылку подальше из Драгонии. Причастность Мара к заговору доказать не удалось.

Третьего эмпата, принимавшего участие в жертвоприношении, не нашли. Еще до появления Иценуса он предусмотрительно скрылся. Да и являлся ли он эмпатом? В этом уверенности не было.

Солея находилась в шоковом состоянии. Она заперлась в своих покоях и впускала только Дорриэна. Меня это ужасно злило, но что я могла поделать? Сказать ему: гони ее вон и бери в жены меня, красивую? Даже мой сволочной нрав не позволил подобного поступка.

Седрик примчался на день раньше Теоры. Увидев ненаглядную дочурку, чудом избежавшую смерти, папочка окружил ее заботой и вниманием. Король эльфов не представлял, чем бы еще угодить родному дитяте. Ткани, драгоценности, магические игрушки – все лежало у ног юной наследницы. О том, кто спас его дочь, Седрик предпочел забыть, венценосный эльф не удостоил меня даже кратким «спасибо».

Теора примчалась поздно ночью и с криком: «Где мой сын?!» – ворвалась в спальню принца. Мы как раз доигрывали партию «Этары». Пригрозив отпрыску кулаком и пообещав наказать за непослушание, мать кинулась обнимать сына и осматривать его на предмет смертельных ран. Парень покраснел и тихо попросил ее не вести себя с ним как с маленьким ребенком.

Я холодно поклонилась ее величеству и вышла. Нам предстоял серьезный разговор. Но не в это время и не в этом месте.

Эдель суетилась возле Лесты, опасаясь за здоровье колдуньи. Это было понятно. Пожилая эмпатия перенесла глубокое потрясение. Еще один Обряд. И одной из жертв должен был стать ее потомок, приносимый в жертву собственным отцом.

Даже близнецы нашли себе занятие по душе – целыми днями ударяли за все пребывающими в замок прекрасными эльфийками, эмпатиями и человеческими девушками. Гости съезжались на свадьбу, предвкушая веселые деньки. Я как‑то подслушала разговор эльфов с двумя прелестницами. Ребята рассказывали им о своих подвигах и уничтожении Иценуса. Из их басни следовало, что сражались мы с целым войском исчадий Жуткой тьмы. И если бы не эти двое храбрейших юношей, миру точно пришел бы конец. С каждым днем число разбитых женских сердец увеличивалось в геометрической прогрессии. Увы, эльфы просто физически не успевали находиться в нескольких местах одновременно и ублажить рассказами всех прекрасных дам.

Лориэн как будущий правитель Нельвии таскался за матерью по советам и собраниям, совершенствуясь в искусстве политических интриг. А когда мы случайно встречались в коридорах Ирриэтона, провожал меня таким несчастным и затравленным взглядом, что впору было объявлять акцию протеста в пользу защиты прав наследников Этары.

За все дни мне так и не удалось поговорить с Теорой. После подписания мирного договора с Владыкой и нескольких торговых соглашений она поспешила вернуться в Нельвию, захватив с собой упирающегося Лора. Даже не дала нам толком проститься.

На следующее утро после отъезда нельвийской делегации Инэка принесла мне записку от ее величества. Теора в нескольких предложениях изъявляла свою волю – я должна была вернуться в Нельвию и обо всем с нею поговорить.

Я со злостью швырнула послание в камин, окончательно утвердившись в мысли, что для королевы была всего лишь средством для достижения намеченных целей. Уверена, правительница снова что‑то задумала. Хотелось плюнуть на ее приказ и не возвращаться в Нельвию. Но куда мне в таком случае податься? Остаться в Драгонии я не могла. Сердце разрывалось от ревности. Жить здесь и каждый день видеть счастливые лица молодоженов оказалось выше моих сил. Не мазохист ведь я, в самом деле? От предложенных мне земель Кенэта я вежливо отказалась.

В общем, делами в замке заняты были все, кроме моей скромной персоны, позабытой и оставленной без внимания. На церемонии подписания мирного договора меня, правда, объявили кем‑то вроде Жанны д’Арк, но потом все вновь погрузились в дела суетные, оставив меня одну скорбеть над своей нелегкой судьбой. Хотя вру. Совсем одинокой я не была. Рядом со мной постоянно находился мой любимый феникс. Феня чувствовал, в каком состоянии пребывает его хозяйка, и не оставлял меня ни на минуту. Даже ночью, вместо того чтобы отправиться на охоту (обычно он улетал из замка в темное время суток), птенец оставался рядом со мной.

Вечерами я сидела у себя в комнате и с тоской наблюдала за прогуливающимися по саду гостями. Эдель и Вол все вечера проводили вместе, наверстывая упущенное время. Дорриэн и Солея тоже довольно часто появлялись в парке. Невыносимо было смотреть, как эльфийка кладет ему на плечо прекрасную головку и что‑то щебечет, обворожительно при этом улыбаясь. Однажды, когда они стояли под моими окнами, я чуть не поддалась искушению и не бросила на них горшок с цветами. Наверное, не стоило так опрометчиво спасать принцессу.

– Решила цветы переставить?

Я вздрогнула и поставила горшок на место.

– Неплохо выглядишь для девушки, сумевшей загнать в преисподнюю демона Жуткой тьмы.

Я с радостью шагнула навстречу колдунье.

– Никого я не загоняла. Он сам ушел.

Несколько секунд мы молчали, а потом покатились со смеху. Я начала пересказывать Лесте диалог с демоном. Она хохотала до слез.

– Сколько ни думала, так и не смогла понять, чем я его так напугала. Что ж я за монстр такой, что даже демон и тот не захотел со мной связываться?

Колдунья ласково погладила меня по щеке.

– Ты не монстр, ты – ангел. Просто не поняла этого.

Не сдержавшись, я обняла ее и в голос заревела.

– Что случилось, дитя?

Что я могла ей ответить? В моей голове все перемешалось. Вопросы, ответы, чувство любви и страх перед неизвестностью.

Эмпатия с нежностью привлекла меня к себе. Перебирая пальцами мои волосы, вдруг ни с того ни с сего начала рассказывать сказку о жившей давным‑давно принцессе, которая полюбила простого крестьянского юношу и, несмотря на все протесты родителей, отреклась от престола и вышла за него замуж.

Я свернулась клубочком и, слушая тихий баюкающий голос колдуньи, понемногу успокаивалась.

– Зачем ты мне это говоришь?