– Да нет, ничего…

Сергей снова улыбнулся:

– Вот тебе и малая тайна Островов. Почему в большинстве случаев власть отдается чужакам?

– Каким чужакам?

– Тридцать шестой остров русский? А командир у вас – американец Крис.

– Англичанин!

– Не важно. А на нашем острове, где почти все мальчишки французы, президентом избрали меня. Русского…

– А почему?

– Не знаю. Говорю же – малая тайна Островов.

– А большая в чем? – беспомощно спросил я. Сергей не издевался надо мной. Просто это было его манерой разговора – выдавать информацию постепенно, подробно, как учитель на уроке. Тем более мне, новичку с другого конца света.

– Большая? – Он даже удивился. – Зачем они нужны – Сорок Островов?!

Где-то далеко-далеко – за неровными изгибами коридоров, за тяжелыми дверями, на других этажах и в других комнатах, слышался слабый смех. До нас доносилось едва различимое звяканье мечей – это Тимур доказывал преимущества боя с двумя мечами. И никому не было дела до глупых вопросов – зачем нужны Острова, сколько звезд на небе и сколько дней оставалось жить каждому из нас. Лишь я, вместе с флегматичным президентом Четвертого острова, должен был над этим думать.

Впрочем, почему должен? Я могу пойти к Тимуру или Тому. Или даже к Инге!

– Сергей, а как по-твоему? Может, они нас изучают?

Он фыркнул:

– Конечно, нет. Острова существуют лет восемьдесят, не меньше. Что можно изучать такой срок – причем в совершенно идиотских условиях?

Сергей потянулся к чайнику с горячей водой, сделал себе еще чашку кофе. Лицо у него при этом было такое довольное, словно он попивал кофе в кафе-мороженом с закадычным другом-одноклассником.

– Если уж браться за изучение человеческой психологии… Нужно строить целое общество, причем достаточно сложное. Как минимум – город, желательно – государство, еще лучше – планету. А что можно изучать на сорока крохотных островах? Мы поставлены в жесткие рамки, мы балансируем между крайностями. Надо драться – нельзя после заката. Можно убивать – нельзя сотрудничать. Семьдесят процентов мальчишек, тридцать девчонок. Излишняя взрослость нежелательна – никто не смог выжить после восемнадцати лет.

– А почему нежелательна? – Меня пробил озноб.

Неужели еще три года – и… все?

– Ты знаешь, – Сергей оживился, – по-моему, дело в любви.

Первый раз голос Сережки прозвучал неуверенно. И смотрел он на меня так, словно спрашивал совета.

– Неужели ты не замечал, Димка? Стоит мальчишке и девчонке влюбиться друг в друга – на них начинают валиться все шишки. Со всех соседних островов… Эти балбесы пришельцы то ли боятся любви… то ли не понимают, что это такое.

Я вспомнил Игорька. Его сбивающийся голос в тишине «тюремной камеры».

– Они и дружбу не понимают…

– Наверное… В наших условиях можно проверить лишь простейшие человеческие эмоции. Добро – зло, смелость – трусость, подлость – благородство, эгоизм – самопожертвование. Но ведь это – основа! Все это можно проверить на сотне или двух мальчишек и девчонок. А жителей островов меняли уже полсотни раз…

– Но зачем?

– Не знаю, Дим. – Сережка отвернулся к окну. – Понимаешь, мне кажется, что, догадайся кто-нибудь, в чем дело, – и был бы шанс победить.

– А у Конфедерации его нет?!

Сережка молчал.

– Говори!

Он знал о Конфедерации совсем мало – лишь то, что рассказал я пару часов назад. И был самым обычным пацаном, ничуть не лучше нас. Но мне вдруг показалось, что его слова будут истиной. Единственной правдой Сорока Островов. Откровением, волшебным пророчеством…

– И этого я не знаю, – виновато сказал Сергей. – Если ты хочешь знать, присоединится ли наш остров к Конфедерации. Да. Это действительно шанс. Попробуем пробиваться друг к другу с двух сторон.

Сергей вытащил из ножен меч. Протянул его мне, держа за клинок.

– Видишь, он стал игрушечным, деревянным. Ты для меня уже не враг.

Я взял теплую, гладко обструганную деревяшку. Подержал секунду и отдал Сергею.

– А если хочешь знать, верю ли я в успех… Ты понимаешь, Димка, решение слишком уж легкое. В правилах Игры зияет щель, в которую так и хочется пролезть. Неужели никто этого не пробовал?

Сергей швырнул меч в стену. Раздался короткий, холодный звон.

– Ты ненавидишь свой замок, – сказал я. – Свой остров.

– Да. Да, Димка. Это все сделано врагом. И нельзя, невозможно победить нелюдей нечеловеческим оружием. Они им владеют лучше…

Сейчас Сергей казался беспомощным и слабым. Странно, чем человек умнее, тем труднее ему прийти к какому-то решению. Это только я легко решаю, как поступать дальше…

– Так что же делать?

Сергей молчал. В замке тоже стало тихо: Тимур, наверное, успел утомиться, Том еще не вернулся с берега, а Инга с Янушем никогда не были слишком шумными.

– Дима, Конфедерации часто приходится убивать?

– Да. – Перед глазами вдруг всплыл мальчишка, вонзающий меч в себя.

– Постарайтесь договариваться мирным путем. А то мы пытаемся делать добро жестокостью. А это невозможно…

– Мы?

– Да. Ручаюсь, ребятам ваша идея понравится.

Сережка протянул мне руку, и я хлопнул ладонью по его пальцам.

– Отлично!

Но на душе у меня вовсе не было так хорошо, как казалось со стороны.

Меня разбудил Януш. Легонько потряс за плечо, сказал:

– Дима, вставай…

Его тихий голос словно прошил сон, соединяя воедино разноцветные лоскутки сновидений, тонкой нитью выдергивая меня из ночи в утро.

– Дима…

Я приподнялся на кровати, оглядывая помещение.

Нам, мальчишкам, дали одну большую комнату. Наверное, чтобы мы могли не бояться предательства и спокойно выспаться. Что ни говори, а французы с Четвертого острова нравились мне все больше.

– Все еще спят?

– Да… – улыбаясь, протянул Януш. – Спят…

Тимур лежал, завернувшись в одеяло и прижимаясь к стене. Том растянулся чуть ли не поперек кровати, уронив на пол тонкую руку. Время от времени его пальцы зябко отдергивались от холодного пола, а через минуту снова медленно распрямлялись, касаясь камня.

– Подъем… – с неохотой вылезая из-под одеяла, произнес я.

Дверь в нашу комнату выглядела более чем забавно. В толстые стальные петли, когда-то предназначавшиеся для засова, был вставлен один из тимуровских мечей. Меч был поставлен надежно – клинок оставался металлическим даже для меня.

Пока ребята, позевывая, выбирались из кроватей, я подошел к окну. Честно говоря, после нашего острова с его выгоревшей травой и чахлым кустарником зрелище было фантастическим. Нас поселили в комнате, занимающей один из верхних этажей главной башни замка. Но даже здесь вид из окна заслоняли деревья. Я осторожно раскрыл створки, и на подоконник мягко опустилась гибкая зеленая ветка. Сквозь листву голубело море.

– Черт, ну и воздух у них… – раздался из-за спины обиженный голос Тимура. – Надо попросить взаймы пару кубометров.

– Ага, идея. В мешок засунем, – поддержал я.

По узкой винтовой лестнице, буравящей башню сверху донизу, мы спустились в крепость. Идти можно было только гуськом, и первым без споров пошел Тимур. Я двигался следом, задевая плечами неровные каменные стены. В сочащемся из узких бойниц свете поблескивали рукояти его закинутых за спину мечей.

Интересно, кем стал бы Тимур… То есть нет. Интересно, кем станет на Земле его двойник? И чем занимается сейчас?

А чем занимаюсь я сам?

До боли закусив губы, я вышел в светлый, просторный коридор, ведущий к трапезной. Планировка наших замков хоть и различалась в деталях, но сохраняла какие-то общие черты. Ориентироваться было несложно.

Мы проснулись как раз к завтраку. Девчонки доставали из шкафа продукты, и я мимоходом отметил, что система снабжения у нас одинаковая. Даже шкаф, в который каждую ночь телепортировались продукты, казался точной копией нашего.