Страшной клятвой поклялся, но с этих пор

Камней то сиянье, святых и прекрасных,

Струится лишь только в чертогах ужасных.

Их Моргот в корону свою заковал,

И свет их над Орками ныне сиял,

Превыше сокровищ в Аду их ценили,

И денно и нощно их там сторожили,

Чтоб силой и хитростью не добрались

До волшебства их. И сверху вниз

Простирались решетки, и Орки стояли,

Его окружая, мечи их сверкали,

За бессчетными ныне вратами стоял

Тот, кто теперь Сильмарилы держал.

И горько смех Берена там прозвучал,

Других заглушив, и тогда он сказал:

- Так вот за что Эльфы детей продают -

За камни ничтожные их отдают,

За золото! Если твое в том желанье,

То ныне исполню я то приказанье.

Берена снова увидишь ты тут,

Дороги меня в Менегрот приведут.

Прощай же, прощай же, Тинувиэль!

До того, как придет за зимою капель,

Вернусь, но не чтобы тебя покупать,

Не чтоб за алмазы тебя обрести,

А чтобы любовь твою снова найти,

Чтобы цветок свой в лесу отыскать.

Он Мелиан и королю поклонился,

И стражников ряд вкруг него расступился,

Он повернулся и прочь зашагал,

Шагов его звук вдалеке затихал.

- Отец, ты коварною клятвой поклялся,

Ведь ныне цепям и клинкам он достался,

Его ты обрек, так послав одного,

В темницы ты к Морготу бросил его, -

Лутиэн говорила, и вдруг потекли

Из глаз ее слезы, и страхи легли

Камнем на сердце. Взглянули все прочь,

И долго потом вспоминали ту ночь,

Ведь больше в лесах ее голос не пел.

И холодом чистым ответ прозвенел,

То Мелиан молвила: - Ловко сказал

Ты, о король, но коль не терял

Мой взор своей власти, то лучше тебе,

Чтоб Берен погиб, бросив вызов судьбе.

Тебе это лучше, но для Лутиэн -

Тьма и скитания, счастью взамен.

- Кого я люблю, Людям я не продам,

Тех, за кого я все в мире отдам;

Была бы надежда, - Тингол тут сказал, -

Что Берен бы смерти опять избежал,

И в Менегроте живым бы предстал,

Солнца, клянусь, он бы не увидал,

И звезд бы вовек не увидел с луной.

Но Мелиан вдруг улыбнулась с тоской,

Словно бы правда открылась ей тут;

Мудрость с печалью так рядом идут.

VI.

Время от скорбного дня побежало;

Молчанье проклятьем уже не лежало,

Но молчала в лесах Даэрона свирель,

И не запела вновь Тинувиэль.

И тихие звуки в лесах пробудились,

И воды гремящие с шумом катились

У подножья великих Тингола ворот;

Но танцующий шаг Лутиэн не падет

На землю, на листья. Забыта была

Там, куда мукой судьба довела,

Там, где как будто во сне и с тоской

Берен устало сидел над рекой,

Река Эсгалдуин быстра и мрачна,

Сидела и пела там тихо она:

Здесь чарами вечно струится вода!

Когда-то любимый добрался сюда,

Безжалостна даже река здесь сама,

Сердечная боль, одиночества тьма.

Лето кончалось. И в кронах лесных

Стук капель слыхала она дождевых,

И листья морями качались кругом,

Скрипели деревья в просторе лесном;

И тщетно стремилась услышать опять,

Как снова он будет ее призывать

Именем нежным, как с канувших дней

Зовут соловьев. Только эхо над ней.

- Тинувиэль! Тинувиэль! -

Памятью сердце взрезает та трель,

То колокол дальний и слабый звенел:

- Тинувиэль! Тинувиэль!

- О мать моя Мелиан, мне расскажи,

Видения глаз своих мне покажи!

О, ты от чар мне поведай своих,

Где он? Врагов он встречает каких?

Жив ли, поведай, о мать моя, он,

В пустыни иль горы теперь приведен?

Солнце над ним ли сияет, открой,

Стоит под дождем ли он этой порой?

- О нет, боюсь я, дитя, Лутиэн,

В страшный воистину брошен он плен.

Тюрьма глубока Властелина Волков,

Там чары, жестокость и цепи оков,

Пойман и скован, в ужасном краю

Берен во сне слышит песню твою.

- То значит, что ныне должна я идти,

Одна те темницы и ужас найти;

Никто ведь уже не поможет ему,

Он в мире не нужен теперь никому,

Кроме одной, что умела лишь петь,

Но ныне уже и того не суметь.

И Мелиан тут ничего не сказала,

Хоть дики слова. И она зарыдала,

Помчалась гонимою ланью в лесах,

С волосами по ветру и страхом в глазах.

На листьях опавших сидел Даэрон,

Зеленой короной увенчал был он.

И силы тогда не осталось уж в ней,

Вскричала, упав: - Даэрон, пожалей,

Ради прошлого слезы мои пощади!

В песню сердечную боль приведи,

Пусть будет отчаянье, словно слова,

Ведь свет затемнился, и радость мертва!

- Для музыки мертвой мелодии нет, -

Молвил тогда Даэрон ей в ответ.

Но флейту свою, наклонившись, он взял,

Печально той музыки звук задрожал;

Замерло все, пока песня текла,

Стеная в долинах, леса залила,

Все слушали, дело и радость свою,

Покой и сияние в этом краю

Забыв; птичья трель замолчала,

Пока в Дориате та флейта стенала.

Лутиэн не могла уж от боли рыдать,

И, когда он замолк, говорила опять:

- Друг мой, мне так не хватает друзей,

Как тому, что во тьме на дороге своей,

Он страшится пути, но назад не глядит,

Туда, где свеча в дальних окнах горит,

Откуда ушел он. И в мрачную ночь

Идет за далекие горы он прочь,

Не веря уже, что отыщет там свет, -

И открыла она королевы ответ.

Про жребий с желаньем сказала она,

Что ныне за горы пробраться должна,

В огонь и руины на Север войти,

Дева без шлема - пустыней пройти,

Без сил и оружья пройти должна тут,

Где чары, рождаясь, туманом растут.

Просила она, чтоб пошел он вперед,

Тропу бы нашел, что на Север ведет,

Если не будет любовь всех сильней,

И не уйдет он в дорогу за ней.

- Ради чего Даэрону пойти

К гибели той, что стоит на пути,

Смертного ради, что радость украл?

Берен все счастье мое отобрал,

Вовсе его не люблю я, поверь,

Не стану рыдать, что в плену он теперь,

Хоть лучше б ему здесь в лесу быть в цепях

тяжелых и крепких. Но все же тебя

Буду от мрака вовек защищать,

Аду клянусь я тебя не отдать.

Значение слов она не разгадала,

Печально ему благодарность сказала,

Оставив его, взобралась по ветвям

К простору, открытому свежим ветрам,

Что волосы темные стали кружить.

В туманной сумела дали различить

Южные склоны обрывистых гор,

Где скалы небесный взрезают простор,

Темные Горы, бледны, холодны;

Бескрайние земли пред ними видны.

Но вмиг Даэрон короля отыскал,

Что думает дочь его, он рассказал,

Как может безумие к смерти вести,

Если король не закроет пути.

Был в гневе Тингол, и он был изумлен,

И в полустрахе взглянул тогда он

На Даэрона. - Ты прав, - он сказал, -

Дружбой навеки теперь нас связал,

Пока Дориат не потерян для нас,

Будешь ты буков с березами князь!

И за Лутиэн посылает Тингол:

- О дева прекрасная, кто же привел

Тебя к этим мыслям безумным твоим

К смерти уйти под покровом ночным,

Без воли моей Дориат позабыть,

Красться, где Люди могли бы убить,

Там, где пустая простерлась страна?

- Мудрость, отец, - отвечала она;

Уговоры, угрозы прошли без следа,

И клясться не стала она навсегда