Воздух последний без сил выдыхая,
Он среди ила поднялся у края
Тусклой воды среди мертвых дерев.
Ветер холодный качнул, налетев,
Ветви, и листьев на них вереница:
И каждый лист - это черная птица,
Много здесь было кровавых им дел.
Вздрогнув, тогда отползти он хотел,
Ветер пронесся, шурша, у земли,
Тут слабую тень он увидел вдали,
Призрак по водам ужасным шагал.
Тихо приблизился, тихо сказал:
- Горлимом был я, и духом стал я,
Сломана воля навеки моя,
Предан предатель. Вставай! Торопись!
Сын Барахира, немедля очнись!
Хватку ведь Моргот свою приближает
К отцу твоему; и отныне он знает
Убежище, тропы и тайный приют.
О дьявольской сети поведал он тут,
Как в нее пал он, и как их подвел;
Прощенья просил и, рыдая, ушел
Обратно во тьму. И тут Берен вскочил,
Словно бы гром его вмиг разбудил
Пламенем ярости. Лук свой с мечом
Подхватил и помчался оленем потом
По скалам, по вереска полю, как тень,
Зарю обгоняя. Но кончился день,
Но озеро то перед ним уж лежало,
И красное солнце закатом пылало;
Но красным от крови был Аэлуин,
Красны были камни и склоны вершин.
Стервятники мрачно с березы глядели,
И вороны черные рядом сидели;
Их клювы в крови, их добыча темна,
В цепкие лапы зажата она.
Прокаркал один: - Ты пришел слишком поздно!
- Ха-ха! - отвечали, - так поздно, так поздно!
Кости отца тогда Берен нашел,
Курган из камней он поспешно возвел;
Он не оставил ни рун, ни рассказа
О Барахире; ударив три раза
По верхнему камню, он трижды назвал
Имя его. Ему клятву он дал:
- Отомщу за тебя. И пускай доведет
Рок меня хоть до Ангбанда ворот.
И повернулся оттуда без слез:
Слишком глубокую рану он нес.
Холодный, как камень, в жестокую ночь
Один, без друзей, он отправился прочь.
В погоню за ними отправясь вперед,
Он след отыскал. Они шли без забот,
Гордо на север шагали со смехом,
И громким леса наполнялись эхом,
Звуком трубы властелина встречали,
Уверенно ныне на север шагали.
А позади, осторожно и смело,
Мчался и Берен по следу умело,
Пока не явилась потока преграда,
Где Ривиль торопится от водопада,
До Сереха дальше бежит берегов,
Убийц там нашел он, нашел он врагов.
Поблизости спрятался он на скале,
Сидели пред ним они все на земле;
Слишком их много для лука с мечом,
Не убить одному. И неслышно потом
Змеею он ближе сумел подползти.
Многие спали, устав от пути,
Но начальники их, на траве развалясь,
Пили, добычей своей не делясь,
По кругу глядели они на нее,
Один из них поднял кольцо тут свое.
- Смотрите, ребята! - тогда закричал, -
Это мое! Я б его не отдал,
Хоть вещи такие от нас далеки.
Но сам я сорвал эту штуку с руки
Того Барахира, кого я убил.
И, если то правда, то он получил
У Эльфов владыки колечко на службе,
С которым когда-то подонок был в дружбе.
Не помогло ему - умер он, ясно.
Эльфийские кольца, я слышал, опасны;
Но золота ради его я оставлю,
И к жалкой награде его я прибавлю.
Колечко велел старина Саурон
Ему принести, но ему не в урон,
Много богатств у него под рукой:
Повелитель великий, а жадный такой!
Дайте вы клятву ему, наконец,
Что не было на Барахире колец!
Свистом внезапным раздался полет
Стрелы из-за дерева, пал он вперед,
Мертвый, и в горле обломок стрелы,
рухнул на острые камни скалы.
Как волкодав на охоте, средь них
Берен промчался. Ударил двоих
С силой мечом; он кольцо в руке сжал;
Убил нападавшего; прочь побежал,
прыгнул он в тень и сокрылся опять,
Прежде чем вопли успели поднять
Гнева и страха враги на пустыне.
Как волки, они за ним бросились ныне,
С воем, проклятьями, скрипом зубов
Мчались они через вереска кров,
Стреляя безумно, стрелу за стрелой,
В дрожащие тени за темной листвой.
В минуту удачи был Берен рожден:
Смеялся над стрелами этими он;
Быстрейший из смертных, он мчался вперед
По горному склону, по топи болот,
Лесная тропа для него не закрыта,
Была на нем серой кольчуги защита,
Что гномы в пещерной сковали тени,
Где молоты били и ночи и дни.
Прославился смелостью Берен своей
Средь самых отважных на свете людей,
Имя его все тогда повторяли,
И многие славу ему предвещали,
Что будет и Хадора славы сильней,
Барахир, Бреголас не сравняются с ней;
Но ныне печаль его сердце сковала,
Отчаянье ярости в нем бушевало,
Он не за жизнь, не за радость сражался,
Последние дни он наполнить пытался
Борьбою, чтоб Моргот почувствовать мог,
Как местью ударит разящий клинок,
До того, как со смертью окончится боль;
Его рабская только страшила юдоль.
Он к смерти стремился, опасность искал,
Но вечно погибели он избегал,
Такие один совершал он дела,
Что снова надежда в сердцах возросла
У многих, что сломаны были в печали.
"Берен", - они себе тихо шептали,
Тайно точить начинали мечи,
У очагов очень часто в ночи
Песни про Берена лук они пели,
Про меч его Дагмор; и как он на деле
Во вражеском стане вождя убивал,
Как, в плен попадая, потом убегал
Он без вреда, и как в темную ночь
В лунном тумане стремился он прочь,
Вновь проходя на просторах открытых.
О бегущей погоне, убийцах убитых,
Они пели о том, как был Горгол убит,
Как пламенем Друн был внезапно покрыт,
Как тридцать мечом поразил он своим,
Как волки скулили, бежали пред ним,
Как ранен был даже и сам Саурон.
Наполнил бессчетными страхами он
Один эту землю для Моргота слуг;
Друзья его были береза и бук,
Верны ему были, среди тех полей
Много скиталося птиц и зверей,
Одиноко блуждали и тихо крались,
Они по камням поднималися ввысь,
Помогая ему, когда шел он вперед.
Но редко изгнаннику долго везет;
Сильнее, чем Моргот, с тех пор короля
Не видела больше под небом земля:
Тьмою прорезана эта страна,
Тень от руки его мощной видна,
Не медлил врагов наказать он своих;
На место убитого слал он двоих.
Мятежников нету, огни не горят,
Погасла надежда, и песни молчат,
Деревья повалены, вереск сожжен,
И черный из Орков идет легион.
Ныне кольцом окружили стальным
Берена; чутко следили за ним;
Помощи нет, он в ловушку попал,
И перед смертью один он стоял,
Зная, что взглянет он смерти в лицо,
Как только сомкнется стальное кольцо,
Иль должен с земли Барахира бежать,
Любимой земли. И остались лежать
Под грудою тех безымянных камней
В могиле останки могучих костей,
Народ его ныне покинул и сын,
И стонет о нем ныне Аэлуин.
Север бездомный он в зимнюю ночь
Оставил однажды, отправившись прочь,
Тихо, неслышно подкрался к врагу
И миновал его - тень на снегу,
Завывание ветра, - ушел уже он,
Отныне разрушенный Дортонион
И бледная Аэлуина вода
Глазам не предстанут его никогда.
Тетива его тайная не запоет,
Стрела не умчится в далекий полет,
Не будет лежать уж его голова
Под небом, где вереска сохнет трава.
Севера звезды в ночи засияли,
Пылающий Вереск их люди назвали,
Был их сияньем простор озарен
Земли позабытой: ушел уже он.
