Но теперь становится понятно, зачем.

Вы задумались? И что начинает вырисовываться? Нечто стран­ное и не очень связанное с вашей повседневной деятельностью? И бо­лее того — не столь уж и возвышенное? Ну и что?

Смысл жизни не выбирают. Скорее, она сама выбирает человека. И если вам больше всего, например, нравится готовить, то очень может быть, что ваша миссия и заключается в том, чтобы быть Гениальным Поваром, а не посредственным инженером, которым вы стали под влиянием семьи.

Этот мир представляет собой гигантский котел, в котором пла­вятся наши возможности. Все возможности одинаково важны. Мис­сия Стивена Спилберга — делать фильмы, являясь, как он сам говорил, «земным рассказчиком» — ничуть не лучше миссии какой-нибудь «про­стой» домохозяйки, которая создает атмосферу уюта, тепла и люб­ви и является «центром сборки», цементирующим началом большой семьи. Поэтому вовсе не надо в поисках своей миссии рваться в космос.

Для большинства из нас она на Земле, совсем рядом с повседнев­ными делами. Возможно, наша миссия заключалась в том, что мы когда-то радостно делали, а потом забросили и забыли. Или в том, что мы урывками, в свободное от работы время, делаем сейчас (ваше хобби вполне может оказаться миссией).

Возможно, что для того чтобы обрести свою миссию, вам до­статочно просто чуть-чуть поменять смысл всего того, что вы и так делаете.

Есть старинная притча о трех камнетесах. Первый из них на вопрос о том, чем он занимается, раздраженно буркнул: «Что? не видишь? — дроблю эти проклятые камни!». Второй прагматически ответил: «Зарабатываю деньги себе на жизнь». Ну а третий, уте­рев пот со лба и глубоко вздохнув, гордо сказал: «Я строю храм!».

Слишком часто, выполняя Миссию, мы обращаем внимание на ко­сые взгляды окружающих. Они, скорее всего, совсем не пытаются «направить на путь истинный» «Актер — это не профессия», — го­ворят нам мамы. В конце концов, все станет на свои места.

Эта книга написана для людей, которые ощущают себя «не та­кими, как все». Все упражнения в ней призваны помочь таким лю­дям думать самостоятельно. «Кисель», в котором плавают рыбы из сказки Сони — это попытка рыб гордиться своей «нетаковостью» и замкнуться в этом чувстве. Быть может, самое важное, что я хочу сказать в этой главе, заключается в том, что спрятаться в колодце из киселя недостаточно. Ваша «нетаковость» нужна еще, может быть, тысячам, а может быть, миллионам «не таких, как все», разбросанных по всему земному шару. В этом чувстве нужно разобраться, необходимо понять его иерархию и смысл. Это ста­новится возможным, если читать книги, написанные «не такими, как все» и делать упражнения, которые позволили им передать свое послание другим людям. Ищите близких! Близкими или далекими могут оказаться не только люди, но и книги, кино или музыка. Толь­ко помните, что их мало смотреть или слушать. Над ними нужно думать, отводя для этого ритуальное время. Думать и строить на основе того, что надумалось, свою собственную жизнь и деятель­ность.

Размышления — это труд, который позволяет сконцентриро­вать усилия души вокруг проблемы смысла собственной жизни. Упражнения это игра, которая позволяет «сузить общественную воронку» и ощутить «луч от Бога». Именно поэтому игра и являет­ся делом, «опасным для общества», а общество пытается прибрать к рукам игры людей, которые считают себя не такими, как все.

Среди разнообразных размышлений и упражнений, как наде­ется автор, читатель сможет найти «свою игру».

Своя игра — это игра, на которой человек может сконцентри­роваться без усилий. Это концентрация, доставляющая радость. Усилие, затрачиваемое на игру, воспринимается человеком как усилие, нужное лично ему, а следовательно, исчезает тягостный, принудительный, эмоциональный компонент, который мы обыч­но связываем со словами «работа» или «труд». Игра свободна, ра­бота и... развлечения обусловлены.

Сосредоточенность без усилий, следовательно, подлинное удовольствие — это удовольствие, связанное с игрой. С игрой, а не с развлечением, — я надеюсь, читатель уже научился не путать между собой эти понятия.

Любимая работа, в том числе, любая духовная работа, стано­вится игрой, когда усилия, направленные на концентрацию вни­мания, достигают автоматизма.

«Взгляните на канатоходца, — писал В. Томберг. — Ясно, что он полностью сосредоточен, иначе просто бы рухнул наземь. На карту поставлена сама его жизнь, и спасает его именно и только лишь предельная концентрация. Или, по-вашему, это его мыли и воображение заняты тем, что он делает? Найдется ли человек, способный предположить, что он прикидывает и размышляет, просчитывает и планирует, прежде чем сделать очередной шаг по канату? Будь это так, он бы немедля упал.

Чтобы удержаться на канате, он должен подавить всякую де­ятельность интеллекта и воображения — погасить «колебания ментальной субстанции», поскольку это единственный способ испытать свое мастерство. Вместо разума головы во время его выступления включается ритмика, т. е. — разум тела — его ды­хательная система и система кровообращения. Собственно гово­ря, с точки зрения интеллекта и воображения, это такое же чудо, как чудо св. Дионисия, апостола Галльского и первого епископа Парижского, по традиции отождествляемого с учеником св. Павла — св. Дионисием Ареопагитом. св. Дионисий «...за испове­дание Святой Троицы был перед статуей Меркурия обезглавлен мечом. И тотчас тело его восстало, и он взял в руки голову, и, ве­домый Ангелом и великим светом, шел две мили от места, назы­ваемого Монмартр, к месту, где по его воле и Промыслу Божьему покоится доныне (до места, где ныне находится храм Парижской Богородицы — Нотр Дам де Пари. — А.Д.)».

Любимое дело или любимая игра, доведенная до автоматизма, и есть концентрация без усилий. В этом состоянии человек может услышать голос собственного призвания. Он в этот миг как будто находится под чьей-то защитой.

Беседа двадцать вторая

Дьявол, играющий на волынке из головы монаха.

Упражнение из одной песни Галича, или Несколько слов о природе зла

Картинка, которую вы видите на соседней странице, не дала автору возможности закончить размышления о глупости и раз­влечениях. В этом рисунке из старинной рукописи, который на­зывается «Дьявол играет на волынке из головы монаха» (Erhard Schon, 1533), казалось бы, содержится то же самое послание, что и в рисунке Босха, только в еще более лаконичном виде.

На картине Босха на голове глупца играет шарлатан — человек, пусть и плохонький, жулик, но все-таки человек...

А как быть с дьяволом?

Читатель может спросить автора: вот вы призываете человека к живому и непосредственному диалогу со своей гениальностью, с внутренними голосами, которые звучат внутри....

А если эти голоса принадлежат не Богу, а его врагу?.. Как я смо­гу их различить?

За всеми обсуждаемыми текстами, приемами и упражнениями сохраняется тень этого вопроса. В Новом Завете дьявол назван князем мира сего, и читатель находится в этом мире, власть над которым сохраняет зло...

Не может ли гениальность оказаться злом? Тем более что роль гениальных людей в истории далеко не всегда не всегда и не все­ми может быть оценена положительно. Даже если не касаться роли гениальных полководцев, типа Юлия Цезаря или Наполеона

Бонапарта, то как ответить, например, на вопрос: добро или зло принес в мир Николя Тесла, когда электрифицировал его?

Научиться отличать этические категории: добро от зла — один из главных смыслов человеческой жизни. Это общее определение. Обратите внимание: если понимать смысл жизни в таком ключе, то фраза эта имеет отношение к отдельному человеку. Каждый в своей жизни должен дать ответ на вопрос: добром или злом для человечества явилось изобретения Тесла или деятельность других гениев. Несомненно, для большинства французов Наполеон — один из создателей государства, русские же будут понимать его деятельность в другом ключе. Однако «французский» и «русский» взгляды на Наполеона не являются окончательными. Этическую оценку Наполеону дает каждый исследователь, изучающий его жизнь. Такая оценка всегда субъективна. Получается, что этиче­ские категории внутри себя устанавливает сам человек.