– Этого еще не хватало! – пробормотала Энн, тряся головой.

   Она была уверена, у нее начались галлюцинации.

   – Мидлтон, открой глаза!

   Доминик де Бург висела на склоне чуть выше и правее Энн. Ее черные волосы, забранные в хвост, спадали с плеча, обозначая вертикаль. Позиция де Бург была куда более надежной, чем положение Энн. Ноги упирались в треснутый пополам небольшой валун. Правой рукой Доминик уверенно держалась за выступающий камень. Левая рука свободно висела вдоль тела, готовая в любой момент метнуться к девушке.

   От удивления Энн даже забыла о том, что она может сорваться.

   – Что ты здесь делаешь? – изумленно спросила она, взирая на Доминик.

   Та со вздохом покачала головой.

   – Увидела тебя на скале, думаю, дай поздороваюсь! – ответила она, понимая, что Энн не двинется с места, пока не получит ответ.

   – Здравствуй, – сказала Энн.

   – Мидлтон, ползи вверх! – произнесла Доминик приказным тоном.

   И Энн сделала, как та сказала. Царапая коленями поверхность склона, она миновала опасный участок. Все оказалось намного проще, чем она себе представляла. Вцепившись руками в первый, оказавшийся у нее на пути крупный камень, Энн выдохнула. И почувствовала, себя самым счастливым человеком на свете. Она готова была заплакать от облегчения и радости.

   – Дай мне руку! – опять услышала она над головой голос Доминик.

   Энн успела позабыть о ней, не вполне уверенная, что та является реальной, а не плодом ее ошалевшего сознания.

   Доминик свешивалась с того самого камня, который служил финишем, протягивая девушке руку. Энн посмотрела влево и увидела красную точку, говорящую о прохождении там тропинки, на недосягаемом от себя расстоянии. Чтобы забраться на площадку так, как это делали члены ее команды до нее, ей пришлось бы спуститься вниз по склону и вернуться на дистанцию.

   Энн смотрела на раскрытую ладонь перед собой, вспоминая тот самый первый вечер в их доме. Как один и тот же жест одного и того же человека может обозначать столь разные вещи? Она ухватилась за протянутую ей руку, и Доминик в мгновение ока втянула ее на площадку рядом с собой. Места там было не много.

   – Дай мне свой флаер, – сказала Доминик без намека на просьбу.

   Но Энн не возражала. Она достала из заднего кармана джинс зеленую наклейку и протянула Доминик. Та наклеила ее вместе со своей синей на одинаковой высоте, оставив некоторое расстояние между их двумя наклейками и предыдущей зеленой.

   – Победила дружба, – сказала она, выдирая шест из земли в том месте, где камень впивался в горный склон.

   Энн стояла рядом и смотрела на нее. Просто смотрела, откуда-то из своих блуждающих счастливых мыслей. Пространство плыло перед ее глазами. Видя, что Энн шатает, Доминик схватила ее за локоть и притянула к себе. От ее интенсивного синего взгляда у Энн закружилась голова. Доминик ничего не говорила. Лицо ее как обычно не выражало никаких эмоций. И только синие глаза неотрывно смотрели в зеленые, говоря больше, чем можно было сообщить словами.

   – Доминик получила образование в Имперском Колледже, – подтвердила Мартина, вышагивая на породистой гнедой кобыле слева от Энн, которая также была в седле.

   После обеда обе команды отправились на конную прогулку. Энн до сих пор чувствовала легкую дрожь в руках и ногах, напоминавшую ей о том, что сегодня она могла лишиться жизни, и наполнявшую ее приятным почти блаженным ощущением.

   Мартина была подругой Доминик по колледжу и одновременно олимпийской чемпионкой по академической гребле. Ее доброжелательность и открытость мгновенно очаровали Энн, и та смотрела на нее с восхищением, поражаясь тому, какие все же хорошие люди водились у де Бург в друзьях.

   – И она не сочла участие в командных состязаниях ниже своего достоинства? – задала Энн вопрос, вертящийся у нее на языке. Она устала. К тому же рядом с Мартиной она чувствовала, что может говорить, не задумываясь о том, приличны ли ее вопросы и замечания. Не то, что рядом с Доминик. Как на минном поле.

   – Ниже ее достоинства? – рассмеялась Мартина, запрокидывая голову.

   Ветер трепал ее короткие русые волосы. Она метнула на Энн удивленный взгляд, прежде чем, натянув поводья, вернуть свое внимание дороге.

   – Уверяю тебя, Дом не из тех людей, кто смотрит на мир подобным образом.

   – Мне очень сложно в это поверить, – откровенно выразила свои сомнения в ее словах Энн.

   – Дом прекрасный человек, заботливая сестра и преданный друг, – сказала Мартина без нажима. Не пытаясь убедить Энн в чем-либо.

   – Сестра? – переспросила Энн.

   – У Дом есть младший брат Гарри, ему всего шестнадцать. И он ее просто обожает, – ответила Мартина.

   – Вот как, – рассеянно пробормотала Энн.

   – А несколько месяцев назад Доминик спасла своего друга от очень неосмотрительной женитьбы, – продолжала Мартина.

   Энн замерла в седле.

   – В каком смысле неосмотрительной?

   – Девушка вызывала серьезные возражения.

   – Если мистеру Киссингеру требуется одобрение своей подруги, вряд ли он когда-нибудь сможет выбрать достойную партию, – выпалила Энн с горячностью.

   Мартина окинула девушку долгим взглядом.

   – Извините, мне надо возвращаться, – еле сдерживая слезы, произнесла Энн, развернула своего коня и галопом устремилась в конюшню.

   Ворвавшись в свою комнату, она в полном смятении стала мерить ее шагами, то обхватывая голову руками, то сцепляя ладони перед лицом. Так это Доминик являлась виновницей несчастий Джейн! Доминик своим непрошеным вмешательством разрушила счастье ее сестры. Самого прекрасного и доброго человека на свете. Вот уже полгода прошло,а Джейн до сих пор носит боль в сердце. И зная ее, Энн могла предположить, что сестра еще не скоро сможет избавиться от этого горького чувства. Слезы негодования душили девушку.

   – Вызывает серьезные возражения, – повторяла Энн, сжимая кулаки.

   О, с каким бы удовольствием обрушила она сейчас свой гнев на де Бург. А эта мысль была не такой уж и безумной.

   – Я знаю, где тебя искать! – процедила Энн сквозь зубы, полагая, что Доминик должна была остановиться в лучшем отеле Сноудонии.

   Она бросилась к выходу из комнаты, рванула на себя дверь и в следующую секунду налетела на стоящую в дверях Доминик. Резко отскочив от де Бург, будто та представляла собою нечто невообразимо ужасное, Энн оказалась у письменного стола в противоположном углу комнаты. Столько яростных слов готовы были слететь с ее губ, что девушка закрыла рот ладонью.

   Доминик вошла в комнату, прикрыв за собою дверь. Она, не отрываясь, смотрела на Энн.

   – Ты куда-то спешишь? – спросила она девушку.

   – Уже нет, – выразительно ответила та.

   И тут с Доминик произошли неожиданные изменения. Она отвернулась и нервно заходила по комнате, точь-в-точь как Энн две минуты назад. Никогда, никогда раньше Энн не видела Доминик столь неуверенной и…подвижной.

   «Почему присутствие де Бург заставляет меня усомниться в себе до такой степени, что я перестаю доверять собственным органам чувств?» с возмущением подумала Энн, выпрямляясь. Она полностью вернула себе самообладание. И теперь ждала, когда Доминик сделает тоже самое.

   – Я больше не могу бороться с этим чувством, – горячо произнесла Доминик, резко остановившись и повернувшись к Энн. – Я люблю тебя!

   – Чт…, – слова застряли у Энн в горле, и она закашлялась.

   Энн была удивлена настолько, что всерьез опасалась за адекватность собственного восприятия реальности. «Все чудесатее и чудесатее!» пронеслись в голове слова любимой Алисы из сказки Кэрролла. Гнев ее поутих, затмеваемый ошеломленностью.

   – Я люблю тебя уже много месяцев! – продолжала Доминик, опять начав ходить по комнате. – И как бы я не старалась заглушить в себе это чувство, напоминая себе о разнице в положении, убеждая себя в том, что моя семья не одобрит подобный союз, у меня ничего не вышло. Я говорила себе, что такой человек как ты мне не пара, зная при этом, что ни к кому в своей жизни я не испытывала подобных чувств.