Корпус отлит из шоколада, сиденья — из прессованных орехов в меду, руль — мармеладный, колеса — из маковой карамели. Приборная панель, коврики в ногах, зеркала, педали — всё, выглядело как настоящее.

Баста, отойдя от столбняка, не удержалась и высказала брату всё, что думает о подарке — сумбурно и с междометиями.

— Помнишь, я говорил, что мир не такой, каким кажется? — сказал мне Мэл и повернулся к сестре: — Ты просила потяжелее — джинн выполнил пожелание. Чем недовольна? Боишься потерять талию? Это спецзаказ на тысячу килокалорий. Низкоэнергетический. Объедайся на здоровье, любимая сестренка.

Вселенская забота в его голосе прозвучала подозрительно. Меня посетила подспудная мыслишка, что своим подарком Мэл ответил сестре на её подколки. "Я не мстительный, но имею хорошую память" — говорил его взгляд.

В отличие от брата-шутничка родители отнеслись серьезно к факту совершеннолетия дочери, вручив гарнитур: серьги и колье с бриллиантами. Баста показала мне футляр с драгоценностями, уложенными на черном бархате. К тому времени она уже успокоилась, а поначалу, по ее словам, "задохнулась от счастья, завизжала и полчаса скакала по дому как сумасшедшая".

А с презентом для самого старшего Мелёшина вышла заминка. Дед Мэла предложил… провести выходные в его поместье.

— Зачем? — напугалась я. — Разве ж это подарок? Припремся, объедим его, натопчем, намусорим и уедем. Да еще будем шуметь и мешать.

— Не вижу ничего странного. У деда есть всё и даже больше, — пояснил Мэл. — Что может пожелать эксцентричный человек? Ему скучно. Уважь старика.

Уважу, деваться некуда. Но ни на висор не поверю в безобидность приглашения. В конце концов, кто и кому делает подарок? Сплошная путаница.

В оставшиеся до банкета дни я изломала голову над истинными причинами предложения о гостевании в загородном поместье. Наверняка самый старший Мелёшин решил выяснить в приватной обстановке, достойна ли я его внука, после чего вынесет окончательный вердикт.

— А как быть с Котом? — вспомнила об усатом. Куда девать животинку на выходные? Нет-нет, мы не можем уехать из города и бросить мурлыку на произвол судьбы.

— Возьмем с собой, — ответил Мэл, не задумываясь. Хитрец. Ясно, что всё предусмотрел. — Эвочка, не бойся. Дед не съест. У него огромная библиотека. И ежевика до сих пор поспевает.

С грехом пополам ему удалось убедить меня в нормальности нашего "подарка". Чего желают люди на закате жизни? Покачиваются в кресле-качалке на крылечке, укутавшись в плед. В ногах грелка, под головой подушка. Спи, дедушка, отдыхай. Ты достиг всего, чего хотел. Пора на покой.

Дед Мэла на покой не собирался, что и доказал банкет на двести пятьдесят персон. Более того, самый старший Мелёшин не собирался на покой в ближайшие лет этак n-цать. Живчик, в общем.

Мероприятие проходило в Банкетном дворце. Это величественное здание располагалось на одном из центральных проспектов недалеко от Дома правительства. Всем дворцам дворец, а я почему-то не замечала, хотя дороги не раз пролегали мимо зеркального цилиндра со сферической крышей. Частные лица могли арендовать любой из пяти залов для проведения торжеств, начиная от свадеб и заканчивая поминальными обедами. По задумке архитекторов Банкетный дворец проектировался с отдельными равноотстоящими входами, а подземная парковка вмещала до двух тысяч автомобилей.

Внутреннее убранство дворца потрясло воображение. Позолота, зеркала, свечки-лампочки в канделябрах, благородное дерево, лестница с широкой ковровой дорожкой, витражи с иллюзиями, цветочные гирлянды. Немногие смогут выложить денежки, чтобы организовать праздник в центре столицы.

На банкет прибыло немало гостей помимо родственников самого старшего Мелёшина, в частности, мой родитель с мачехой и другие известные политики, примелькавшиеся на правительственных мероприятиях. Приглашенные приветствовали именинника и его внучку в гостиной. Надо ли говорить, что волнение терроризировало меня с раннего утра, и лишь ударная доза успокоительных капель угомонила мандраж. Но страхи-то не уменьшились.

Сколько лиц! — пряталась я за Мэла, стараясь слиться с интерьером, но безуспешно. Личная стилистка подошла ответственно к созданному образу. Я стала Осенью. На голове — мешанина искусственных и родных прядей: медных, горчичных, бронзовых, красных, золотистых. Вива уложила волосы в замысловатую прическу с кокетливыми локонами и завитками. Облик дополняло платье из тяжелого шелка с кружевными вставками в виде осенних листьев. Тонкая работа. Эксклюзивная модель из числа придуманных Вивой.

— Как держаться с родственниками Мелёшина, совета не дам. Ориентируйся по ситуации, — сказала стилистка, когда я наконец, оторвалась от неземного создания в отражении, оказавшегося мною. — Но знай: будешь робеть и стесняться, и все скажут, что Мелёшину досталась рохля и тюфячка. Будешь вести себя нагло и вызывающе — скажут, что Мелёшину досталась невоспитанная халда с недалеким умом.

— И как быть? — растерялась я. Что выбрать?

— Всем не угодить. Слушай не меня, а свое сердце. По крайней мере, если провалишься, то я не при чем.

Спасибо, утешила.

Таким образом, гости засматривались на эффектный образ Осени, а Мэл собственнически обнимал меня за талию, игнорируя светское правило: "дама должна держаться за локоток".

В ожидании — пять минут, прежде чем распахнутся двери в банкетный зал, — Мэл познакомил с двоюродными тетушками. Одна из женщин оказалась дочерью двоюродного деда Мэла, который в свое время занимал должность главного коменданта западного побережья. А вторая тетка… чья же она дочь?… Ой, вспомнить бы схему родословного древа… Вроде бы дочь сестры деда Мэла. Или дочь его второго брата?

Пока я выуживала из памяти семейные хитросплетения, раскрылись высокие, под потолок, двери. Золотое на белом смотрелось по-королевски, и фантазия заработала, перенеся меня в сказочные чертоги. Распорядители банкета оформили стол в виде буквы П, и нам с Мэлом достались места на левой половине "подковы", ближе к краю. Для детей выделили отдельный стол, сервированный на взрослый манер.

Свет люстр дрожит в хрустале. На белоснежной скатерти — посуда из тончайшего фарфора и столовые приборы из серебра высочайшей пробы. Через каждые полметра — вазы с цветами. Вымуштрованные официанты скользят неслышными тенями. Знакомые чернокостюмники с рациями рассредоточились по залу. Это дэпы следят за порядком. Гостей много, и оттого в помещении значительно шумнее, чем на обеде по случаю дня рождения мачехи. Но когда восхваляют именинника и желают всяческих благ, голоса стихают. Каждый тост поддерживается аплодисментами.

В промежутке между сменой блюд Мэл рассказывал о родне и показывал наглядно. Наконец-то я увидела его старшую сестру с супругом гораздо ближе, нежели на правительственных приемах и раутах. Высокая пара сидела рядом с именинником, как и полагалось по этикету. Как-никак мужем Альбины был первый советник премьер-министра С.Ч. Семут. Это он отмазал меня от ареста в квартале невидящих, и к нему Мэл ездил в гости по-свойски, прежде чем надел Коготь Дьявола на мой палец.

За тем же столом нашлось место и для Георгия Дмитриевича Мелёшина — бывшего коменданта побережья и по совместительству двоюродного деда Мэла. Согласно информации из генеалогического справочника Георгий Дмитриевич появился на свет на четыре года раньше брата, но признанным главой клана стал родной дед Мэла — Константин Дмитриевич.

Бывший комендант выглядел как огурчик. Имел кустистые брови, сросшиеся на переносице, и глубокие складки у рта. Рядом с ним сидела старуха в черном одеянии — двоюродная бабушка Мэла. Оказывается, в роду Мелёшиных — сплошь долгожители. Отменная генетика, прекрасная наследственность, — пришла я к выводу, разглядывая старшее поколение семьи.

А дальше понеслось галопом. Не помогла и предусмотрительно заготовленная шпаргалка с каракулями родственных связей. В голове смешались дядья и тетки, шурины и зятья, невестки и золовки, племянники и племянницы, кузены и кузины… Прямые, двоюродные, троюродные и так далее по нарастающей. Те, в ком текла кровь рода Мелёшиных.