Спустя пару минут, чуть ли не пинками и ругаясь как сапожник, шеф заставил нас идти за ним. У меня забрали сумку, поэтому двигаться дальше стало немного легче. Глотая слезы, я топала за мужчинами, пытаясь понять, за что мне все это?

***

   Вадим Третьяков. Неизвестно где, вторая половина того же дня, ближе к вечеру.

   В чем Беркут был прав, так это в том, что прежде чем что-то делать, надо подумать. Меня многие, еще со школы называли гением, институт я закончил с красным дипломом. В любой сфере, касающейся информационных технологий, чувствовал себя как рыба в воде. Без ложной скромности скажу, что фирма Андрея целиком держалась на мне, по крайней мере, ее техническая часть. Однако, я никогда не умел мыслить стратегически, увлекаясь деталями и нюансами какого-либо дела. Зато в них (деталях) я уж разбирался досконально, поэтому мне нередко удавалось делать вещи, которые не мог реализовать кто-либо другой.

   Почему я сделал глупость на это раз? Наверное, потому, что не принимал в серьез все эти видимые только мне цветные штучки и до последнего не верил, что из той пирамидки может получиться что-то, столь мощное. И где-то на подкорке сидела дурацкая мысль, что все вокруг не реальность, а какой-то странный квест из компьютерной игры. Из этого следовало немедленно сделать определенные выводы.

   Под понукания Беркута, мы добежали до опушки. Лес заканчивался полосой кустарника, дальше в низине начиналось поле, поросшее какой-то колосистой травой. Культура была странная, примерно по пояс высотой, но я не агроном: это вполне могла быть какая-то пшеница. За полем, примерно в километрах двух снова чернел лес. Рядом с опушкой, вдоль края кустарника, вилась дорога - две не очень широкие колеи и полоска пожухлой травы между ними. Где-то вдалеке по ней катила телега, вроде как удаляясь от нас.

  -- Куда дальше? - с трудом отдышавшись, спросил я Андрея.

   Беркут осмотрелся, задержался взглядом на телеге и принял решение.

  -- Пойдем за ней. Не спеша. Смотрим внимательно по сторонам, если кого видим, сразу говорим.

   Мы двинулись по дороге за телегой. Вскоре она скрылась за поворотом приблизительно в полукилометре от нас. Наверное, со стороны мы выглядели комично, но в тот момент нам точно было не до смеха. Навьюченные вещами, грязные, мокрые и обгорелые, озираясь по сторонам, мы еле плелись по дороге. Давно я себя так плохо не чувствовал - голова раскалывается, кожа почти на всем теле жжется, мутит до тошноты... Я уже собрался просить Андрея о привале, как вдруг он зло рыкнул.

  -- Кто-то нас догоняет!

   Я оглянулся. Сзади за нами, примерно в километре над высокой травой виднелось облако пыли. В любой момент мы могли оказаться в пределах видимости.

  -- С дороги, - скомандовал Беркут и первый в высокую, уже в рост человека, траву.

   Мы с Ирой равнули за ним. Андрей пер как танк, меняя направление каждые десять метров. Мы бежали следом, спотыкаясь, стараясь не потерять его из виду. Горло и легкие горели огнем, я понял, что еще минута и кто-то из нас упадет и уже не встанет. Беркут очередной раз вильнул в сторону, мы дернулись за ним. Вдруг Ира споткнулась и с криком растянулась на земле. Я, пытаясь подпрыгнуть, чтобы не наступить на нее, зацепился ногой за рюкзак и щучкой полетел вперед, едва успев выставить руки перед собой. Трава внезапно кончилась, и я кувырком выкатился на тропинку. Упал я настолько неудачно, что стукнулся головой о землю и в третий раз за последние сутки отключился.

***

   Андрей Беркутов, неизвестно где, вторая половина того же дня, ближе к вечеру.

   Я петлял, на случай, если всадники рванут за нами по примятой траве, отчетливо понимая, что еще чуть-чуть, и кто-то из ребят упадет и не встанет. Пока же они бегут, следовало отойти от дороги как можно дальше и молиться Господу, чтобы нас не заметили. Мы уже почти добежали до леса, который начинался за лугом, когда вдруг трава закончилась, и я вывалился на тропинку. Тропка тянулась к лесу и на самой опушке виднелись полуразвалившиеся строения.

   За мной с громким хеком вывалился Вадим и очень неуклюже проехался по траве. И не встал. Все, добегались. Следом на четвереньках из травы выползла взъерошенная и ошарашенная Ира. Наверное, со стороны это смотрелось забавно, но в тот момент мне было не до смеха.

   Я подошел к Вадиму и перевернул на спину. Без сознания. Это было очень плохо, но сейчас не было времени разбираться. Я снова взял парня на закорки и просипев Ире: "В темпе за мной!", ринулся к строениям.

   Позже, анализируя свои действия, я удивлялся своей глупости. Ну зачем, скажите пожалуйста, нужно было бежать туда? От всадников гораздо легче было прятаться в высокой траве. Но, наверное, где-то в подсознании сидит у нас мысль, что строения - это убежище и там можно спрятаться от врага, отстреляться.

   Подбежав ближе, я понял, что это - хутор. Причем бедный и, судя по некоторым признакам, жилой. И тут же у меня возникла идея...

   План был простой - на обоих поясах убиенных мною бойцов я обнаружил по мешочку с монетами, похожими на серебро. Там же были пару тройку желтых монет, грубой чеканки, нечто подобное я видел в музеях. Золото? Плюс у нас оставалась еще целая куча металлических рублей, копеек и румынских и русских, которые я решил ввести в обращения здесь как платежное средство. За деньги все можно решить, главное, чтоб их хватало.

   Хутор состоял из небольшого одноэтажного жилого дома и двух хозпостроек - полуразвалившихся сарайчиков. Во дворе стояла хлипкая телега. Строения огораживал невысокий плетень. Я подтащил Вадима к забору, нашел калитку - если так можно назвать переплетенные палки, висевшие на петельках из лозы. Догнав меня, Ира открыла ее, и я втянул Вадима во двор, поднес к крыльцу и привалил к стене.

   Хата выглядела бедно - одноэтажная, с конической соломенной крышей. Маленькие окошки, затянутые какой-то полупрозрачной пленкой. Крыльцо - одно название, навес, покрытый той же соломой. Дверь из горбылей, которую легко можно вышибить пальцами. Я постучал о косяк. Тишина. Постучал еще. Раздался скрип и дверь тихонечко приоткрылась.

   Черные глаза с испугом и вопросом уставились на меня. Темные спутанные волосы до плеч, холщевая рубаха до пят, из-под которой торчали босые ноги, рост мне до плеча. Это же девчонка! Черты лица довольно правильные, вполне европейские, разве что с примесью восточной крови. Наверное, ее можно было бы назвать красивой, не будь она такой чумазой и неухоженной.

   Я улыбнулся как можно более приветливо и протянул приготовленную серебряную монету.

  -- Здравствуй, красавица! Переночевать пустишь? Раненый у меня.

   Девушка ошарашенно смотрела то на меня, то на Вадима, которого я аккуратно опустил на землю, то на Иру, которая тоже попыталась улыбнуться.

  -- Аз несвидая тя... - запинаясь, произнесла она.

   Мы с Ирой переглянулись.

  -- Родная, я ни хрена не понимаю, - я показал на Вадима, потом как будто кладу его куда-то, потом рукой показал, что хочу есть и пить, затем протянул ей монету и вложил в руку.

   Она ошарашено посмотрела на монету.

  -- Почто даяти ты ногату? Аз несвидая... - Она взглянула на Вадима. - Оне язвлен?

  -- Милая, пусти внутрь, там уж как-нибудь найдем общий язык, - я достал из кармана еще монету поменьше и вложил ей в ладонь и показал, что хочу пройти в дом. Она чуточку помялась, потом открыла дверь пошире и махнула нам рукой - заходите. Подхватив Вадима, мы вошли. В хате царил полумрак, возле окна стоял стол, посреди помещения - печь, похожая на нашу, русскую. Вдоль печи тянулись несколько широких лавок, на которых можно было при желании и сидеть и лежать. Девушка показала на ближайшую, я положил туда Вадима.

  -- Ира, давай-ка раздень его и найди аптечку где-то в рюкзаке.