От грохота и боя, отдающегося в костях, от дурманящего аромата женского пота я потерял голову. И когда я, наплевав на застежки, рвал с нее черное влажное платье, она вдруг обхватила мою голову и притянула к себе.

– Я люблю этот мир! – прокричала мне на ухо. – Слышишь? И он! Будет!! Настоящим!!!

А потом нам как-то стало не до разговоров.

Вернулись мы через несколько часов – обессиленные, измученные, счастливые. Когда гремящий мазутный мир сменился успокаивающим полднем Машиной мастерской, я чуть не расплакался. Дома!

Мария лежала на полу, раскинувшись среди тюбиков краски. Глаза ее были полуприкрыты, по лицу блуждала счастливая улыбка.

– Что смотришь, котенок? – проворчала она. – Помоги. Видишь, я подняться не могу!

Я перенес ее в кресло и накрыл пледом.

– Ну вот, Леша, – весело продолжала она. – С тебя ответный визит. Возьмешь меня в свою Истень?

– Куда-куда?

Художница не ответила. В задумчивости она перебирала кисти, не решаясь взять ни одну из них.

– Теперь у тебя есть свой мир, тот, что только для тебя. Хочешь – прячься, хочешь – беги… Это мой подарок.

Ее кресло отъехало к стене. Мария запрокинула руки за голову и уставилась мечтательным взглядом в окна мансарды.

– А теперь иди. Оставь меня одну… Мне опять надо привыкать ко всему этому.

Я и сам понимал, что лучше уйти. Из мира свободы вернуться в тюрьму, в кресло на колесиках… бр-р-р!

Но любопытство не отпускало меня:

– Слушай, а почему ты там навсегда не останешься?

Она пожала плечами:

– Не могу. Я свой запас выбрала. Теперь несколько дней мне не будет туда ходу. Разве что из последних сил… Но это опасно. Можно погибнуть при возвращении.

Понятно. Как в «Золушке» Шварца… «Ваше время истекло».

Совершенно забыв о том, что дверь заперта, я помчался вверх по лестнице. Мир дрожал тонкой радостной струной; тронь – расплывется, исчезая в звуке, и откроется другой мир: мой – родной, любимый!

Ну-ка, попробуем.

Я потянулся, расплескивая в себе то же ощущение, что возникало, когда мы шли в Машин мир. Стены разлетелись карточной колодой. Я шагнул вперед, в теплую, наполненную солнцем и летом круговерть, и тут же рванулся обратно.

Все. На первый раз хватит!

Отчаянно колотилось сердце. Медью ручек поблескивала дверь шкафа. Глуповато ухмыляясь, я потрогал замок. Это что же, я сквозь запертые двери проходить могу?!

А ну-ка еще раз?!

Повторить фокус я не успел. Из полумрака гостиной вынесся черно-белый вихрь. Раньше, чем я что-то сделал, меня сбило с ног и впечатало носом в ковер.

Тяжелое колено придавило мою спину.

– Друдж! – объявил веселый юношеский голос. – Попался, друджвант! Братие, сюда!!

Пола аснатарской рясы мазнула по лицу. Инквизитор схватил меня за волосы и вывернул лицом к себе:

– Ты кто, сыне? Отродье адское, а?!

Инквизитора этого я видел первый раз в жизни. Моего возраста, может, даже чуть младше… И в лице сумасшедшая радость.

Вот садюга! Не зря их прикрыть собрались.

– Отпусти, козел! – Я забился, пытаясь вырваться, а потом разметал стены и аснатара и выскользнул в свой мир. Спине стало легче. Не особо глазея по сторонам, я отбежал на пару шагов, а потом вернулся в наш мир.

Аснатар сидел на коленях спиной ко мне. Руки его сжимали пустоту; плечи и затылок выражали растерянность.

То-то же!

Я с маху отвесил инквизитору пендаля. Тот вскочил, но запнулся о свою же ногу и грохнулся на пол.

– Съел?! – усмехнулся я. – Позови отца Иштвана. С ним буду разговаривать.

Это подействовало. Иштвана инквизиторы уважали. Аснатар поклонился (без особого, впрочем, пиетета) и вылетел в коридор, на ходу доставая мобильный телефон.

Через несколько минут он вернулся.

– Брат Иштван занят. Так ты, значит, – мирянин Алексей?

Я кивнул. Парень отдал мне телефон:

– Здорово! Ты извини, что набросился. Тут место злое: дэвы, призраки, мертвецы разные. Нервы – сам понимаешь!

– Да ладно, – отмахнулся я, – проехали, – и не удержался от ехидства: – На первый раз прощаю, там поглядим.

– Я… – продолжал мальчишка, – в общем, у меня инструкции относительно тебя. Если хочешь, могу еще раз Иштвану позвонить – он подтвердит!

– Ладно, верю, верю, – грубовато отозвался я. – Духовенству надо верить.

– Иштванова школа. – Аснатар посмотрел с уважением. – В общем так, сыне… Ты у нас важная птица, и мне приказано тебя охранять. Тут, – он неопределенно обвел рукой гостиную, – полно друджа. Пока зачистим лабораторию от мертвецов, пока с некромантом справимся… Сам понимаешь.

– Некрос – сильный колдун, ага?

Аснатар потер зад.

– Типа того, сыне… Иштван сказал, что ты отвлечешь Марию.

Меня бросило в жар. Так вот для чего я понадобился аснатару! Вот гады! Но отступать было, поздно.

– Отвлек, отвлек, – снисходительно сообщил я. – Можешь за свою попочку не волноваться.

В этот миг дом тряхануло, и окна высветило красным. Где-то далеко послышался дикий отчаянный вой.

– Все, – обрадовался аснатар. – Началось! Куда бы тебя спрятать?!

– Да не надо никуда прятать. Смотри!

И я рывком сместился в свой мир. Где еще я буду в безопасности, как не там?!

Лень и блаженное тепло охватили меня. Я стоял посреди мраморной смотровой площадки, наслаждаясь клекочущей в жилах радостью. Потолок оплетала виноградная лоза. Я отломал синюю мускатную гроздь, и по руке побежала струйка сока.

Вкуснотища! Ну что, Брави, на разведку?

Через несколько шагов я остановился. В полу темнела таинственная дыра. Она словно приглашала спуститься вниз и исследовать башню, на вершине которой я оказался.

Я поднял взгляд. За алебастровыми перилами начинался город. Над уютными черепичными крышами, яркими изумрудиками парков и оранжерей, над голубой лентой реки то там, то здесь вились тревожные тени.

Над городом нависла опасность.

И некому было его спасти, кроме меня.

Словно откликаясь на мои мысли, за спиной что-то звякнуло. Я оглянулся. С мраморной скамейки свисала тяжелая кобура. Рядом лежали сложенная военная форма и приглашающе раскрытый рюкзачок. Я проверил его содержимое: коробка пистолетных патронов, аптечка на десять процентов и адреналиновый ускоритель.