Этот конфликт между Бату и Бури не может не вызывать интерес в силу того, что является как бы продолжением многолетней вражды, преследовавшей всю жизнь их отцов — Джучи и Цагадая.
Английский историк Дж. Дж. Саундерс приводит три причины: во-первых, с каждым днём монголы отдалялись от своего тыла, вследствие чего снабжение и коммуникации были сильно нарушены; во-вторых, Гуюк и Бури вступили в открытый конфликт с Бату-ханом и, отказавшись воевать под его началом, возвратились в Монголию и в-третьих, со смертью Угедея Гуюк становился наследником престола; избрание его великим ханом могло обернуться для Бату-хана серьёзными осложнениями, так как в этом случае он имел бы дело со всей монгольской империей[199].
Две последние причины так или иначе указываются почти всеми историками. Что касается коммуникаций, растянутых на многие тысячи километров, то монголы умели воевать и одерживать победы и в более трудных условиях. К тому же перед вторжением в Восточную Европу Бату-хан договорился с некоторыми южнорусскими князьями о поставке лошадей и продовольствия, поэтому вряд ли испытывал большие затруднения со снабжением.
Г. В. Вернадский так выразил свою оригинальную точку зрения:
«Причина этого шага была чисто политической: Бату хотел повлиять на выбор нового великого хана, в особенности потому, что сам считался потенциальным кандидатом. Более того, в ходе венгерской кампании он поссорился с сыном Угедея Гуюком и внуком Цагадая Бури, которые оба вернулись в глубоком возмущении в Монголию. По жалобе Бату Угедей сделал суровый выговор обоим князьям Теперь, после смерти Угедея, можно было ожидать, что они будут мстить, интригуя против Бату Бату был, очевидно, обеспокоен: борьба за власть в монгольской политике казалась ему более важной, нежели завоевание Европы.
Угедею должно было быть пятьдесят один год ко времени его смерти… Можно сомневаться, однако, что он умер естественной смертью.
Согласно Иоанну [Джованни] де Плано Карпини, он был отравлен „тёткой“ его сына Гуюка. Кем бы ни была эта женщина, её следует рассматривать как спасительницу Западной Европы»[200].
Г. В. Вернадский прямо и недвусмысленно указывает на то, что если бы не смерть императора Угедея, то монголы оккупировали всю Западную Европу.
Полностью согласен с Г. В. Вернадским и немецкий историк украинского происхождения Михаэль Правдин. В своём труде «Чингис-хан и его наследие», изданном в Германии в 1937 г., он также прямо указывает, что кончина монгольского императора и стала причиной возвращения Бату-хана:
«Бату-хан хотел продолжать войну, но Субедей-баатур напомнил ему, что каждый монгол должен беспрекословно следовать великому закону Ясе и каждый чингисид, где бы ни он был, должен вернуться на родину и принять участие в курултае для выбора нового императора»[201].
Датский историк Д. де Хартог пишет:
«Весть о смерти Угедей-хана имела важное значение и приостановила дальнейшее наступление монгольских войск на Западе. Чингисиды, находившиеся в то время в Европе, были заинтересованы в участии в великом курултае для выбора нового императора. В особенности, у Бату … были веские причины для возвращения в Монголию»[202],
и указывает на вражду Бату-хана с Гуюком и Бури. Далее он пишет:
«Если монголы попытались достичь берегов Атлантического океана, они сумели бы добиться этого. Никакая европейская армия не могла противостоять доблестной монгольской коннице»[203].
Однако русско-советские историки принимают в штыки эту версию (смерть Угедея как причина прекращения военных действий) и настаивают на том, что героическая борьба русского народа нанесла непоправимый удар наступательному и завоевательному потенциалу монгольских туменов, что, в конечном итоге, обернулось спасением всего европейского континента и европейской цивилизации. Согласно их точке зрения, смерть Угедея являлась лишь благоприятным предлогом для возвращения в Джучиев улус. Неудивительно, что эта версия прочно обосновалась в трудах целого поколения исследователей[204] в эпоху, когда историю писали в соответствии с партийными тезисами.
Интересно, что некоторые монгольские историки под влиянием вышеупомянутой идеологии вторят советским историкам. В их трудах также присутствует мысль о том, что героическое сопротивление русского народа явилось решающим фактором, положившим конец завоевательным походам хана Батыя[205].
Послушаем мнения русских просветителей и историков.
Великий русский поэт А. С. Пушкин с вдохновением писал:
«России определено было высокое предназначение. Её необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили нашествие на самом краю Европы: варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощённую Русь и возвратились в степи своего Востока. Образующееся просвещение было спасено растерзанной Россией»[206].
Выдающийся публицист Н. Г. Чернышевский вторит ему:
«Нет, не завоевателями и грабителями выступали в истории политической русские, а спасителями, спасителями от ига монгольского, которое они сдержали на мошной вые своей, не допустив его до Европы, быв ей стеной, которую наполовину было разбили враги»[207].
Учёный, исследователь В. Т. Пашуто пишет:
«/…/ В то время, когда Батый вёл свою рать на Европу, в разных частях Монгольской империи разгоралась освободительная борьба завоёванных, но не покорённых народов нашей страны. Эта борьба предопределила провал монгольского похода в глубь Европы. /…/ Народы нашей страны, народы Восточной и Центральной Европы, отстаивая в суровую пору нашествия свои очаги, спасли Вену и Париж, Лондон и Рим, города и культуру многих стран от разорения. В этом их великая заслуга перед историей человечества»[208].
Он отмечает, что кончина великого хана Угедея стала для Бату-хана лишь удобным поводом для отступления и вопрошает:
«Авторов, готовых в смерти Угедея видеть главную причину неуспеха европейского похода, можно спросить, почему же хан Хулагу, которого это известие[209] застало под Алеппо и Дамаском, не оттянул своих войск, а уехал лишь сам, передав командование Кет-Буге?»[210].
Действительно, стоит задуматься. Почему же хан Хулагу уехал на родину лишь сам, а Бату-хан повернул назад со всем своим войском? Парадоксально, но на этот вопрос могли дать ответ только они сами — Бату-хан и Хулагу-хан. История человечества полна таких открытых вопросов, на которые никто не может дать ответ. Также нужно принимать в расчёт то, что одно событие происходило в 1242 г., а другое имело место в 1259 г. К тому же нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что при Бату находились около десяти чингисидов, а при Хулагу — ни одного, если не считать его самого.
На вопрос советского историка можно ответить вопросом: А что сделал бы Бату-хан, если бы великий хан Угедей жил и царствовал? Воевал бы в Европе до тех пор, пока не скончался? Или нашёл другой повод?
Мы не отрицаем того, что в доводах русских и советских историков есть доля истины. Сопротивление русских и европейцев, естественно, не могло не сказаться на силе и мощи монгольской армии. Однако, осмелимся заметить, что и русские, и европейцы сражались вовсе не за спасение европейской цивилизации, не за Вену и Париж, Лондон и Рим, а только за самих себя, за собственное отечество. И это не их вина, это их долг (Курсив мой. — Ред.).
