– Четыре гола по моей вине! – простонал Паттерсон. – Боже, из-за меня мы могли проиграть!

– Чудак! Мы же победили! В другой раз, когда мы забьем только одну шайбу, ты не пропустишь ни одной. Но сегодня мы влепили им пять! Что значат их четыре против наших пяти?!

Под бурные аплодисменты и крики трибун Пит и Паттерсон догнали ликующих товарищей и вместе с ними покинули площадку.

Громко переговариваясь, они ввалились в раздевалку и увидели Толстяка, который что-то объяснял Ли Винсенту.

– Послушайте, мистер Винсент, – возбужденно говорил Толстяк, – согласно моим выкладкам…

Больше ему не удалось произнести ни слова. Громовой хохот не дал ему продолжать. Толстяк пытался напустить на себя рассерженный вид, но ничто не могло погасить блеска радости в его глазах. Наконец-то его герои одержали победу!

Пит с Биллом засиделись в школьной столовой за какао с яблочным пирогом, обсуждая утреннюю тренировку. Билл был тише обычного.

– Как мама? – спросил Пит.

– Немного лучше. Поправляется, но очень медленно. – Билл замолчал, затем вдруг вздохнул: – Эх, поскорее бы научиться играть и войти в основной состав! Уверен, ей сразу бы полегчало!…

– Я тоже хочу, чтобы ты играл с нами, – отозвался Пит. – Мне кажется, ты уже мог бы справиться.

Лицо Билла прояснилось.

– Правда? Ты так считаешь?

– Уверен.

– Но Ред не захочет перестраивать звенья. Ведь сейчас мы играем неплохо, – грустно сказал Билл. – Это не пошло бы на пользу команде…

Вскоре Пит оставил Билла одного доедать пирог.

Задумчиво шагал Пит по коридору. Что делать? Как помочь товарищу? Билл мог войти в команду только в том случае, если кто-нибудь из защитников получит травму или заболеет. Конечно, сперва ему придется трудно, но он справится. Черт возьми, когда любители хоккея увидят его яростную силовую игру… Однако это не произойдет раньше будущего сезона. Пит нахмурился и перестал думать об этом.

Он остановился у широкого окна в верхнем вестибюле. На улице мела поземка, дул резкий северный ветер, неся густой снег, который скрывал дома по другую сторону улицы, и Пит был рад, что находится в теплом помещении. Рядом с ним остановились мальчик и девочка. Он не был знаком с ними, но теперь все ученики Северо-Западной школы считали за честь поговорить с Питом Гордоном и другими игроками хоккейной команды. Смешно, право! Ему пришла в голову мысль, что отношение к своим хоккеистам тут было даже ревностнее, чем в его прежней школе. Почему это? Может быть, и остальные ребята поначалу чувствовали себя здесь так же, как и он в первые дни, – все здесь казалось им слишком новым, непривычным, пустым, не имеющим традиций? Теперь, когда они немного пообвыкли, все переменилось. К тому же команда не проиграла два последних матча, а встреча с кельвинцами должна была состояться в ближайшую пятницу.

Спускаясь по лестнице, Пит здоровался со встречными, перекидывался с ними несколькими словами или просто обменивался улыбками. Перед спортивным кабинетом он остановился, постучал и приоткрыл дверь.

– Заходи, заходи! – позвал Ред. – Тут и так, как сельдей в бочке.

Комната была переполнена. Толстяк устроился у окна, латая чьи-то хоккейные штаны. Ред сидел за столом. Перед ним лежала утренняя газета, развернутая на спортивной странице. Де-Гручи, Паттерсон, Рози Дюплесси, Горд Джемисон и другие сидели на стульях вдоль стены. Бенни Вонг и Винстон Крищук расположились на полу.

Они улыбнулись и закивали Питу в знак приветствия.

– Всякий раз, когда я смотрю на турнирную таблицу, мне становится смешно! – хмыкнул Ред. – Мы пропустили столько голов в первых играх, что, бесспорно, не получим приза за игру нашей защиты.

– Я стою в воротах, как решето, – хмуро проговорил Паттерсон.

– Послушай, если ты не перестанешь ныть, мы придумаем тебе какое-нибудь обидное прозвище! – гневно воскликнул Рози. – Вечно ты хнычешь! Нечего трепать себе нервы, слышишь? Если, конечно, не хочешь заполучить язву желудка.

Пит встал позади Реда и посмотрел на турнирную таблицу, напечатанную рядом с объявлением о завтрашних матчах.

Вот как она выглядела:

– Ли Винсент в своем обзоре сулит нам хорошие шансы против кельвинцев, – сказал Ред. – Но только не зазнавайтесь!

– Никогда! – воскликнул Рози Дюплесси. – Никогда зазнайство не доведет нас до того, чтобы мы перестали бороться за последнее место!

Ред рассмеялся вместе со всеми.

– Давайте поговорим всерьез, – произнес он, когда все успокоились. – Кельвинцы твердый орешек даже без Кинана и Баркера. Кое-кто из них хоть сейчас мог бы играть в юниорских профессиональных командах.

– Но без Кинана и Баркера, мне кажется, они ничуть не сильнее нас, – заметил Джемисон.

– Возможно, ты и прав, – отозвался Ред, – но вот что я вам скажу: если вы сумеете одолеть кельвинцев, я буду считать, что нынешний сезон был для нас успешным, даже если мы не выиграем больше ни одной встречи…

Метель бушевала и весь следующий день. Она не помешала собрать полный стадион болельщиков, однако нанесла урон команде Северо-Западной школы. Пинчер Мартин отморозил пальцы на ноге.

Накануне вечером Мартин был у Спунских. Когда стало известно о болезни матери Билла и о том, как поддерживало ее то, что у ее сына появились друзья, ребята стали навещать Спунских почти ежедневно. Мартин ушел от Спунских, когда мать Билла уже уснула. Он забыл надеть боты и, не желая тревожить больную, отправился домой в легких ботинках. Пальцы на левой ноге опухли и болели.

Пит никогда прежде не замечал в раздевалке такого настроения, как перед встречей с кельвинцами. В комнате стояла тишина. Ни разговоров, ни суеты, ни обычного возбуждения перед матчем. Пит видел, как все напряжены. Занятно, когда у команды почти не было шансов, все смеялись и болтали перед игрой, теперь же, когда у них появился проблеск надежды, ребята держались так, будто им предстояла игра за Кубок Стэнли.

Кто-то пенял Пинчеру Мартину за то, что он не вернулся за ботами. Кто-то сетовал, что Мартин не сможет играть в полную силу. Наконец Пинчер не выдержал.

– Ну вас всех! Мне уже и дома осточертели, и в школе! – Он кисло рассмеялся. – Хоть здесь оставьте меня в покое! Ладно, согласен, я болван, и хватит об этом. Не бойтесь. Я не подведу команду. Буду играть, как всегда.

Однако Пит, сидевший рядом, увидел, как гримаса боли исказила лицо Мартина, когда он натягивал ботинок. Пит заметил также, что шнурки на левом ботинке Пинчер затянул посвободнее, чем на правом. Мартин перехватил его взгляд и с решительным видом зашнуровал ботинок потуже. Но боль, по-видимому, была очень сильна, потому что он тут же ослабил шнуровку. Когда Мартин встал, левый ботинок у него немного вихлял.

– Не могу затянуть, – тихо пожаловался Мартин. – Очень больно. Может быть, в игре разойдется…

Но как только он вышел на лед, сразу стало очевидно, что играть в полную силу он не сумеет. Каждый шаг причинял ему страдание. Через несколько минут после начала первого периода Ред усадил Пинчера на скамью, поставив вместо него Рози Дюплесси. Таким образом, команда осталась лишь с тремя защитниками – Де-Гручи, Джемисоном и Лоуренсом.

Ред вышагивал позади скамьи запасных, мрачно поглядывая на мальчика, которого кельвинцы выставили вместо Баркера. Черт возьми, он играл не хуже Баркера! «В самом деле, – думал Ред, – он лучше любого защитника его команды, за исключением, пожалуй, Де-Гручи. Однако как играют мои молодцы! Они не уступают противнику ни дюйма». Возможно, этот новый паренек и хорош, но когда он силовым приемом валит кого-нибудь на лед, тот мигом вскакивает и продолжает борьбу. Горацио Каноэ провел сильный бросок по воротам. И хотя кельвинцы в течение десяти минут переигрывали северозападников, это был первый и единственный опасный бросок по воротам обеих команд. Ред покачал головой. Нет, он не до конца знал возможности своих ребят!