К Русскому веку русский народ может показать много былых достижений. А все русские подвиги нынешних дней славно возвысятся на празднике Русского века. И ведь не сами выдумали такое будущее. Из-за океана увиделось предначертание судьбы Русской. Русский век!"

Война окончена. Теперь Рерих не видит препятствий к возвращению на Родину. Он хлопочет о въездных документах. Упаковывает картины в ящики, готовит их к отправке в Москву. Среди радостных волнений его настигает болезнь.

13 декабря 1947 года художника не стало.

В стихотворении нет слова «Россия». Но прямого упоминания здесь и не требуется. Предвидение Рериха, облеченное в поэтическую форму, датировано 1916 годом. Тем же предреволюционным годом помечен его очерк «Неотпитая чаша», где говорится:

"…Пройдет испытание. Всенародная, всетрудовая Русь стряхнет пыль и труху. Сумеет напиться живой воды. Наберется сил. Найдет клады подземные.

Точно неотпитая чаша стоит Русь.

Неотпитая чаша — полный целебный родник. Среди обычного луга притаилась сказка. Самоцветами горит подземная сила.

Русь верит и ждет".

Впоследствии он прояснит свое понимание чрезвычайно важной для него мысли о подвиге:

«Еще не так давно люди говорили о сдвиге, но теперь исполнилась уже следующая ступень, и мечта о сдвиге превратилась в светлую мечту о подвиге».

«Слова „подвиг“ почему-то иногда боятся и иногда избегают. Подвиг не для современной жизни, так говорят боязливые и колеблющиеся, но подвиг добра, во всем всеоружии, заповедан во всех веках. Не может быть такого века, такого года и даже такого часа, в течение которого подвиг мог бы быть неуместным».

Электрическая и духовная сила стихотворения сконцентрирована в слове «подвиг», слове, взятом из героического лексикона русского народа. С гордостью пишет художник, что лишь в русском языке живет это слово «…во всей его возвышенности и поступательности». В других языках такого понятия нет. «Подвиг дан тому, кто может устремляться во имя общего блага. Русский народ уже много раз доказал свое бескорыстие, и потому он удостоен и подвига».

Стихотворение биографично. Оно проникнуто ощущением важности новой миссии художника («О сдвиге народа велели сказать»). Выражение «маленький вестник» в образной системе поэта Рериха имеет вполне определенное значение. Впрочем, его можно заменить или дополнить (это как угодно) русским словом «подвижник», тоже непереводимым на другие языки, ибо оно образовано от слова «подвиг».

В свое время Ромен Роллан заявил: «Я ставил перед собой парадоксальную задачу; объединить огонь и воду, примирить мысль Индии и мысль Москвы… Доктрина СССР и доктрина гандистской Индии представлялись мне (а Ганди это и сам признает относительно своей доктрины) двумя опытами, двумя самыми спасительными опытами, единственно спасительными, могущими предотвратить катастрофу, нависшую сейчас над человечеством».

То, что для Ромена Роллана было только предчувствием и далеким зовом, для Рериха становится программою действия. Вся жизнь художника, к которой приложим эпитет «подвижническая», была отдана сближению двух великих начал. И по справедливости в надписи, высеченной на памятнике-обелиске художника, стоят рядом имена двух стран, ради единения которых он жил и творил: «Здесь в декабре 1947 года было предано огню тело Николая Рериха — великого русского друга Индии. Да будет мир».

Звучные стихи Киплинга были знамением своего времени. Они четко отвечали тенденции: разделить народы, возвести духовный барьер между культурами Запада и Востока. Но барьер казался неодолимым препятствием лишь его создателям. «Слово „единство“ зовет еще раз, — писал Рерих, — и стираются условные наросты Запада и Востока, Севера и Юга и всех пыльных недоразумений».

В Индии Рериху задаютвсе тот же больной вопрос: какая разница между Востоком и Западом? Художник отвечает шуткой: «Самые прекрасные розы Востока и Запада одинаково благоухают». А в альбом своего друга он записывает: «Несгораемый светоч сияет. Во имя красоты знания, во имя культуры стерлась стена между Западом и Востоком».

Определить правильное направление духовного поиска и творческой мысли уже означает двигаться к победе, ибо на этом пути встречаются лучшие стремления людей Запада и Востока. С радостью замечает Рерих, что на заседании от 5 февраля 1929 года Азиатского общества Бенгала президент общества д-р Рай Уненда Нат Врамачари Бахадур заявил: «Теория, что „Восток есть Восток, и Запад есть Запад, и никогда близнецы не встретятся“, по моему мнению, отжившая и окаменелая идея, которую нельзя поддерживать».

— В самом же деле, где же этот Восток и Запад? — подхватывает близкую ему мысль художник. — Я не умаляю ни Запада, ни Юга, ни Севера, ни Востока, ибо в сущности эти разделения и не существуют. Весь мир разделен только в нашем сознании.

И уж во всяком случае не искусственными теориями и не окаменевшими догмами определяется современный действительно существующий водораздел. Рерих призывает делить мир не по географическому признаку (вот это Запад, а это Восток), а различать повсюду старый и новый мир.

Веками складывалось предубеждение против Азии. Во многом этому содействовала бульварная литература. В меру сил постарались экономисты, историки, философы (конечно, не все, но многие). Они акцентировали свое внимание на темных и отрицательных сторонах многоликой жизни Востока. Вот и получалось вольное или невольное оправдание колониальной системы: дескать. именно с ней в царство невежества и мрака хлынул свет с Запада.

Рерих вступает в прямую полемику с открытыми и замаскированными отрицателями духовных и культурных достижений народов Востока. В своих доказательствах он документален. Уже первые впечатления от путешествия по маршруту Великого Индийского пути укладываются в сжатую и точную,характеристику современного ему состояния огромных районов Азии.

"Как и всюду, с одной стороны, вы можете найти и замечательные памятники, и изысканный способ мышления, выраженный на основах древней мудрости, и дружественность человеческого отношения. Вы можете радоваться красоте и можете быть легко поняты. Но в тех же самых местах не будьте удивлены, если ужаснетесь и извращенными формами религии, и невежественностью, и знаками падения и вырождения.

Мы должны брать вещи так, как они есть. Без условной сентиментальности мы должны приветствовать свет и справедливо разоблачать вредную тьму. Мы должны внимательно различать предрассудок и суеверие от скрытых символов древнего знания. Будем приветствовать все стремления к творчеству и созиданию и оплакивать варварское разрушение природы и духа".

Лишь откинув предубеждение, лишь держа сердце открытым для всего нового и необычного, можно приблизиться к истинному пониманию вещей. Азию недаром называли колыбелью народов. Именно здесь можно увидеть то, что в других условиях кажется невозможным, сверхъестественным. Люди искусства мечтают о театре в жизни. В Монголии Рерих и его спутники становятся участниками многодневного праздничного торжества, целиком подпадающего под это определение. В сухом и прозрачном пространстве пустыни на фоне сияющих горных вершин шествуют толпы людей в костюмах яркой и разнообразной расцветки. Колышутся древние знамена, извлеченные из древних хранилищ. Плывут священные изображения. Грекят трубы. И все это: сверкающее великолепие толпы, пронзительные звуки труб, пластические движения исполнителей ритуальных танцев — не нарушает очарования и гармонии природы, а, напротив, органически сливается с синевой простора, кажется естественным элементом его.