— А отчего пьяные? — спросил Тоська.

— Не понимаешь? От газа. Малина бродит. Под сахаром. Там такой пьяный газ получается.

— Тогда надо не пить, а нюхать,— сказал Тоська.

— Лучше и то и другое,— ответил Вова.— Знаешь, как вкусно! Они набрали в стеклянную банку лесной малины, раздобыли сахару — немного на кухне, немного у ребят,— кусковой растолкли камнями, засыпали сахар в банку, накрыли бумагой, завязали и спрятали около забора в кустах. Вова сказал, что чем дольше будет стоять, тем лучше — получится даже крепче портвейна.

— А сколько ждать? — спросил Тоська.— Часов пять?

— Дня два,— сказал Вова, подумав.

На следующий день после завтрака они пошли посмотреть своё вино. Сахар почти растаял. Вчера был похож на снег, а сегодня напоминал песок после дождя.

— Надо перемешать,— сказал Вова.— Только чем? Знаешь что? Сбегай за зубной щёткой, а я здесь подожду.

— Хитрый какой! Я за щёткой, а ты выпьешь всё,—сказал Тоська.

— Не веришь?

— Верю всякому зверю... Сам сходи.

— Ну ладно, можно и веткой помешать.

Они отломили ветку орешника и размешали не хуже, чем ложкой.

— Давай хоть понюхаем,— сказал Вова.

Стали вовсю нюхать, но скоро им надоело, и даже голова немного закружилась.

— Может, попробуем? — сказал Тоська.—Что, если уже как портвейн?

— Ладно. Только понемножку... Чур, я первый! — крикнул Вова. Он стал пить прямо из банки и весь измазался, потому что вино было очень густое и надо было всё время стукать рукой по донышку. Потом Тоська тоже как следует измазался, и малины сразу осталось очень мало. Её и было-то с полбанки. Они доели остатки, а банку бросили через забор.

— Ну как, ещё нет? — спросил Тоська Вову.— Я уже немного. Голова кружится.

— А я ещё больше,— сказал Вова.— Первый кто пил?

И он стал шататься, и Тоська тоже, и так они пошли по дорожке. Вова задел какую-то девчонку, и она чуть не упала.

— Ты что? — крикнула девчонка.— Я скажу.

— Он пьяный,—сказал Тоська.—Не видишь?

— Сам ты пьяный!

— И я тоже,— согласился Тоська и даже начал петь: — «Ревела буря, дождь шумел...»

Дальше он не знал слов, а мотива не знал с самого начала.

— Дураки вы, вот что! — сказала девчонка.

Тогда Тоська стал шататься ещё сильнее и тоже толкнул её, и она снова чуть не упала.

— Ты что, очумел? — закричала она.— Рита, скажи им! Хвалятся ещё, что пьяные.

Как это они не заметили, что старшая вожатая рядом? «Если бы не пили, обязательно заметили»,— подумал Вова.

— Кто пьяные? — спросила Рита.

— Мы,— сказал Вова и покачнулся.

— Вы что, правда?

— Конечно, правда,— сказала девчонка.— Развоображались!

— Идите сюда! — сказала Рита.— Ближе! Дышите!

— Мы и так дышим,— ответил Вова.

— На меня дышите,— сказала Рита.— Вот так. Что, конфетами объелись?

— Это малина,— сказал Тоська.— Настойка. Полбанки выпили.

— Кто же вам дал? — спросила Рита.

— Сами сделали,— сказал Вова.— Ещё вчера.

— А,— сказала Рита.— Ну, идите. А толкаться нечего. Даже в шутку. И так отличаетесь — опоздание за опозданием.

— Ну и здорово мы их напугали,— сказал Тоська, когда Рита отошла.— Правда, Хмыра?..

Самое худшее было, когда пошли в однодневный поход. Перед этим Вове с Тоськой велели получить на кухне картошку, а они взяли да набрали в мешок свёклы — кто-то из них придумал.

На привале ребята разожгли костёр и долго спорили, печь картошку или варить. Потом решили и так и так. Развязали мешок, а в нём свёкла! Вова и Тоська думали, будет смешно, а получилось совсем не смешно. Ребята чуть не разорвали их. Они, правда, не испугались — Тоська даже дал одному, который наскакивал. И Вова тоже не струсил, хотя Тоська потом доказывал, что Вова чуть не заревел: известный ведь Хмыра.

— Ну их к лешему, ребята,—сказал тогда Аркадий,—не обращайте внимания. Мы их в цирк сдадим, когда в город вернёмся... А сейчас давайте щавель собирать. Такие щи закатим!

Вова и Тоська сначала ничего не собирали. Они стояли посреди поляны и тёрли в руках какую-то траву. Но потом стали нагибаться вместе с другими. Тут к ним подошла Тата и сказала, что её двоюродный брат тоже перешёл в пятый класс, его Женя зовут,— он, когда насмешить хочет, сделает такое или скажет, что все обязательно смеются. Потому что он остроумный...

— А некоторые,—добавила она,—очень хотят, чтоб смешно было, но не получается. Даже обидно за них... Женя знаете как соседского кота назвал? Приходимец. Потому что он всё время к ним приходит...

— Ну и беги к своему Женечке,— сказал Вова.— Без остановок.

— Дур... глупец,—сказала Тата.—А у Жени собака есть. Жесткошёрстный фокстерьер.

И она отошла от них на другую сторону поляны.

Щи получились очень вкусные, но Вова и Тоська этого почти не заметили, потому что перед самой едой кто-то крикнул: «Циркачи, берите ложки!» —а одна девчонка сказала, что они Олеги Поповы, только наоборот...

На обратном пути Вова сказал Тоське, что больше не хочет сдёргивать одеяло и тонуть тоже. Всё это глупо, и никто всё равно не выгоняет.

— Сам начал, а теперь отказываешься? — сказал Тоська.

— Ничего не испугался. Просто надо другое придумать.

— Что другое? — спросил Тоська.

— А то. Я такие болезни знаю — сразу отправят. Как миленьких.

— В больницу?

— Ни в какую не в больницу, а домой. Ещё на легковой машине. На другой день они пошли к врачу.

— Елена Львовна,— сказал Вова,— у нас с ним астеническая реакция. Честное слово. Можете проверить... И ещё животы болят.

— Насчёт первого диагноза,—ответила Елена Львовна,—я позволю себе не согласиться, а что касается второго — тут спорить не могу.

— Нужно анализы, да? — спросил Вова.—Только как же сделать в лагере? Надо в городе.

— Зачем в городе? — сказала Елена Львовна.—Бутылки и у нас найдутся, а остальные в сельской больнице можно...

— А у меня ещё этот... как его... невроз,—добавил Вова.—А невроз только в городе можно лечить.

— Нет у тебя невроза,—сказала Елена Львовна.—Но вообще ты молодец: столько болезней знаешь. Наверно, врачом хочешь быть, когда вырастешь?

— Наверно,— согласился Вова, а сам подумал, что если уж кем-то быть, то хорошо шофёром или работником зоопарка. А лучше всего — шофёром зоопарка.

— Ну хорошо, идите гуляйте,—сказала Елена Львовна.—Я чувствую, вам уже легче стало. Правда?

Около столовой висела новая газета. Не газета, а листок, под названием «Ай-ай-ай».

У листка толпились ребята.

— Что это там нарисовано? — спросил Тоська. Они с Вовой растолкали ребят и протиснулись к листку.

— Гляди, рыжий в колпаке! — засмеялся Тоська.

— Здорово нарисовал кто-то,— сказал Вова.

— Ну ладно, пошли,—сказал Тоська.

Вова отодвинул девчонку и прочёл под рисунком:

«Внимание! В пятом отряде ежедневно работает цирк. У ковра выступают Антон Денисов и Вова Тройский. Спешите посмотреть новые трюки: картошка превращается в свёклу! Бег на месте! Прыжок через муравья! Стишки про кишки!.. Только у нас! Только у нас!..»

— Смотри,—сказал Вова Тоське. Но тот уже посмотрел.

— Подумаешь!.. — сказал он.— Цирковым артистам ещё трудней быть, чем простым. И нарисовано плохо. Совсем не похоже... Пошли отсюда...

На вечерней линейке старшая вожатая Рита сказала:

— Ребята! В пятом отряде произошла нехорошая история... Вы все видели наш крокодильский листок «Ай-ай-ай»? Он висел у столовой. Но сейчас не висит. Почему? Потому что его сорвали!.. Это нечестно, это стыдно. Так отвечать на критику товарищей... Не хотелось разбирать поведение этих пионеров, думали — они сами поймут. Но теперь придётся. Я говорю о Тройском и о Денисове... Сделайте шаг вперёд!

Тоська и Вова переглянулись и вышли из строя.

— Я не срывал... крокодиловый листок,—сказал Вова.

— Я тоже,— сказал Тоська.

— Не хватает даже смелости признаться,—сказала Рита.—Это уж совсем из рук вон!

— Умеете визжать, умейте и ответ держать,— сказал Аркадий.