– Густав.

Она что-то быстро записала обычным графитовым карандашом и положила папку обратно в ящик, захлопнув его с железным лязгом.

– Меня зовут Ира. Мы ждали тебя, странник. Пойдем за мной.

– Ждали?! – Густав напрягся, внутренне и внешне.

Видимо, и внешне, так как Ира подняла руки и поспешно произнесла:

– Не беспокойся, мы не имеем в виду ничего плохого, ты для нас дорогой и нужный гость. Пошли-пошли. Только для начала избавься от своего оружия, у нас в доме не принято расхаживать вооруженными.

– В доме? – Странник посмотрел на дверь, которая отрезала ему путь к отступлению, и вынул пистолет из кармана куртки.

– Не нервничай, – улыбнулась Ира. – Я всего лишь беззащитная женщина.

– А я и не нервничаю, просто не нравится, что меня ждут незнакомые люди в незнакомом месте. Это по крайней мере странно.

– Скоро ты поймешь, мы все тебе расскажем.

– Мы? Вас много?

– Двое. Я и мой муж. Повторяю: ты в безопасности. Если бы я хотела убить тебя, то сделала бы это. Посмотри вокруг, неужели тебе кажется, что ты в жилище мутов или людоедов? Поверь, у нас много еды, еще и тебе хватит с лихвой. И насиловать я тебя не собираюсь, – сказала Ира, протягивая пустую коробку.

В эту коробку она предлагала положить пистолет. И разоружиться. Отдаться в руки неизвестно кому.

Но хозяйка рассуждала здраво: именно ей нужно опасаться Густава, потому что она впустила его в свой дом. А чего бояться ему – здоровому и сильному мужчине?

Странник глубоко вздохнул. Конечно, дело тут в первую очередь заключалось не в опасениях, а в принципах, так как расставаться с пистолетом ему не хотелось из каких-то своих, где-то даже суеверных предпочтений. Но в чужой монастырь со своим уставом не ходят. К тому же Ира ничего не сказала насчет ножа, припрятанного возле ботинка, поэтому Густав после секундного колебания поставил пистолет на предохранитель и бросил его в коробку.

– Вот и славно.

Ира опустила коробку на пол и легонько подтолкнула ее ногой. Коробка оказалась в углу у стены.

– Никто его не возьмет, не беспокойся, – сказала она. – А теперь пойдем, напою тебя для начала чаем.

– А мой корабль? – спросил Густав. – Он останется снаружи? Его никуда нельзя загнать и спрятать?

– Зачем? – Ира качнула головой. – Этот город мертв. Здесь никого нет.

– Никого? Быть не может. Всегда есть кто-то: дикари, муты, общины. Гостиницы, одной из которых, как я понимаю, вы притворяетесь.

– Через этот город прошел чистильщик. Здесь пусто, – просто сказала Ира, но у Густава от этих слов желудок свернулся в тугой узел.

Если она знала, кто такие чистильщики (а она знала!), то Густав не зря очутился в этом месте, где его по какой-то неизвестной причине ждали.

– Пошли уже, а то холодно. – Ира скрестила руки на груди и кивнула в сторону лестницы.

Густав кивнул в ответ и двинулся за ней.

Они поднялись на третий этаж, который представлял собой одну большую, просторную комнату. Судя по всему, тут снесли перегородки между помещениями, превратив часть этажа в широкую студию. Да, многочисленных голодных странников на постой здесь вряд ли ждали.

В студии царил легкий беспорядок, как и внизу. Какие-то тряпки, детали гардероба, понятные и непонятные страннику вещи. Визуально пространство делилось на зоны, то есть Густав понимал, где кухня, столовая, а где спортивная часть с турниками и гантелями, а также что-то вроде творческой части, уставленной картинами и банками с красками.

Страннику показалось, что люди, живущие здесь, плохо представляли себе, как тут нужно правильно обустроиться. Эти люди, как и он сам, привыкли видеть огромные пустые территории, но не имели привычки жить в них и обживать их. Всегда легче иметь один свой угол, чем десяток, и черт знает, что с излишком углов делать.

В студии горело множество ламп, дававших холодный, синеватый свет. Стол, за который уселся странник, неловко сложив покрасневшие, в мелких ссадинах руки, тоже был синим.

Подошла Ира, держа кипящий чайник и плетеную вазочку, до краев наполненную круглыми коричневыми печеньями.

– Овсяное, – сказала она. – Очень вкусное, когда свежее. Так говорит Кир. Но я никогда не пробовала свежее, только такое, старое. И все равно оно вкуснее, чем крекеры.

– Спасибо.

Густав бросил в кружку чайный пакетик и залил его кипятком. После того как чай настоялся, он окунул туда печенье на секунду и, роняя капли, откусил – действительно, было очень вкусно и необычно. Сладко.

– Кир – твой муж? – спросил странник.

– Да.

– И давно вы тут живете?

– Лет десять.

– Ого!

Густав многозначительно кивнул и отхлебнул обжигающий чай. Он не любил горячее, но чаем можно было заполнять не только желудок, но и паузы в разговоре, поэтому пришлось смириться. Ира села напротив и, положив подбородок на подставленные руки, внимательно наблюдала, как странник ест. Тому от этого стало еще более неловко.

– И зачем вы меня ждали? – наконец выговорил он вопрос, который давно хотел задать.

– Не только мы, – Ира весело улыбнулась. – Ты сейчас фигура заметная, знаешь ли, тебя многие ждут, а некоторые даже ищут.

– Кто меня ищет? О чем ты говоришь?

– Я говорю о Легионе, странник.

– Получается, что ты знаешь о Легионе? Ну, хотя бы знаешь, что он реально существует? – медленно произнес Густав.

– Да.

– И знаешь, что я с ним… немного повздорил, так? И про волков знаешь?

– Про волков – нет, потом расскажешь. А если про сам конфликт, то «немного» – это мягкое слово. Ты узнал их секрет, странник. И самое важное тут то, что они узнали о том, что ты узнал. К тому же ты убил их ставленника.

– Господи, да я всего лишь убил коровью улитку, Бояра. Он угнал мой корабль!

– Все правильно, только, странник, это для тебя они улитки, а на самом же деле они ставленники. Чем выше ставленник, тем больше он значит для Легиона. – Ира начала водить пальцем по столу, рисуя невидимые круги и завитушки. – Высокий уровень означает для них более близкую связь со сложными ставленниками, более близкую, чем, скажем, с примитивными и подменышами, типа домашнего скота. Если хочешь по-простому, то ставленник низкого уровня для Легиона что-то вроде аквариумной рыбки, а высокого уровня – что-то вроде сына. И когда ты убиваешь его, то ты ранишь и самого легионера.

– Легионера?

Густав, ошарашенный этим потоком информации, больше не задавался вопросом, откуда Ира может все знать. Потому что странник вдруг понял, что он всегда относился к Легиону как к чему-то множественному. Но ведь хозяйка права: Легион состоит из легионеров, отдельных тварей. И хотя в своей жизни странник воочию встречал лишь отдельную особь, все же ассоциации у него в голове застряли множественные. Ведь нельзя думать о гречке и рисовать в воображении отдельные зерна, даже если много раз видел их рассыпанными по столу тонким слоем!

– Да, легионера. Ты удивлен? – сказала Ира. – А тебе многое еще предстоит узнать. Кир все расскажет, потому что даже я не знаю то, что знает он. Будет интересно.

– Но зачем? Зачем я вам нужен? Чтобы рассказать о Легионе?

– Нет. Ты тот, с кем надо работать. Ты тот, кто поможет нам избавиться от Легиона. Ты – носитель.

– Кто я?! – Густав крепко сжал горячую кружку в руках, едва не расплескав чай.

– Носитель, – раздался из-за его спины мужской голос, и странник резко обернулся.

В дверях стоял худой мужчина. Коротко стриженный, примерно сорока лет. На голове сдвинутая назад вязаная шапка-колпак, на шее широкие затемненные очки. Густав видел такие в спортивном магазине и на плакатах с лыжниками. Когда он шагнул к ним навстречу, его зимняя одежда светлых тонов, плотно облегавшая тело, зашуршала.

Мужчина снял перчатку и протянул руку страннику.

– Кир, – представила его Ира.

– Я знаю, ты – Густав, – сказал Кир.

Страннику оставалось лишь растерянно кивнуть и пожать руку в ответ.