– Ну что, мир тесен, да? – говорит Брюера.– Мог ли я вообразить, что в одну прекрасную ночь ты предстанешь перед моей стойкой? Заметь, что, когда я прочел твою фамилию в списке тех, кто заказывал номера, я был немного удивлен. Бюрма. Что-то мне это напоминало. Но в конце концов, это мог быть и однофамилец. И потом, вот только что… Ну еще бы! Я, конечно, слышал о частном сыщике Бюрма, но мне и в голову не приходило, что это ты.
– Ну вот, как видишь!
Жерар с бокалом в руке вытаращил глаза.
– Месье, вы частный детектив?
Он обалдел. Мне становится смешно.
– Простите, друзья,– говорю я,– что вы на меня пялитесь, как два барана на новые ворота? Ну, я частный сыщик. Что из этого? У вас, в вашей конторе, что, разве нет частного сыщика?
– Нет,– отвечает Брюера.
– А «Принсесс» не мешало бы одного такого заиметь,– усмехается Жерар.
– Нечего молоть всякий вздор, малыш,– обрывает его мой бывший однокашник.– Если бы у них был свой сыщик, что бы это дало?
– Ничего, конечно,– смущенно соглашается тот.
– Вот видишь!
Чтобы не пить молча, я спрашиваю:
– А что там такого стряслось, в «Принсесс»? Полагаю, это название какой-то гостиницы?
– Да. На улице Рефреже, рядом с рынком Круаде-Фер…
Понятия не имею, сколькими звездочками отмечено сие заведение в туристических путеводителях, однако презрительный тон Брюера сводит на нет все его возможные знаки качества. Он-то, Брюера, ишачит в «Литтораль», пожалуйста, не путать. Я начинаю припоминать этого типа все более отчетливо. Первосортный болван.
Он продолжает:
– Несколько дней тому назад, в прошлую среду, если уж быть совсем точным, один из постояльцев «Принсесс» отвалил, не заплатив.
– Банальная история, на мой взгляд. Даже у вас здесь, наверное.
– Конечно, от этого никто не застрахован. Да еще оставляют тебе чудные чемоданчики, битком набитые всякой макулатурой, как плату по гостиничному счету и за услуги. Ну и на кой черт тебе свой собственный домашний фараон, чтобы предотвратить подобную случайность? Но с этим Фигаро или Фигари, как его там…
– Сигари,– уточняет посыльный,– крутой малый, и, похоже, нос держал по ветру.
– В общем-то, да. Случай с этим Сигари, как я уже говорил, особый. В оставленном им чемодане находились не брошюрки и не телефонные справочники, а довольно специфический товар. Можешь судить об этом сам…
Он переводит взгляд с меня на юную рожу посыльного. Глаза его становятся суровыми.
– Книжонка при тебе, малыш? Чует мое сердце, что ты с ней не расстаешься, и, похоже, ты ее только что читал, вот там, за этим зеленым цветком. Гони ее сюда, сынок. А потом принеси-ка нам еще по стаканчику.
Он протягивает руку. Посыльный встает.
– У меня ее нет с собой,– говорит он.– Она у меня там, в сумке.
Он направляется к стенному шкафу, открывает его и достает портфель типа школьного, откуда извлекает какую-то книгу, которую передает мне транзитом через свое начальство. Затем, в соответствии с полученной инструкцией, направляется в сторону бара.
Я открываю книгу. Миленькая порнушечка, довольно низкопробная, с фотографиями.
– Что надо, да? – бормочет Брюера с видом чревоугодника.– Бьюсь об заклад, в Париже лучше не найдешь.
Возможно. И что, в чемодане этого Сигари было полно этого добра?
– Навалом.
Я возвращаю ему книжонку, он кладет ее на место. Я говорю:
– За такую литературу дают приличные бабки. На что, собственно, жалуется твоя «Принсесс»? Им достаточно все это загнать, и они возместят все убытки.
Он издает протестующее «о!», снова приобретая величавый и напыщенный вид.
– Это невозможно. Владелец гостиницы, даже такой дрянной, как «Принсесс», не может себе позволить… А, вот и Жерар.
Действительно, посыльный возвращается с тремя новыми бокалами. Мы их разбираем и – за наше здоровье и т. д. и т. п. Половину своего бокала Брюера осушает залпом, за рекордно короткий срок.
Впрочем, даже если и допустить такую возможность, – продолжает он,– он не смог бы этого сделать, я имею в виду владельца гостиницы. Продать. Да, старина, не знаю, как там у вас в Париже молодежь, но наши-то юнцы здесь…– Он кивает на Жерара.– Хоть и провинциалы, как ты говоришь, но такие башковитые…
Он осчастливливает остаток виски. Его глаза сверкают, как фонари среди руин.
– Жерар со своим коллегой и приятелем – того зовут Фернан, он работает в «Принсесс», такой же проходимец, как и этот,– стянули весь комплект. Похоже, в той куче были и фильмы. Представляешь? Да, теперь наш городишко стал большим. Растет население, куча машин, ночные кабачки… да, старина! Ночные заведения… со стриптизом… порнушка имеется… чернорубашечники…
Он изъясняется, как рекламный проспект инициативных профсоюзов[1]. Сдается мне, что выпивка не идет ему на пользу.
– Большой город,– всхлипывает он, как будто сожалея о происшедших изменениях.
Я соглашаюсь:
– Да, совершеннолетний, получивший все прививки и населенный башковитыми парнями.
– Ты точно сказал. В наше-то время…
В этот момент его сетования прерываются шумом голосов, доносящихся из холла, и чья-то нетерпеливая рука несколько раз нажимает на звонок, прикрепленный над стойкой администратора.
– Посмотри-ка, что там такое,– ворчит Брюера,– мне это до смерти надоело.
Посыльный вскакивает на ноги, чтобы разузнать, в чем там дело, в полном соответствии с полученными инструкциями. Он, похоже, тоже чуточку поддатый. Не поставив на место стакан, он вместе с ним устремляется навстречу клиентам. Похоже, это плохо кончится. Брюера слишком поздно отдает себе отчет в грозящей опасности. По другую сторону двери Жерар уже обсуждает проблему. Можно лишь уповать на то, что его собеседники не станут придираться к его поведению. Через некоторое время Жерар возвращается. Без стакана. Должно быть, он оставил его на стойке.
– Это вернулись те, что из 75-го,– объясняет он.– Они уезжают в двенадцать.
А, ну ладно,– с облегчением вздыхает Брюера.
– Они хотят, чтобы я принес им в номер три бутылки виски. Они были с постояльцами из 78-го. Они не из кляузников. Наверное, хотят кутнуть напоследок.
– Ты тут не за тем, чтобы вычислять намерения клиентов,– говорит Брюера, приободрившись.– Удовлетворяй все их требования… по ночным расценкам, и хватит с тебя.
Жерар отправляется исполнять свои обязанности. Я допиваю свой стакан.
– Я в себя не могу прийти,– изумляется мой администратор, покачивая головой.– А мы все болтаем, бол-гаем, и я даже не поинтересовался, как ты поживаешь, как твои дела, ну и вообще…
– Нормально.
– Да, конечно. Я болван! Ясно, что твои дела в порядке, если ты останавливаешься в нашей гостинице. Ну и каким таким ветром тебя к нам занесло? Работа? Расследование какого-нибудь дела?
– Нет. Туризм. Или каникулы, если тебе так больше нравится. А также семейные обязанности. У меня ведь тут живут еще дядюшка и двоюродные братья.
– Представляешь, какой-то момент я думал, что ты тут по поводу этого дела… ну, этого забытого чемодана.
– Ничего подобного.
– Ну вот,– посмеивается вернувшийся Жерар.– Говорю вам, не очень-то они расположены дрыхнуть, обе эти парочки, там наверху.
Я встаю.
– Ну ладно, мужики, не знаю, буду ли я сам сейчас дрыхнуть или нет, но, во всяком случае, хотелось бы, чтобы мне показали мою берлогу.
Мы с Брюера еще раз осуществляем процедуру рукопожатий, затем Жерар подхватывает мой чемодан, а я следую за молодым человеком до 83-го по коридорам, погруженным в мягкий и таинственный полумрак, еще хранящий запахи женских духов. Мы скользим как тени по толстому ковру. В гостинице царит безмолвие. Если где-то на том или другом этаже хмельные весельчаки и потягивают сейчас вино, то делают они это без лишнего шума.
Посыльный, вновь соблюдая дистанцию, которую положено держать с клиентами, провожает меня в мой номер и перечисляет все его достоинства. Комфортабельный, почти роскошный, он предстает в самом соблазнительном виде: со своей ванной комнатой, с радиоприемником, заливающимся на камине, и с телефоном в изголовье кровати.
