Конечно, не каждая снайперская пуля разила врага. Главное, что по всему переднему краю велся прицельный огонь. Каждую пулю, каждый снаряд воины стремились послать в цель — по врагу. И вскоре фашисты это хорошо усвоили. Наши истребители «научили их ползать», загнали в траншеи.

6 февраля 1942 года Президиум Верховного Совета СССР присвоил высокое звание Героя Советского Союза десяти лучшим из лучших снайперам-истребителям. Вот их имена: старшина И. Д. Вежливцев, красноармеец П. И. Голиченков, заместитель политрука А. А. Калинин, лейтенант Н. А. Козлов, старший сержант С. П. Лоскутов, сержант В. Н. Пчелинцев, старший лейтенант Ф. Ф. Синявин, красноармеец Ф. А. Смолячков, лейтенант Ф. Ф. Фомин, младший лейтенант М. И. Яковлев.

130 лучших снайперов Ленинградского фронта были награждены орденами и медалями. 22 февраля 1942 года, выступая на фронтовом слете снайперов-истребителей, А. А. Жданов назвал их подлинными героями Великой Отечественной войны и поставил задачу перед командирами, комиссарами, политорганами и партийными организациями сделать снайперское движение массовым.

С каждым днем все ощутимее становились результаты снайперского движения. Пленный гитлеровец показывал: «Русские стреляют дьявольски метко, все попадания — в голову, меж глаз, в шею. В тихие дни русские снайперы выбивали из нашей роты по 6–10 человек».

В дневнике убитого фашистского ефрейтора сделана такая запись: «Основные потери наш батальон несет от огня артиллерии и от огня русских снайперов, которые сильно затрудняют работу саперов… За четыре месяца наша рота потеряла от их огня 119 человек».

Боевая слава ленинградских снайперов не забыта и в наши дни. Тот, кому представится возможность побывать в Государственном музее истории Ленинграда, несомненно заметит среди его экспонатов и этот — винтовку, к которой прикреплена металлическая пластинка с надписью: «Снайперу-истребителю И. Добрику от члена Военного совета Ленинградского фронта А. Жданова. 22 февраля 1942 года». К тому времени отважный снайпер уничтожил 300 гитлеровцев.

Герой живет в своем родном селе Кудлаи, что в Немировском районе Винницкой области. После войны он работал плотником в колхозе, принимал активное участие в восстановлении общественного хозяйства. Теперь Иван Тимофеевич на пенсии. Но не сидит ветеран сложа руки. Его часто можно видеть в кругу учащихся сельской школы. Фронтовик помогает воспитывать их пламенными патриотами Родины.

В июне 1942 года под Ленинградом наступило относительное затишье. Активные боевые действия шли вдали от города — на волховских рубежах и в районе Демянска, где Волховский и Северо-Западный фронты сковывали крупные силы группы армий «Север».

Ставка Верховного Главнокомандования утвердила предложение Военного совета фронта о нанесении удара по мгинско-синявинской группировке противника, где наши войска разделяла от войск Волховского фронта сравнительно узкая (шириной 14–16 километров) горловина: встречными ударами с востока и запада планировалось протаранить вражескую оборону и очистить от врага южное побережье Ладожского озера, то есть сделать то, чего не смогли добиться наши войска осенью 1941 года.

Наряду с задачей прорыва блокады имелось в виду сорвать подготовку гитлеровцев к новому штурму города.

Основная тяжесть в предстоящих боях ложилась на войска Волховского фронта. Маршал Советского Союза К. А. Мерецков писал: «Героические войска Ленинградского фронта были истощены тяжелыми условиями жизни и сильно ослаблены длительной обороной. Им было не под силу взять на себя выполнение большой задачи, и Ставка старалась облегчить им участие в операции»[10].

Войска Ленинградского фронта должны были активными действиями сковать противостоящие силы противника, расположенные в шлиссельбургской горловине, оказать содействие Волховскому фронту артиллерией и авиацией.

Было решено провести частную операцию с ограниченными целями на правом фланге 42-й армии и в полосе обороны 55-й армии. Меня пригласил к себе командующий 42-й армией генерал-лейтенант И. Ф. Николаев и сообщил, что из штаба фронта получена директива, в которой ставилась боевая задача: «42-я армия 21 июля 1942 года частями 109-й и 85-й стрелковых дивизий, поддержанных артиллерией армии, заняв исходное положение для наступления на правом фланге армии в районе Лигово, внезапным ударом овладевают опорными пунктами фашистов Старо-Паново и Урицк. Проведение данной операции и командование группой войск правого фланга 42-й армии возложить на заместителя командующего армией генерал-майора А. М. Андреева».

Должен отметить, что штаб фронта полностью поддержал замысел операции, в разработке которой мне довелось принимать активное участие. И это радовало. Всем нам, и бойцам и командирам, познавшим в тяжелых боях за город Ленина горечь неудач, голод и холод, хотелось нанести ощутимый удар по врагу, почувствовать радость победы.

В ночь с 21 на 22 июля 1942 года подразделения и части 109-й и 85-й стрелковых дивизий, составляющие первый эшелон оперативной группы 42-й армии, начали выдвижение к исходному рубежу, используя ходы сообщения и траншеи, с задачей за два часа до атаки первого эшелона занять исходное положение — первую траншею главной полосы обороны армии.

Точно в назначенное время ударил по врагу дивизион гвардейских реактивных минометов. Через несколько секунд после залпа в Урицке с сильным грохотом и огненно-ослепительным блеском начали рваться один за другим снаряды-ракеты. Дома в поселке затрясло как в лихорадке, улицы его были охвачены морем огня. Обезумевшие гитлеровские солдаты и офицеры панически метались по траншеям и между горевшими зданиями.

Одновременно с залпом «катюш» приданная и поддерживающая артиллерия произвела огневой налет, и наши первые эшелоны перешли в наступление. Стрелковые цепи с ходу овладели первой, а затем второй траншеей фашистов, левым флангом ворвались в опорный пункт противника — Старо-Паново и на окраину поселка Урицк.

Потребовалось 20–30 минут, чтобы гитлеровцы опомнились, начали оказывать упорное сопротивление нашим атакующим подразделениям. В течение дня они предприняли более десяти безуспешных контратак. Наши войска, овладев Старо-Пановом и северо-восточной окраиной Урицка, прочно удерживали захваченные рубежи.

Медленно наступали сумерки. Бой вспыхивал то на одном, то на другом фланге. Гитлеровцы никак не могли смириться с потерей опорного пункта Старо-Паново и окраин Урицка и делали все, чтобы выбить нас оттуда.

К середине ночи после уточнения положения дел выяснилось, что наши части понесли значительные потери. Выбыло из строя немало командиров, большие потери у артиллеристов, сопровождавших пехотинцев. Разведчики доложили, что фашисты поспешно подтягивают танки и пехоту с других участков. Все это говорило о том, что утром 23 июля противник нанесет сильный контрудар.

Оценив сложившуюся обстановку и положение наших частей, штаб нашей группы войск принял все меры, чтобы укрепить управление и связь. Усилили противотанковую оборону несколькими орудиями дивизионных артиллерийских полков. Всю ночь саперы устанавливали противотанковые и противопехотные минные поля.

На ожидаемый с утра огневой удар и танковую контратаку врага следовало ответить упреждающим ударом авиации, танков и сосредоточенным артиллерийским огнем. Мы же авиации и танков не имели, не располагали и мощной артиллерийской поддержкой.

Выводы из оценки обстановки и положения наших войск были мною доложены командующему армией генерал-лейтенанту И. Ф. Николаеву. Я просил для удержания инициативы дополнительно усилить группу войск еще одним соединением. Но, видимо, обстановка не позволила сделать это, имела, думается, место и недооценка проводимой операции.

Гитлеровское командование использовало ночь для подтягивания резервов, особенно танков, а огневыми ударами и контратаками имевшихся наличных сил в течение ночи затрудняло закрепление занятых рубежей нашими войсками.