В начале весны хотели праздновать свадьбу Торе. По этому случаю всё в доме было, вверх дном.

Однажды утром прибежал перепуганный Гротте и спрятался за спину Она. За Гротте по пятам гнались все родственники. Он схватил кочергу и стал ею размахивать во все стороны. После этого родственники весь день не беспокоили Гротте.

На следующее утро Гротте исчез.

Он вскочил с постели. На плите стоял самый большой горшок, в нём варилась голова Гротте и укоризненно смотрела на Она.

Тогда Он запел:

Он лег в угол и зарылся с головой в солому.

Вошел Бьорн и начал его трясти.

— Сын! Проснись и поди помоги своему брату.

Он молчал.

— Слушай, ты уже мужчина, а валяешься, как падаль в навозе.

Он молчал.

Бьорн схватил вертел и ударил им сына по шее.

Он обернулся.

Бьорн ударил еще раз.

Он приподнялся на локте и посмотрел отцу в глаза.

Бьорн перестал бить.

— Вставай!

Он сидел и не двигался.

Бьорн ударил еще раз и сломал вертел пополам.

— Ну, отец, теперь довольно! — сказал Он и посадил отца на лавку с такой силой, что лавка треснула.

— Однако, ты сильный! — удивился Бьорн.

— Нет еще, — отвечал Он.

— Почему же ты не работаешь?

— Потому что я еще не дорос до своей метки.

— До этой метки ты никогда не дорастешь.

— Не дорасту?

Он схватился за голову и задумался.

Бьорн ушел.

Он просидел так до вечера и всё смотрел на метку на стене. Потом он исчез и пропадал три дня.

На третий день была назначена свадьба Торе. Он вернулся домой и принес за спиною стул.

Сначала он зашел на двор к соседу и подкрался к окну женской комнаты. Оттуда он прибежал в сильном волнении к матери.

— На, мама, это твое! — сказал Он и поставил свой стул на пол.

— Что я с ним буду делать?

— Сядь и отдохни.

— У твоего стула, сынок, слишком высокие ножки. Я на него не взберусь.

Он задумался.

В это время вошел Бьорн.

— Где ты пропадал?

— Молчи, отец! — отвечал Он.

— Кто тебе дал дерева на этот стул?

— Молчи, отец, когда я разговариваю с матерью!

— Как же тебе не стыдно, парень! Ты украл мои доски.

— Ты лжешь, Бьорн!

Бьорн ударил Она по щеке.

— Тут что-то треснуло, — сказал Он и схватился за голову.

Бьорн еще больше разозлился и так ударил стулом об пол, что он разлетелся в щепки.

— А можешь ты его теперь починить? — спросил Он.

Когда Бьорн ушел, мать спросила Она:

— Где ты, был, сынок?

— Я сидел на берегу моря.

— Что же ты там делал?

— Я ждал.

— Что же ты там ждал?

— Ветер иногда прибивает к берегу разные доски.

— Так, значит, ты не крал у отца досок?

— У отца?

— Ну, да, у Бьорна?

— Я? Крал?..

Он бросился ничком на пол. Мать положила его голову к себе на колени, и тогда Он начал стонать и всхлипывать так, что всё тело его вздрагивало.

Мать дала Ону плащ, чтобы он мог прикрыться им, когда соберутся приглашенные на свадьбу.

Он лежал в кухне, потому что Бьорн запретил ему показываться гостям.

К ночи все присутствовавшие на свадьбе были пьяны. Он тоже выпил кружку пива, которую принесли ему родственники. От этого ему стало весело, и он начал смеяться. Он собрал в узелок обломки стула, намазал себе лицо сажей, надел плащ и вышел в залу. Выйдя на середину залы, Он бросил свой узел на пол и захохотал так громко, что все гости стали испуганно переглядываться, а собаки на дворе подняли вой.

— Это шут! Это шут! Спасибо тебе, Бьорн, ты доставляешь нам великолепное развлечение! — кричали гости.

— Ты можешь сочинять песни? — спросил у Она Ивар Бьессе.

— Прежде я мог, а теперь больше уж не могу. Тут у меня что-то треснуло.

— Что это у тебя в узле?

— Это свадебный стул, но и он тоже треснул.

Он снова еще громче захохотал.

— Сними же плащ, раз ты пришел в гости, — сказал Гузе.

Он молчал.

Кто-то подбежал к нему сзади и стащил с него плащ.

Гости засмеялись.

— Как тебя зовут? — спросил Гизле.

— Меня зовут сумасшедшим.

— Ты и в самом деле сумасшедший. Но как тебя называют?

— Отец назвал меня однажды вором, но теперь у меня нет больше отца.

— А какое имя тебе дали при крещении?

— Об этом спроси у Бьорна.

— Откуда ты достал этого шута? — спросил Гизле у Бьорна.

— Я не знаю этого парня, — отвечал Бьорн.

Он посмотрел на мать.

— Это мой младший сын, — сказала мать.

— Как же так, Бьорн? Ты не знаешь ребенка своей собственной жены? — приставал Гизле.

Бьорн смотрел в пол.

Он поглядел на отца, потом развязал свой узел и вынул из него самую большую ножку от стула.

— Эге! а мы-то все думали, что ты, как настоящий мужчина, сам делаешь своих детей! — не унимался Гизле.

Он плюнул на ножку стула и швырнул ее в голову Гизле с такой силой, что тот без чувств повалился под стол.

Все гости бросились на Она, но Бьорн встал между ними. Тогда в зале стало совсем тихо.

В это время родственники внесли на блюде поросенка и поставили его перед невестой. Он узнал Гротте, подошел и поцеловал его между глаз.

Все рассмеялись.

— Ты узнал его? — спросила Дрифа.

— Еще бы! Как мне не узнать своего друга. Мы с ним были настоящие друзья, пока он не стал ночевать у свиньи. Тогда я убил свинью, а потом умер и Гротте.

— Ты думаешь, что он умер с горя?

— Нет, едва ли. Он умер ради тебя, и, вероятно, был рад этому.

— Я тебя огорчила, Он?

— Ничего. Бывает и хуже.

— Зачем же ты убил свинью?

— Теперь уж я хорошенько не помню, но тогда она мне мешала спать.

— Ты будешь умным человеком, когда вырастешь.

— Ты так думаешь? Ты так думаешь? — спросил Он и схватился за голову.

— Не сердись на меня, милый Он! — попросила Дрифа.

Он вскочил, схватил Гротте на руки и побежал с ним в горы. Там он выкопал могилу, насыпал холмик и пролежал на этом месте до утра. Потом он пошел и улегся на пороге комнаты, в которой спала Дрифа.

Когда солнце поднялось выше, Он пошел к ручью и вымылся весь с головы до ног, надел новое платье и взял в руки лук, который был у него припрятан на чердаке.

В этот день Торе собрался ехать к королю. Когда Торе пришел на берег, Он уже сидел там на камне.

— Разве король живет там за морем? — спросил Он и показал рукою на море.

— Да, он там живет.

— А это далеко отсюда?

— Ты можешь видеть дым от его очага, сказал Торе и показал на утреннее облачко, которое ползло над краем моря.

— Я хочу ехать туда с тобой, сказал Он.

— Охотно верю, но ты не смеешь этого делать.

Он взошел на корабль и уселся на палубе.

Тогда один из людей Торе пошел и опрокинул Она.

— Ты вовсе не так силен, как ты думаешь.

— Никто не знает, что именно ему надо думать, — сказал Он и бросил этого человека в море.

Тогда люди Торе опрокинули Она на землю и привязали его на берегу к сосне.

Когда подняли якорь, он вскочил на палубу вместе с сосной.

— Позволь мне быть твоим оруженосцем, — попросил Он у Торе.

— Ты будешь телохранителем самого короля.

— Но я еще не дорос до метки.

— До этой метки ты никогда не дорастешь.

— И ты тоже так думаешь?

— Конечно. Уже два года, как ты перестал расти.

— Я, значит, никогда не вырасту?

— Тому, кто выше всех, не зачем расти.

— Выше всех?