– Я так рада, что ты… – Лиля замешкалась, не подобрав нужных слов.

– Выкарабкался? – подсказал Правилов.

– Ну, я не так хотела сказать. Просто… – Лиля шмыгнула носом. – Просто боялась… что ты пропадешь… без мамы.

– Без тебя, – поправил дочку Правилов. – Без тебя, доця. – Он вздохнул. – Как она там? Счастлива, в новом браке?

Шила в мешке не утаишь. Хоть Лиля и скрывала от отца повторное замужество матери, ему все равно сказали. Добрые люди с длинными языками. А где-то спустя год после того, как мама поменяла фамилию, до них, через каких-то давнишних знакомых дошли слухи о том, что Правилов уволился из армии, какое-то время работал грузчиком, и, конечно же, пил по-черному, а затем очутился в рэкетирской группировке.

– Теперь целой бандой налетчиков верховодит. Отпетых, знаете ли, проходимцев, – сообщила всезнающая мамина подруга. – Олег твой.

– Во-первых, не мой, – поправила Анастасия.

Доцент Лавринович с профессором Барановским во время разговора как раз садились обедать. В столовой накрыли стол.

– Я никогда не сомневался, что он плохо кончит, – изрек Федор Титович и важно поправил очки. Вениамин Семенович еле заметно кивнул. Лилька, вспыхнув, выскочила из комнаты. Через месяц должна была состояться ее свадьба. Избранник Лили Валентин учился на том же потоке, что и она, и тоже происходил из семейки потомственных эскулапов. С медицинскими институтами это скорее правило, нежели исключение. Либо потомственные гиппократы, либо детки начальства средней руки, либо пролетарский набор от сохи. Для соблюдения процентного паритета.

Когда определялся список гостей, Лиля попробовала заикнуться об отце, но никто и слушать не стал.

– Вот что, дочь, – заявила Анастасия, отведя Лилю в сторону. – Имей совесть, хорошо? Вам с Валиком еще учиться и учиться. А потом, дай Бог, аспирантура. С дедушкиной помощью. Припекло замуж, я не против. Мы с отцом и слова тебе не сказали. А ты знаешь, во сколько нам ваша затея обошлась. Банкет в ресторане, машины, оркестр. Везде зеленый свет. Ну, так и ты соображай, что творишь. Мы с папой…

– Веник мне не отец! – выпалила Лиля.

– Сдай тест, если есть сомнения, – ледяным тоном посоветовала мать.

– Вот мой тест. – Лиля взялась за сердце. – И оно говорит…

– С тобой говорит твоя глупость! – заверила госпожа Лавринович. – На свадьбе будут родители Валика, весьма достойные люди, и мы с папой, со стороны невесты. И не ставь нас в четвертую позицию. Это блажь, а блажи не выполняются. Понятно? Веришь ты, в конце концов, или нет, это твое дело, а Олег тут и даром никому не нужен. Обойдемся как-нибудь без пьяных драк, вымогателей, дебоширов и поножовщины.

Лиле пришлось уступить. В свадебное путешествие молодожены отправились на Южное побережье Кавказа. Для папы Валика, крупного туза из городской санитарно-гигиенической службы, разжиться парой престижных путевок не составило большого труда. Только по приезде с моря Лиля собралась с силами и позвонила отцу:

– Папа, а я вышла замуж.

А еще через год тот же всемогущий санитарно-гигиенический свекор снова добыл путевки, теперь на Балканы, к ласковому Средиземному морю. Белградский поезд следовал через Киев транзитом. Вот так и встретились отец и дочь первый раз за много лет.

Они дошли до конца перрона. Дальше тянулись бесконечные пути, куда-то за горизонт, и не менее бесконечные линии проводов, туда же. Правилов молчал, ссутулившись.

– А помнишь, папа, как мы через Байкал ехали? – сказала Лиля, чтобы хоть немного отвлечь отца.

– Конечно, помню, – оживился Правилов. – Ну, у тебя и память. Ты же крошечная совсем была.

– Ничего не крошечная, – засмеялась Лиля. – Я помню, поезд медленно-медленно шел. А вода о рельсы плескалась.

Так и было, – согласился Правилов. – Это куогда меня с Дальнего Востока в ГСВГ[16] перевели. Перед Афганом…

– И рыбаки вдоль насыпи стояли. С рыбой. Как она называлась, папочка?

Олег Петрович наморщил лоб.

– Омуль.

– Ага, омуль. Мы еще с мамой на нее накинулись. – Лиля захихикала. – А она вонючая такая была. Все купе пропахло.

– Весь вагон, – подтвердил Правилов. – И не вонючая, а с душком. Так положено. Деликатес. Ясно?

– Ага, деликатес. Помню, как от этого деликатеса у мамы так живот прихватило, что она из туалета не вылезала.

– Ну, скажешь, – усмехнулся Правилов.

– Точно, папа, – развеселилась Лиля. – Остальные пассажиры ее убить были готовы, потому что не только она рыбой объелась.

– А помнишь, ты маме платок купил? Пушистый. Его еще крестьянка продавала. И просовывала через кольцо, чтобы показать, какой он тонкой работы.

Правилов почесал затылок.

– Этого я не помню.

А в ГДР,[17] в седьмом классе, – Лиля сменила тему, – помнишь, как мы с ребятами на стрельбище пошли, погулять? Это когда там стрельбы начались. Они не знали, что мы там, и мы тоже не знали, что они палить начнут. А они как начали…

– Помнишь?! – передразнил Правилов. – Да меня чуть в звании не понизили! Когда выяснилось, чья дочка одноклассников подбила на полигоне погулять. – Правилов крякнул. – Да что там звание… Вас всех запросто могли убить!

– Но, не убили же, – возразила Лиля, припомнив, как они с ребятами вжимались в землю, а крупнокалиберные пули жужжали прямо над головами и сверху сыпались сбитые ветки и листья. – И потом, ну кто же знал?

– Действительно, кто же? – сказал Правилов.

– Папа, а ты ту девочку помнишь, которую маньяк убил? На Дальнем Востоке?

То была совсем давняя история, относившаяся ко времени службы Правилова в Забайкалье. Тихо свихнувшийся старший лейтенант заманил домой пятилетнюю девчушку, изнасиловал и задушил портупеей. Правилов как раз был на маневрах, когда ему сообщили, что в части случилась трагедия. Убита пятилетняя девочка. Имени девочки никто не знал и, один Бог ведает, что тогда пережил капитан Правилов, пока не добрался домой. К счастью для Правилова (если, конечно, позволительно выразиться таким образом), жертвой маньяка оказалась соседская девчушка. Лиля была жива и, перепуганная насмерть сидела дома. Маньяк ударился в бега, скрывшись в Уссурийской тайге. Поговаривали, что он намеревается перейти границу с Китаем, чтобы избежать расплаты. За негодяем снарядили погоню, в которой, естественно, участвовал и Правилов. Вообще, добровольцев оказалось в избытке, как среди офицеров, так и вольнонаемных из городка.

– Папа, а это правда, что именно ты того маньяка поймал?

– Правда, – неохотно признался Правилов.

– И что ты с ним сделал?

Олега Петрович помрачнел. Маньяк-то не дожил до суда.

– Почему ты вспомнила? – пробурчал Правилов. – Не надо такое вспоминать.

– Я часто о той девочке думаю, – проговорила Лиля. – Особенно, в последнее время. Понимаешь, мы же были подружками. Из одного песочника. Только она умерла, а я вот живу…

Правилов обнял свою девочку.

– Такая судьба, – продолжала Лиля. – Мне жить, а ей – нет. У нее украли игру в резинки, выпускной бал, и остальное все. Все украли. Даже ведерко для пасочек. Она так и не узнала любви, не встретила свою половинку, она никогда не услышит слова «мама», понимаешь? Мы вот живем, а она… она НАВСЕГДА ОСТАЛАСЬ В ПРОШЛОМ.

– Господи… – Правилов растерялся. – Зачем ты об этом говоришь, доця? Что было, то прошло.

– Я беременна, папа, – сказала Лиля.

Поздний вечер пятницы, 11.03.94

Площадку у банка освещали фонари, закрытые никелированными колпаками. Света было даже больше, чем нужно. Как на футбольном поле во время вечернего матча. Город вокруг терялся во мгле. Неоновые готические буквы, каждая в рост человека: «Бастион-Неограниченный кредит, вечный среди бренного», висевшие над парадным входом, заливали фасад мертвым синим сиянием.