но Нестор почему-то не в состоянии… Ему слишком тяжело сейчас.
– Вики, и Кристи, и Ники у Рики, – говорит он.
Девушки нерешительно смеются… и на этом все.
Тогда Нестор заказывает пастелитос и кофе… навынос. Входя сюда, он представлял, как будет долго, не торопясь, есть и пить в тишине, на нейтральной территории: только он, пастелитос и кофе. Мистер Руис перечеркнул эту идиллию. Как знать, сколько еще вонючек с бойкими языками явится сюда, несмотря на ранний субботний час?
Кристи быстро собирает ему белый бумажный пакет – почему-то все маленькие кондитерские и харчевни в Хайалии используют только белые пакеты – с пастелитос и кофе. На кассе, забирая сдачу, Нестор говорит:
– Спасибо тебе за все, Кристи.
Он хочет, чтобы это прозвучало нежно, но если что и можно услышать в его голосе, то прежде всего уныние и растерянность.
Кристи уже возвращается за прилавок, и тут Нестор замечает внизу полку с двумя стопками газет.
Ух! Сердце будто хочет выпрыгнуть из груди.
Его фото! – в газете! – его официальный снимок из Управления – на первой полосе испаноязычной «Эль Нуэво Эральд»! Рядом – фотография молодого человека с искаженным лицом: Нестору знакомо это лицо, еще бы – крыса на мачте… над двумя портретами – большое фото шхуны рядом с эстакадой и толпы на мосту, скалящей зубы в крике… а над этим всем – самым крупным и черным шрифтом, какой только видел Нестор: ¡detenido! 18 metros de libertad – от края до края страницы… «Эль Нуэво Эральд». Ужас! – сердце у Нестора бросается вскачь. Ему не хочется читать статью, искренне не хочется, но взгляд цепляется за первую фразу – и уже не оторвать.
Испанский текст гласит: «Кубинского беженца и, как сообщают, диссидента и участника антикастровского подполья арестовал вчера в бухте Бискейн всего в восемнадцати метрах от эстакады Рикенбакера – и политического убежища – коп, чьи родители сами бежали с Кубы и приплыли в Майами на самодельной лодчонке».
Мозг будто печет. Вот, теперь он злодей, неблагодарный подлец, отказывающий соплеменникам в той свободе, которую получил сам… в общем, наихудшая разновидность ПРЕДАТЕЛЯ!
Нестор не хотел покупать газету… Она оставит на руках несмываемый след, стоит лишь к ней прикоснуться… но что-то – его своевольная нервная система? – пересиливает сознание и велит ему наклониться и подхватить газету. Черт побери! Наклонившись, он утыкается носом в другую стопку. Вся верхняя половина первой страницы – одно громадное цветное фото – синева бухты, необъятные белые паруса шхуны… а сверху – по-английски! Это «Майами Геральд» – такой же крупный и жирный, как в «Эральд», заголовок – КОП-ВЕРХОЛАЗ МАЧТ-ЕРСКИ СПАСАЕТ ЧЕЛОВЕКА… Нестор переворачивает сложенную газету, посмотреть нижнюю часть страницы —¡Santa Barranza! – снимок на две колонки шириной, в цвете, молодой человек без рубашки, от пояса и выше одетый только в собственные мускулы, целый горный рельеф мускулов, округлые глыбы, обрывистые утесы, глубокие расселины, каньоны… настоящий пейзаж … Я! Нестор так очарован, что не может отвести глаз от снимка, и между делом пробегает текст в остальных четырех колонках… «чудеса силы»… «рисковал жизнью»… «Неееет!!! что за зал!»… подъем по канату… «спас кубинского беженца, обхватив ногами». Ну видели? Спас он эту крысу… Коп-верхолаз не обрекал беженца на пытки и смерть в кастровских застенках… Нет, шалишь… Он спас его от смерти… Так и сказано, целая статья про это!.. Нестор воспрял духом так круто и так резко, что почувствовал перемену горлом. «Майами Геральд» отменяет его приговор… по-английски… но ведь это все равно считается?… Англоязычный «Геральд» – старейшая газета Флориды! Но тут же радость его померкла… Yo no creo el Miami Herald. «“Майами Геральд” нет у нас веры». Эту поговорку Нестор слышал не раз, а скорее тысячу раз… «Геральд» выступала против кубинской иммиграции с тех пор, как от Фиделя побежали тысячами… негодовала, когда кубинцев стало так много, что они стали задавать тон в политике… Yo no creo el Miami Herald! Нестор слышал эти слова и от отца, и от дядьев, и от мужей теток, и от своих кузенов, которых у него полная Хайалиа… от каждого, кто только научился говорить…
И все же… эта газета американос – все, что у него есть. Кто-то в Хайалии ведь должен прочесть эту статью и даже поверить… хоть чему-то в ней. Просто Нестору еще не доводилось встречать таких людей. Ну хотя вот из тех, кто стянется на день рождения Йеи, многие умеют читать по-английски… Ну да!.. Уж точно эти громадные буквы, которые объявляют его поступок «мачтерским спасением», кто-то сможет прочесть? Нестор выскальзывает из кондитерской и запрыгивает в машину… Волны бесподобного аромата из белого пакета рядом на сиденье заполняют салон… Пастелитос и «Майами Геральд», брошенная рядом с пакетом… две радости… и «Это же он вон там, тот коп-отщепенец, набивает пасть и читает восхваления себе в Yo no creo “Майами Геральд”». Нехорошо, неловко… но я так устал… Нестор срывает пластиковую крышку с кортадито и с наслаждением отхлебывает, потом еще и еще, благословенную сладость кубинского кофе… Берет «Майами Геральд» и проглатывает еще несколько деликатесных слогов «Копа-верхолаза»… Сует руку в пакет – пастелитос! – и вынимает полумесяц мясного пирожка, обернутого в вощеную бумагу… Кусочек рая!.. на вкус именно то, чего он ожидал… Пастелитос! Чешуйка слоеного теста падает… еще одна… такова уж природа слоеного теста… оно сыплется мелкими хлопьями, когда ты ешь… хлопья летят Нестору на одежду… на новую обивку сидений… Нисколько не мешающий тихий тестопад в спокойствии субботнего утра в половине восьмого – это тоже частица рая… он напоминает Нестору о доме, о детских радостях, солнечной Хайалии, уютной касите… мягких, пушистых облаках любви, нежности… и заботы. Тихо, тихо хлопья порхают на ровном ветерке, веющем из скважин кондиционера… Каменное напряжение Нестора уходит уходит уходит, и он отхлебывает еще кофе… благословенная сладость – и как хорошо держит тепло стакан с пластиковой крышкой!.. еще несколько полумеясцев-пастелитос, и хлопья сыплются так плавно и кувыркаются в потоках воздуха, и Нестор вдруг… поворачивает рычажок на боку сиденья и дает спинке откинуться под его весом до угла в двадцать градусов… и кофе, который должен был взбодрить после бессонной ночи, заливает все тело волной уютного тепла… и тело полностью сдается откинутой спинке… а разум полностью сдается гипнагогии, и немедленно…
Нестор резко просыпается. Смотрит на ключ, торчащий в замке зажигания в положении ON, и чувствует, как веет прохладой кондиционер. Он уснул при работающем двигателе… Нестор опускает стекла – скорее, больше свежего воздуха… Боже, какой горячий этот воздух! Солнце стоит прямо над головой… ослепительно-яркое… Который час? Нестор смотрит на свои громадные часы. Десять сорок пять! Проспал три часа… разметался на лужайке грез при работающем моторе и изблевывающем электрический бриз кондиционере.
Он нашаривает на сиденье телефон и вздыхает… Сколько бы писем ни ссыпалось в его утробу, все они будут ядовитыми. Но Нестор вновь не может устоять. Вызывает список новых сообщений. Одно за другим, одно за другим, одно… пока его взгляд не зацепляется. Номер кричит с экрана – сообщение от Манены!
«приду на гулянку к йейе увидимся»
Нестор пялится в экран телефона. Он ищет там какого-нибудь знака любви… любого… в этих шести словах. Не находит. Но все-таки пишет в ответ: «моя манена умираю хочу увидеть».
Желание становится маниакальным. До начала праздника остается не меньше четырех часов, но Нестор едет домой… немедленно.:::::: Я просто не буду обращать внимания на этих камагуэйских огородников, папашу и Йейо с Йеей. Но железно буду там, когда приедет Манена.::::::
К этому часу, одиннадцати утра, улицы Хайалии уже превратились в коридоры из оставленных на обочине машин. Нестору удалось приткнуть «камаро» лишь за квартал с лишним от дома. На полдороге к своей касите он видит, как в двух домах впереди выходит на крыльцо сеньор Рамос. Сквозь коповские темные очки Нестору видно, что сеньор Рамос на него уставился. В следующую секунду сосед бросается обратно к дверям, щелкая пальцами, нарочитым жестом показывая, будто что-то забыл – ш-шу-ух! – и он заскочил обратно в дом. Сеньор Рамос всего-навсего сортировщик багажа в аэропорту. Сортировщик багажа! Ничтожный человечишко! Но сейчас и он не хочет обменяться с констеблем Камачо даже такой малостью, как «доброе утро». Ну и что с того? Магдалена придет.
