Невостребованной.

Один из молодых героев фильма, скромный, кудрявый паренёк вдруг стал клеиться к Люси и выяснилось, что это он посылал ей какие-то анонимные любовные письма. Взволнованная Люси соглашается прогуляться с ним, и они идут в куда-то на природу, разжигают костёр и разговаривают.

Вечереет.

Тем временем остальные герои принимают участие в каком-то празднике, многие сильно перегружают себя алкоголем, один из "зрелых мужчин" даже получает что-то вроде инфаркта (тот самый, из "Лолиты!"), другой, наконец, заканчивает долбить образ юной девы.

"Но где Люси?" — спрашивает кто-то.

А Люси уже в объятиях кудрявого счастливчика. Они всё ещё шепчутся о матери Люси, но это уже вторично, Кудрявый целует и всё смелее ласкает девушку, в неверном свете костра зритель всё же имеет возможность увидеть, как рука юноши ласкает девичью грудь, как его ладонь скользит под её короткую красную юбочку, проникает внутрь белых трусиков и бережно и нежно двигается там.

Бережно и нежно! Бережно и нежно!

О, боже! Как это было хорошо снято!

Серёжа едва не взвыл от восторга, ему хотелось отреагировать на эту сцену так, как он делал всегда, но рядом была Женя, не мог же он прямо при ней положить руку на свой разгоряченный орган и помочь себе снять это дикое, нечеловеческое напряжение. Под его ладонью были девичьи пальцы, но этого ему было совершенно недостаточно, и, поразившись своей наглости, он положил руку на девичье колено. Женя не оттолкнула его.

Фантастика!

В это время на экране события приняли совершенно сногсшибательный оборот. Кудрявый навалился на Люси и стал снимать с неё трусики. Девушка совсем не сопротивлялась, более того, по её довольному личику можно было легко понять, что ей очень нравится то, что делает паренёк. И что она хочет, чтобы события разворачивались именно в этом направлении. Делай, милый, делай!

Серёжа решительно двинул ладонь вверх, и его пальцы оказались под юбкой Жени. Это было восхитительно! Но самым волнительным было то, что Женя не противилась ласкам, она словно не чувствовала дерзких движений его руки.

На экране кудрявый жадно целовал девушку, в тоже время было понятно — он расстёгивает свои брюки.

Молодец! Не одними поцелуями жива любовь!

Вся кровь бросилась Серёже в голову, когда он увидел, как вздрогнули и раздвинулись белые девичьи ноги. Кудрявый начал делать движение задом, теперь камера показывала героев сверху, и мурашки побежали по спине Серёжи.

Осторожно, но настойчиво он скользнул ладонью вверх по ноге Жени и почувствовал под пальцами кромку её трусиков. И опять девочка не реагировала. "Значит можно! Значит можно!" — стучало в ушах у Серёжи. Кожа её бедер была такой шелковистой и горячей.

Кудрявый, кажется, достиг своего главного успеха, потому что лицо Люси вдруг исказилось гримасой боли, она резко вскрикнула, и слезы брызнули из её глаз.

Но это были слезы радости и страсти.

И в этот же момент движения зада кудрявого стали совсем другими.

Интенсивными.

Возвратно-поступательными.

У зрителей не было сомнений.

Героиня фильма, наконец-то распрощалась с девственностью.

Её лицо осветилось счастливой улыбкой.

Она жадно обняла своего любовника, который продолжал свои энергичные телодвижения.

Она обняла его руками и ногами.

Как полагается.

Так и должна поступать современная, воспитанная девушка!

Серёжа передвинул пальцы вверх, и сквозь тонкую ткань трусиков ощутил горячее лоно своей подружки.

И только теперь Женя отреагировала — она схватила его руку. Но не стала отталкивать, нет, она просто прижала его ладонь.

Серёжа посмотрел на лицо девушки.

"Выражение какой-то русалочьей мечтательности" отсутствовало.

Может, Набоков ошибся?

Серёжа скосил глаза на экран.

И в этот момент кудрявый, видимо, завершил процесс. Он сладко застонал и тихо замер на своей партнерше.

"Он кончил", — завистливо подумал Серёжа.

Лицо Люси было в слезах, но она радостно улыбалась.

Серёжа провел указательным пальцем и понял, что трогает самое тайное местечко, самую бороздочку, самую щелочку. Женя сжала бедра, но Серёжа прошептал умирающим голосом: "Ну, пожалуйста, я чуть-чуть".

И он был услышан. Девичьи бедра перестали сдавливать его пальцы. Серёжа снова стал ласкать свое чудное и неожиданное завоевание.

Он не мог и мечтать о таком успехе!

Если бы его в эту минуту кто-нибудь спросил: "Кто самый лучший режиссер на свете?"

То он бы не задумываясь ответил: "Бертоллучи".

Если бы его сейчас спросили: "Назови самый лучший фильм всех времён и народов?"

То он бы мгновенно сказал: "Ускользающая красота".

О "Броненосце Потемкине" он даже бы и не вспомнил.

Если бы в этом зале ему был задан прямой вопрос: "Чего бы ты хотел больше всего в жизни?"

То он бы скороговоркой протарабанил: "Чтобы фильм Бертоллучи "Ускользающая красота" никогда не кончался".

Но, увы, фильм неожиданно закончился.

Наступило утро, и Люси рассталась с кудрявым парнем, сговорившись с ним, что они вместе поедут в Америку.

"У меня это тоже в первый раз", — сказал кудрявый.

И Люси радостно рассмеялась.

Камера стала от них отдаляться, и, о, ужас, пошли финальные титры.

Чем хороши западные фильмы? Правильно — в них долгие финальные титры. Наверное, это сделано специально, чтобы влюблённые могли успеть привести в порядок свою одежду.

Женя словно очнулась и решительно выпроводила Серёжину руку из-под своей юбки. Серёжа почувствовал себя обманутым. Дикое, невыносимое желание распирало его. Он хотел девушку, он хотел.

Он хотел продолжения ласк.

"Ну, Бертоллучи! Не прощу!" — подумал Серёжа.

Два часа водил "му-му" и только в самом конце один трах!

Но какой классный трах!

Это было лучше любой "Эммануэль", три серии которой Серёжа уже видел по видику.

Включили свет.

Серёжа взглянул на Женю и увидел, что её щеки заливает густой румянец.

— Какие у тебя красные уши, — улыбнулась Женя. — Да? А я не чувствую, — ответил Серёжа.

"Видела бы ты свои щёчки", — хотелось сказать ему, но он промолчал.

Серёжа и Женя вышли из кинотеатра.

Уже стемнело.

— Куда теперь? — спросила девушка.

"Назад, к Бертоллучи!" — едва не взвыл Серёжа.

Хотя хотелось именно этого, хотелось вернуться в темноту зала и продолжать ласкать девушку, ласкать и смотреть про то, как Люси расстаётся с девственностью.

Тем и хорошо кино, что в нём героиня расстаётся с девственностью столько раз, сколько смотришь фильм.

— Пойдём, погуляем, — хриплым голосом ответил Серёжа. — Пойдём, только недолго, — весело сказала Женя.

"А вдруг нас увидит Лена или ей кто-нибудь передаст?" — подумал Серёжа.

Ответа на этот вопрос не было.

Ноги, казалось, сами вели их туда, куда было нужно.

Они шли в сторону городского парка.

— Как тебе фильм? — спросил Серёжа. — Хороший. Только заумный очень, — ответила Женя. — Что же в нём заумного? — слова застревали в горле. — Ну… Все эти разговоры про маму…

"Неправда. Мама ни при чём", — подумал Серёжа.

"А как тебе сцена близости?" — хотел спросить он, но не решился.

Они подошли к воротам городского парка.

— Зайдём? — стараясь говорить равнодушно, спросил Серёжа. — Давай, зайдём, — ответила Женя.

И они вошли.

Сказать честно — Серёже хотелось поскорее пойти куда-нибудь в тёмный уголок, чтобы сесть на скамейку и продолжить киношные ласки, от воспоминаний о которых ещё, казалось, горела его левая рука.

Но Жене захотелось прогуляться.

И они совершили некий променад: мимо колеса обозрения, мимо качелей-лодочек, мимо площадки с детскими электрическими машинами, мимо аттракциона с жужжащими самолетами, мимо ярких каруселей, и всё равно ноги снова вывели их на аллейку, уводившую в таинственную, манящую, нежно зовущую темноту.