Уже в черте поселка, на узкоколейке, стояли два вагончика. Вдруг Рыжик галопом побежал к ним и стал с лаем прыгать на стенку вагона.

«Кошка»! — подумал я и, боясь скандала, побежал выручать попавшее в беду животное. Заметив меня, пес удвоил старания, высоко прыгая и повисая на вагоне. Каково же было мое удивление, когда ни на вагоне, ни внутри его не оказалось кошки. Просто пес устал и без всякой команды начал «грузиться» в вагончик, прекрасно помня, что эти стоящие на колесах штуки ездят и могут избавить нас от ходьбы.

— Дурак ты, — сказал я Рыжику и пошел мимо вагонов. Действие условного рефлекса разом прекратилось, и интерес к вагонам пропал.

Правило езды в поезде требует, чтобы перевозимые собаки были обязательно в намордниках. Рыжик никогда не кусался, поэтому в вагоне я снимал с него намордник, и пес спокойно, лежал под лавкой. Намордник он страшно не любил и прекрасно помнил название этой вещи.

Как-то в поезде мы разговаривали о собаках, и Рыжика извлекли из-под лавки. Пассажиры ласкали собаку и давали ей лакомства. Никто не заметил, как подошел контролер и громко спросил:

— А намордник кто одевать будет? Рыжик быстро юркнул под лавку, словно его и не было. Все захохотали, и даже строгий контролер улыбнулся и махнул рукой: «Пусть едет без намордника».

Пес часто поражал своей сообразительностью, но иногда очень простые вещи были недоступны его пониманию.

Во время наших совместных походов Рыжик часто переходил через железнодорожные мосты, осторожно шагая по шпалам, чтобы не провалиться вниз. Опыт хождения по таким местам он применял потом на каменном плиточном полу: всегда ставил ноги только на темные квадратики, принимая светлые за дыры. Ходил он по такому полу очень неловко и только шагом.

В «кодексе» собачьей морали существуют особые понятия, которые иногда трудно предусмотреть. Кошка дома и кошка в поле — животные совершенно разные. Первая не заслуживает внимания даже тогда, когда угрожающе шипит, но зато вторую нужно преследовать не только на глазок, но и по следу.

В селениях встречаются такие нахальные кошки, которые первыми нападают на собак. Я видел однажды, как во дворе кошка яростно нападала на Рыжика. Он уходил от нее, нагибая голову и спасая свои глаза. Это продолжалось больше минуты и вызвало смех сидевших неподалеку женщин.

Рыжик понимал значение многих слов, терпеть не мог насмешек и обозлился. Резким броском он поймал кошку на прыжке и, повернув ее в воздухе, ударил о землю.

Бедная Мурка, не ожидавшая такого исхода, бросилась бежать домой, но не попадала в дверь и прыгала на стену, ошибаясь минимум на два метра. Даже обозленный, пес не убил кошку около дома, тогда как в поле делал это мгновенно.

Вежливый и воспитанный, Рыжик никогда не пытался гонять домашних животных. Козы и овцы не интересовали его совершенно, и он позволял даже нюхать себя любопытным козлятам. Я не мог себе представить положения, при котором бы моя собака напала на этих животных, но однажды такое положение создалось.

Возвращаясь с охоты, я шел по насыпи огромной осушительной канавы. По дну ее бежал Рыжик.

На околице селения, где канава пересекала огороды, у меня из-под ног вылетел кулик. Я выстрелил, и птица упала.

Рыжик выскочил из канавы на звук выстрела, огляделся кругом. Кулик уже лежал на земле, и собака его не заметила. Звук выстрела напугал ходившую на привязи козу, и глупое животное бросилось удирать галопом. Веревка натянулась во всю свою длину, и… получилось то, что обычно бывает при ловле дикой лошади арканом. Коза, сбитая веревкой, упала в тот момент, когда Рыжик показался на бруствере. Очень часто Рыжик видел, как сбитые выстрелом животные падали на землю. Какие это животные, неважно. Хозяину лучше знать, кого стрелять, а кого нет, и если он ударил по козе, то надо не отпустить ее и помочь хозяину. И собака со всей свирепостью зверовой лайки насела на поверженную козу.

От дома, грозно размахивая лопатой, бежала женщина. Мы с ней отбили козу и убедились, что ничего опасного собака ей не причинила.

Выслушав все, что полагалось, я взял Рыжика на поводок и поспешил ретироваться. Кулик так и остался неподнятым. Отойдя от злополучного места, я сел, чтобы успокоиться, но ничем не мог доказать Рыжику свою правоту. Собака с укором смотрела на меня, и глаза ее точно говорили: «Эх, охотник, нашел в кого стрелять, сраму не оберешься, да и меня подвел».

В каждой лайке заложен чисто звериный инстинкт ее далеких предков, и если он проявляется в невыгодном для охотника направлении, надо вовремя пресекать его дрессировкой. Хозяин собаки больше, чем она сама, бывает виноват в ее поведении. Поэтому иногда встречаются такие лайки, которые составляют дурную репутацию всей породе. Само собой разумеется, что собаку любой породы можно и натаскать по всем правилам и испортить.

У одного из наших ярославских охотников был тоже рыжий и довольно ладный кобелек-лайка по кличке Жулька. Однажды на моих глазах этот пес врезался в стадо овец, переходившее небольшую речку. Овцы шарахались в стороны и падали с моста в воду. Криками, как могли мы отогнали собаку, и она галопом помчалась в деревню. Распевавший на дороге петух разом потерял всю красоту своего хвоста и лётом спасался от Жульки. Два степенных гуся выразили недовольство, вытянув длинные шеи. Момент — и от степенности их не осталось и следа. Теряя перья, гуси в ужасе устремились следом за петухом, а из-за угла дома, куда скрылся Жулька, летели уже черные перья, и на земле билась курица.

Мой товарищ бежал сзади меня и кричал:

— Пристрелите эту негодницу, прошу вас, пристрелите скорей!

А за что? Разве виновата собака в том, что хозяину нет времени заниматься ею? Разве виновата она в том, что ей некуда девать свою энергию, а хозяин не помогает разобраться в «кодексе собачьей морали»? Конечно, не виновата.

Обычно обозленный хозяин начинает бить провинившуюся собаку, нанося совершенно бесполезные удары. Наказывает собаку, когда она уже забыла о своем преступлении. Сознает ли он сам, что делает? Понимает ли психологию собаки?

Горячность — плохой помощник в натаске, а непоследовательность, занятия от случая к случаю — и того хуже.

Бывает, посадит охотник собаку на цепь и два раза в день заглядывает к ней, чтобы поставить миску с едой и воду. Собака не слышит голоса хозяина и не умеет разбираться в его интонациях, не знает, что нужно от нее, что хорошо и можно и что плохо и нельзя. Если собака проживет в таких условиях два-три года, то и о дрессировке, пожалуй, уже поздно думать.

Молодую же, привязавшуюся к хозяину собаку можно легче отучить от дурных замашек и направить ее воспитание в нужном направлении… Я знаю случай, когда годовалую лайку отучили от привычки давить кур тем, что побили ее курицей, которую она задушила. Получилось это случайно и, как говорят, под горячую руку, но охотник, работающий с лайкой, должен учитывать все эти случайности и использовать их на пользу дела.

Один из таких случаев помог мне понять глубокий психологический момент в воспитании молодой лайки, которую я готовил для охоты по медведю.

Случилось это с внуком Рыжика в его первую встречу с медведем. В Бухаловской даче Брейтовского лесхоза мы нашли берлогу медведицы с тремя медвежатами. Внук Рыжика Тяпа ничуть не испугался зверя, которого впервые видел в лесу. Собаки отскакивали от чела берлоги, когда на них бросалась медведица, и снова наседали на нее, как только она исчезала в челе. При виде людей зверь выскочил из берлоги и побежал, мы его убили.

В последний момент собаки буквально висели на медведице и мешали стрелять. Тяпа, увлеченный работой старой и опытной собаки, брал пример с нее, забыв осторожность. У убитой медведицы он отгрыз ухо и даже съел его. Казалось, что первый урок для годовалого щенка обеспечивал его дальнейшую специализацию в охоте на медведя.

Медвежат мы привезли в Ярославль и водворили в клетку. Как-то вечером, когда их выпустили из клетки, я вошел в помещение вместе с Тяпой. Собака насторожилась и прижала уши. По ее глазам я понял, что картина охоты на берлоге воскресла в ее памяти. Случайные зрители этой сцены закричали: «Уведите собаку, она разорвет их!» Этого было достаточно, чтобы собака поняла, что это не такие медведи, как в лесу, и что хозяин даже бережет их. Один расхрабрившийся медвежонок подбежал к собаке, и она попятилась от него. Звереныш обозлился и несколько раз ударил Тяпу по морде. Собака хоть бы что! «Ну, испортил пса», — подумал я и поспешил увести его. Случай заставил меня задуматься над разницей в поведении собаки в лесу и в комнате. Ведь не струсил же Тяпа перед взрослым медведем, и вдруг…