– Отличное место, – заметил подошедший Нигнас. – Пяток хороших лучников может сдерживать здесь и сотню воинов.

– Мы кого-то ждем здесь? – спросил Лук.

– Ждем, – кивнул Нигнас. И пробурчал, отходя к занимающемуся костру: – Радость и беду.

И радость, и беда пришли почти одновременно, но не сразу. На костре успела дойти сытная каша, за водой для которой Луку пришлось добираться по скользким камням до падающих сверху струй воды. Потом, пока котелок попыхивал паром, Лук лежал на спине и смотрел в красное небо. Нега сидела рядом, но молчала. Известковые валуны были холодны, но с учетом пластов лишайника вполне могли заменить мягкое ложе. Лук время от времени поглядывал на хозяйку трактира, но не мог найти слова, которыми должен был повиниться перед старухой. Да и нужны ли были ей слова? Но молчание вокруг костра казалось тягостным, хотя народу на площадке осталось немного. Харас отошел вместе с Лалой присматривать за озером, Нигнас отправился в ближайшие заросли возобновить запас дров. Арнуми молчала, Самана молчала, Курант хмурился и гладил руку Саманы. Нега сжалась в комок и сидела, закрыв глаза. Лук нащупал на камне ладонь названой сестры, погладил ее точно так же, как гладил руку Саманы Курант.

– Прости меня.

Непонятно, что он хотел сказать, но само собой вымолвилось это.

– Из-за меня все. И с этим столбом, и с кузнецом тоже. Пошли бы в слободку, ничего бы не было. Да и если бы я сдержался, тоже ничего бы не было.

– А я бы вот не сдержалась, – заметила она негромко, но по чуть приметному движению головы Лук понял: Курант все слышит. – Насчет столба не скажу, а у кузнеца и я бы не сдержалась. И уши бы отрезала тоже. Знать бы еще, кому резать. Я-то вовсе несмышленой была, когда меня Курант подобрал. Родителей нет, кто они – неизвестно. Копалась на помойках, бултыхалась в узкой речушке. Сама, правда, этого не помню. И родителей не помню. Ничего не помню. Ты уходить решил?

– Да, – кивнул Лук. – Вся беда из-за меня, так что мне ее и уводить. Дорожку Арнуми показала, по ней и пойду. Если я правильно понимаю, пусть и по горам, но вряд ли придется пройти больше сотни лиг. Что это для бродяги? А там выберусь в какой-нибудь город, повторю шутку со щитом, отвлеку погоню. Да и должок еще есть. Второй ловчий и Далугаеш живы пока. А там, может, и еще кто-то отыщется.

– Куранту скажешь? – безжизненным голосом прошелестела Нега.

– Он все слышит, – пожал плечами Лук.

– А вот и радость моя! – воскликнула вдруг Арнуми, всплеснула руками, и Лук увидел невысокого белобрысого паренька-мужичка, который вышел то ли из-за дерева, то ли из-за камня, но ни звуком, ни движением не выдал себя, покуда появившийся из-за кустов с охапкой дров Нигнас не похлопал его по плечу. Одет мужичок был во что-то серое или зеленое, что сливалось цветом с лишайниками и подлесной травой, в руках имел длинный лук со снятой тетивой, за плечами тул со стрелами, за поясом топор, а в руке странное короткое копье с длинным наконечником и стальной поперечиной под ним. Но самым примечательным оказалось выражение его лица. На нем играла счастливая улыбка.

– Это же сын мой, – запричитала Арнуми, обнимая мужичка и замусоливая ему щеки поцелуями. – Намувай! Солнце мое! Что ж ты совсем забыл о матери?

– Да где ж забыл? – с той же самой улыбкой поклонился незнакомцам парень. – Помню. А как позвала, так я сразу и здесь. Как велено. Кого вести надо, куда?

– Пошли, Намувай, отойдем в сторону, все тебе расскажу, – потянула сына за руку Арнуми. – Нигнас, нечего уши топырить, пошли с нами. А вы тут сами договоритесь между собой.

– А что тут говорить, – обронил глухие слова Курант и сжал пальцы Саманы. – Давай, жена, собирай сына в дорогу. Посмотри, что ему пригодится в пути. Развяжи кошель, помоги монетой. Видишь, и проводник уже есть. А я пока прикину, куда ему идти, где укрыться.

– А мы как же? – опешила женщина. – Может быть, вместе? Неужели будем вот так на камнях сидеть? Да и как же…

– Слушай меня, – повторил Курант. – На камнях мы сидеть не будем. Но, так или иначе, беду от здешних мест отвести надо. А отвести ее – это и в самом деле значит, что Луку придется показаться где-то там, за Хапой. Но на это у него ума, я думаю, хватит. Впрочем, на этот счет у Арнуми свои соображения есть. А мы отсидимся. Крыша над головой найдется и здесь, не бойся, навесом этим не обойдемся, но не время сейчас тайные тропы показывать, а об этом месте в поселке многие знают. Ждет Арнуми, должен вестничек появиться из поселка. Только высматривать надо, кто появится. Есть по этому поводу у старушки некоторые предположения.

Предположения Арнуми оправдались. Известия о беде принес ее приказчик – Паш. Харас прибежал с вестью, что в озерцо вошла лодка, и какой-то вольный выбрался из нее, а через полчаса тот и сам поднялся к стоянке. Невысокий, чуть щупловатый круглолицый вольный, потирая перемотанную кровавой тряпкой руку, присел у костра, жадно забросил в рот порцию каши и, то и дело поглядывая на Лука, поведал горькую весть. Ловчие вошли в поселок на рассвете, почти сразу зажгли трактир, а потом запылали и прочие дома. Стариков, женщин и детей убивали на месте, оставили только десять парней из тех, кто еще безус, но крепок. Объявили им, чтобы те бежали по окрестным деревням и сообщали, что ищет иша Текана нескольких человек, среди которых слепой старик, баба с голубыми глазами, девчонка с черными, рыжий здоровяк-переросток да белоголовый мальчишка со шрамом на лбу. Вот за мальчишку обещана награда в тысячу золотых. И если где-то он появится, но вести о том припозднятся, то жители той деревни будут убиты, а их дома сожжены.

– Самому-то как удалось бежать? – с подозрением пробурчал Нигнас, в то время как Арнуми качалась как заведенная из стороны в сторону с помертвевшим лицом. – Чем руку поранил?

– Стрелой, – огрызнулся Паш. – Лежал в кустах, слушал, да унюхали меня ловчие. Еле успел до реки сорваться, прыгнул в лодку, да все одно стрелой взяли. Но за одним человеком на этот берег не полезут.

– Полезут не полезут, а рисковать не будем, – вдруг словно очнулась Арнуми. – Намувай! Слышишь, что Паш сказал? Бери вот этого парня и веди его по хребту к поселку. Найдешь лодку и отправишь на тот берег. Пусть сам разбирается, мы через него уже и так претерпели в достатке. Ну что стоишь, Лук? Обнимай отца, мать и топай. Время дорого. А мы тут переждем.

Лук неуверенно поднялся. Только что твердил себе, что уходить надо, и вот уже кажется, что лучше было бы переждать. Харас подал ему собранный Саманой мешок. Нигнас протянул небольшой топор. На поясе висел меч. За поясом нож. Сапоги сидели на ногах крепко, куртка была по росту, холщовые штаны выкроены из неброского, но прочного конопляного полотна. Вот только Нега почему-то смотрела на брата с тревогой, но без слез. А вот Самана глаза слезами залила. Куранту плакать было нечем, да и не плакал он никогда.

– Увидимся еще, – твердо сказал Харас.

Лала зарыдала в голос.

– Ну ладно, – пробормотал Лук, поклонился семье, Арнуми, Нигнасу, коснулся ладони Куранта, поправил мешок и зашагал по узкой дорожке вслед за Намуваем.

Нега догнала путешественников через пару лиг. На спине у нее висел мешок.

– Все срослось, – прошептала она удивленному Луку, оглядываясь. – Едва вы ушли, Паш сбежал. Не в том смысле, что скрылся вдруг, а вспомнил что-то, поискать ему кого-то стало надо в полях, во временном балаганчике. Арнуми сказала, что послан он сюда, точно послан. И повязка в крови, а рука работает так, словно и раны никакой нет, да и глазки у него больно суетливые. Арнуми уверена, что врал он, за тобой он послан. И Курант говорит, что врал. Только ты за них не волнуйся. Они тут же с места снялись и прямо под струями водопада дальше пошли в неприметное место. Никто о нем не знает.

– Это точно, – расплылся в улыбке Намувай, рассматривая девчушку, у которой и мешок имелся за плечами, и пара крисов торчала за поясом.