Ксения Павловна вздохнула всей грудью и, подставив лицо солнцу, закрыла глаза. Господи, хорошо-то как!.. Что в конце-то концов еще надо?.. Хватит копаться в себе — осуждать, защищать… Она же еще живет, реагирует на весну — это прекрасно!.. Ксения Павловна вспомнила, как откровенно завидовали ей девчата из комбинатовской техбиблиотеки… Вчера вечером Ксения Павловна, обмывая свой отъезд в очередной отпуск без содержания, выставила несколько бутылок шампанского… Все получилось очень здорово: Ксения Павловна была одета в модный брючный костюм из тончайшего черного панбархата… Его привез из Мурманска Шаганский, перекупив за солидные деньги у моряков из морагентства… Ксения Павловна много смеялась, рассказывала анекдоты и даже пела… чем, кажется, окончательно добила персонал техбиблиотеки… Ей опять говорили про ее красоту и таланты… Советовали насчет кино… «Уж Доронину-то вы точно затмили бы!..» И так далее и так далее… Солнце приятно теплило кожу, ветер слегка шевелил у щеки свежевымытые французским шампунем волосы, во всем существе Ксении Павловны сейчас что-то зазывно и сладостно затомилось, и она, счастливая, открыла глаза…
Из глубины аллеи навстречу ей двигалась удивительно странная фигура… Священник… Он шел быстро и как бы клубился в черном своем облачении… «Николай?..» — испуганно и в то же время с радостью подумала Ксения Павловна. «Неужели вернулся?..» Она прикусила губу, напряженно приглядываясь… Нет, это был не Николай, а настоящий священник, и когда он приблизился к Ксении Павловне, сосредоточенный, беззвучно шевелящий что-то губами, не видящий ничего перед собой, она, неожиданно для себя, не успев осознать даже, что делает… заступила ему дорогу и протянула руку… Священник остановился, зорко и цепко взглянул на нее пронзительно-умными, голубыми глазами и, наклонившись, так что она увидала лысеющую его макушку, взял ее руку и мягко, бесплотно поцеловал… Все это случилось так неожиданно и мгновенно, что Ксения Павловна окаменела… А священник тут же прошел мимо нее, в развевающейся рясе, и она, посмотрев ему вслед, вдруг тоже прибавила шаг, будто только сейчас сообразив, что же она хотела сегодня сделать…
Сразу же за парком Ксения Павловна села в автобус, почти пустой в этот послепиковый час… И вскоре сошла на конечной остановке возле рудника, чьи строения близко прижались к горам. Огляделась… Не спеша направилась через рудничный двор ко входу в бытовой цех.
Зинка Шапкина, перемыв стаканы, сидела между баллонами с газом и читала какую-то затрепанную толстую книгу. Читала взахлеб, с тем естественным вниманием простого, во все верящего читателя, который, когда его что-то уж очень волнует, и смеется искренне, и всплакнуть может натурально…
Кто-то постукал несильно в ее закрытое задвижкой окошечко-амбразуру. Зинка недовольно сморщилась.
— Ну?.. — Закрыла книгу. — Щас, щас…
Перед ней стояла Ксения Павловна.
— Вы?
— Я. Здравствуйте, Зина. Вот зашла к вам проститься, сегодня мы с мужем улетаем в Москву…
— А-а. Здравствуйте. Заходите. Вон оттуда… Я открою… Садитесь… Хотите воды?
Ксения Павловна, осматриваясь, покачала головой. Села и взяла книгу.
— «Воскресение»?
— Да-а, — как-то вяло ответила Зинка. — Сегодня в автобусе нашла. Видно, кто-то забыл… Стала читать со скуки, а там здорово… Вы читали?
Ксения Павловна улыбнулась. Машинально перелистнула страницы и вдруг остановилась на каком-то месте… Прочитала его и задумчиво спросила:
— Это ты уже подчеркнула?
— Что? — вытянула шею Зинка.
— А вот… — Ксения Павловна прочитала вслух. Медленно, с точной акцентировкой по смыслу: — «…но под давлением жизненных условий, он, правдивый человек, допустил маленькую ложь, состоящую в том, что сказал себе, что для того, чтобы утверждать то, что неразумное — неразумно, надо прежде изучить это неразумное… То была маленькая ложь, но она-то завела его в ту большую ложь, в которой он завяз теперь…»
— Нет, — сказала Зинка, дослушав. — Это уже так и было…
— Тебе все понятно? — серьезно спросила у нее Ксения Павловна.
Зинка качнула головой нерешительно:
— Про то, что врать-то нельзя?
— В общем, правильно. Об этом… — Она усмехнулась. — Только есть ли такие, которые не врут?..
— Есть. А что? — Зинка прищурилась.
— Ну конечно, конечно… — мгновенно сориентировалась Ксения Павловна, почувствовав что-то неладное в Зинкиной интонации. — Давай не будем философствовать… Нам, бабам, это вредно. Ты-то как тут? О-о… новый аппарат?..
— Да… Это автомат, а вы… — Зинка хотела спросить: «Разбираетесь в них, что ли?..»
— Нет, нет… Я таких и не видывала раньше. Ну-ка, покажи, как он работает.
Зинка показала.
— Удобно… — сказала Ксения Павловна.
— Еще бы… Как сыпанет смена… — Зинка взглянула на часы. — Вот сейчас… Увидите. Как кони на водопой прискачут… Токо успевай ловить стаканы…
— Успеваешь?
— Я-то? Хм… — Вот тут уж Зинка явно не скрывала своего превосходства. — Увидите.
В коридоре бабахнула дверь. Еще! Еще… Загрохотали шаги. Покатился, приближаясь к сатураторной, голосовой вал.
— Смена. Теперь только поворачивайся… — Зинка машинально прихорошилась. — Вы вон туда, за баллоны, спрячьтесь, чтобы не приставали. А то начнут ля-ля-ля, ля-ля-ля…
А Ксения Павловна вдруг сбросила с себя пальто и нетерпеливо потребовала:
— Дай мне халат.
— Это зачем еще?
— Ну, давай! Я тебя очень прошу…
— Но… — Зинка, недоумевая, оттопырила губы.
— Сскорее, ты! — крикнула на нее Ксения Павловна.
В окошко сатураторной уже тарабанили.
— Эй! Вода-а! Кончай ночевать!..
Ксения Павловна решительно сдернула с растерявшейся Зинки халат. Накинула на себя. Он был ей чуть-чуть маловат и не застегивался. Подправила волосы, закидывая их на одну сторону, шепнула Зинке:
— Прячься! Быстро! — и, поднимая задвижку, весело фыркнула в чумазые лица: — Не гремите, не гремите! Тут глухих нет!
— Салют! — всунулась голова в каске. — Это кто такая? Как зовут?
— Зовутка! — с ходу отбрила любознательного Ксения Павловна и подала стакан. — Не захлебнись.
Дальше пошли комментарии беспрерывно:
— Эх бы-ы…
— Адресами не махнемся?
— Грязный больно, — шлепнула кого-то по руке тряпкой Ксения Павловна.
— Дак ить вместе в баньку-то сходим. Ха!
— Черного кобеля не отмоешь, понял? — резала Ксения Павловна.
— Слышь, блондинка, а как насчет танцев-шманцев?
— У меня нога протезная.
— А у меня глаз соломенный… Давай хоть авансом поцелуемся?
— Мама не велит.
Ксения Павловна раскраснелась. Движения ее становились все увереннее и увереннее. В ней проснулось сейчас что-то давнее, почти позабытое, а вот поди ж ты — не утраченное. Прядка волос сбилась на лоб. Капельки воды заискрились на подбородке. Мокрыми стали руки… Автомат шипел беспрерывно, звенели стаканы, и очередь рассасывалась довольно быстро. Зинка завороженно смотрела на Ксению Павловну и моргала…
В окошко заглянул Серега Гуридзе:
— А гдэ Зынаида?
— Справок грузинам не даем.
— О-о… А как тэбя звать, нымфа?
— Офелия.
— Шекспира знаешь?
— Конечно. Сейчас только пил здесь воду.
К толкучке возле сатураторной подошли Тучин с Гавриловым. В касках, робах… Иван Федорович через головы заглянул — чего это они тут давятся?.. И увидел жену Михеева… Отпрянул. Сдвинул на затылок каскетку и присвистнул удивленно…
— Это же знаешь кто? — спросил Тучина. — Супруга Ивана Андреевича.
— Но?.. — Тучин привстал на носки. — А чего она тут?..
— Развлекается, видно…
А Ксения Павловна продолжала азартно работать. Белый халатик Зинки шел к ее лицу, и вообще она, расцветая от повышенного к себе внимания, от грубоватых, добродушных шуток, чувствовала себя хорошо.
— Ой, братцы, обпился! — орал кто-то.
— Дуй в туалет, — со смехом отвечала ему Ксения Павловна. — Здесь не моги!
— Черт-те что! — сплюнул Иван Федорович. — Пошли, Павел Степанович… Бабенка с жиру взыграла. Ее б сейчас в оглобли да этим… кнутищем!
