«Мечтание, в которое вы погружаете пациента, должно быть абсолютным. Поэтому перед сеансом рекомендуется подробно расспросить его на предмет выяснения ведущих интересов личности».

Да, это загвоздка… но я недаром психолог, пусть даже и недипломированный, – полет фантазии, вперед: мужчина лет тридцати, зовут Влад (что говорит об уравновешенном характере, в котором иногда пробуждаются скрытые, очень сильные чувства, об эмоциональности, душевной стойкости, зачастую доброте, некоторой скупости, зря, зря люди разбрасываются своими именами и именами друзей – даже дикий волжский островок способен выслушать их и запомнить!). Физически развит, но или не имеет жены, или просто снял с пальца кольцо. Скорее первое, чем второе, потому что представители этой профессии обычно не заводят жен, пока не достигнут определенного положения – редкая женщина не расколется, не выдаст в трудный момент.

Итак, нормальные мужчины такого возраста и положения больше всего мечтают о трех вещах: о власти, повышении статуса в группировке, то есть о какой-либо женщине и о смерти злейшего врага.

Не имея достаточной осведомленности о втором и третьем, я решила обратиться к первому – мечтам о возвышении. Они свойственны каждому, кроме того, я довольно много знаю об иерархии преступных группировок и организаций.

Его лицо в десятке метров, но это не мешает разглядеть маленькие глаза, прикрытые в полусонном ожидании чего-нибудь необычного.

Бдит, сука.

Я представила это лицо развернутым к себе, представила эти глаза, каждую черточку мужского лика, каждую щетину небритого подбородка… и провалилась в холодную бездну черных зрачков.

«Вперед! – шептала я ему, и он слышал. – Вперед и вверх, тебя никто не остановит: все удастся, дело выгорит – и ты получишь больше других, потому что сам застрелишь этого придурка в палатке, когда он попытается бежать от смерти…» Я вдруг увидела эту картину, увидела с несонной отчетливостью, и почувствовала злую насмешку человека, который мечтал и сам помогал Ведьме в ее черном ночном деле…

«Он отдастся этой мечте полностью, и вам останется лишь наблюдать, записывая в памяти, чего он сокровенно хочет более всего на свете».

Этот метод я применяла второй раз в жизни, да и то только потому, что иного выхода не видела. Мне удалось совершить настройку и ввести бандита в глубокий гипноз только по одной простой причине: этот Влад был невероятно, невозможно туп и примитивен. Он был прост и виден насквозь; все его желания, мотивы и поступки были очень вещественны и физиологичны… короче, на нормальных людей такой метод почти не работает.

А жаль…

Возможно, со стороны это могло бы показаться смешным, однако трудно описать кошмар из трупов, женщин, крови, унижений и оргий, составлявший сокровенные мечты Влада. По этой причине ничего описывать я не буду.

Достаточно сказать, что через несколько минут меня тошнило, а он спал, как собака, свернувшись калачиком и обхватив свою сумку обеими руками.

К сожалению, я не могла поклясться, что уснул он в результате моего гипноза, а не просто так, от усталости и ночной сонливости.

Я крадучись миновала кустистую полосу и вышла на песчаную прибрежность выбранной стоянки. Палатка чернела, костер прогорел. Ночь властно вступила в свои права, спрятав тщедушный месяц в складки черной мантии. Откуда-то с горизонта, вероятно, из города, неровным фронтом надвигалась гроза, осколки которой доносились до меня в виде свежего ветра и шума.

Спящий поежился. Я сосредоточилась, черпая эту сосредоточенность из изрядно опустевшего источника. Сдержала дыхание, прислушиваясь к каждому шороху, приглядываясь к каждой веточке под ногами.

И черной ночной кошкой пролезла в палатку. Второй из преступников спал в ее внешней части, отделенной от внутренней брезентовой перегородкой, которую пересекала закрытая снаружи «молния».

Мне пришлось открыть ее, буквально нависая над спящим мужчиной. Он беспокойно пошевелился, но затих. Мелькнула мысль достать его пистолет и воспользоваться им для захвата всех троих в заложники с последующим выяснением обстоятельств где-нибудь в милиции, но подобное не представилось возможным: он спал слишком чутко, и рука его лежала именно на этом предмете мужской гордости.

Обливаясь потом и сходящей с меня бесстрастностью, я перелезла через него, вползла во внутреннюю часть палатки и нащупала ноги третьего спящего мужика. Руки его были защищены от попыток покушения на сторожей стальными наручниками.

Я прикрыла ему рот рукой и сильно толкнула в плечо. Он проснулся, дернулся, но, прежде чем успел освободиться от моей руки, я прошипела ему на ухо: «ТИХО!» – и убрала ее сама.

Он уставился на меня, и в темноте его глаза нервно блестели. Дыхание со свистом вырывалось из беспокойной груди.

– Привет, – прошептала я. – Я частная сыщица Таня Иванова. Я пришла тебя спасти.

– Ты кто? – спросил он, следуя идиотской привычке спасаемых людей прикидываться полнейшими придурками.

– Частный детектив. Случайно оказалась здесь. Хочу тебя спасти! А ты кто? И кто они?

– Я водолаз, – как-то осторожно сообщил он, шевеля одними губами, похоже, ожидая смеха с моей стороны.

– Какого хрена им от тебя нужно?

– А?

Я переспросила, уткнувшись в его ухо.

Тут-то его и прорвало: схватив меня за руку, он, привстав, начал словесно-шепотные излияния, видимо, перестав принимать меня за провокатора или за Суккуба.

– Здесь готовится большая кровь! – сообщил он многозначительно, хотя и торопливо. – Они хотят, чтобы я в костюме подошел к кораблю, ну, под водой, естественно, и, во-первых, закрепил якорь на дне, чтобы корабль не смог уйти, а во-вторых, что-то еще, о чем пока не сказали. Завтра сюда…

– Знаю, дальше.

– Они говорят, что возьмут моих…

– Знаю, дальше.

– Утром их приедет трое, у каждого пис…

– Все ясно. Когда это «утром»? – спросила я, памятуя, что до рассвета осталось всего ничего.

– Часа в четыре, в пять, откуда я знаю?!

– Часа четыре уже минут десять как есть, – возразила чувствительная ко времени Татьяна Иванова. – Черт, как же тебя вытащить?.. У кого-нибудь из них есть сотовый телефон?

– При мне не звонили.

– Угу… Ты, главное, не брыкайся. Сознавай, что до того, как ты выполнишь работу, тебя не убьют. Сиди тихо, я постараюсь сообщить м-м-м… в ближайшую спецслужбу, тебя спасут.

– Давай убежим сейчас! – внезапно додумался он.

– Ты пока вставать будешь, всех разбудишь… а у меня нет пистолета. И умирать из-за лишней торопливости я не собираюсь. Лежи. Жди своего специалиста, будет потом что рассказать в ФСК или где там еще… Так кто они такие?

– Не знаю… меня взяли на рыбалке, о которой знали только близкие друзья и жена… Да! Это! Они меня сначала к вокзалу отвезли, на квартиру, где-то у стадиона, там еще завод какой-то рядом… Дом такой, с продуктовым магазином, серый. Кажется, пятиэтажка.

Я знала это место. Довольная, кивнула ему с выражением. Он слабо улыбнулся.

– А как ты собираешься закреплять якорь на дне?

– Они обещали привезти технику, есть такая специальная машинка, которая быстро входит в песок и…

– ТИХО!

Мы замерли, прислушиваясь к расслышанному мной шороху. Медленно текли секунды… Кажется, все было в порядке.

– Сиди здесь, жди. Я скорее всего поплыву на берег и попытаюсь быстро добраться до города. Старайся в любой ситуации держаться у них за спинами и падай на землю, если поймешь, что сейчас будут стрелять.

Он кивнул, и я стала выбираться отсюда – дальше рисковать было бессмысленно, так как все самое необходимое я уже узнала.

На то, чтобы ретироваться, ушло минут пять – и вовремя: вдалеке послышалось нарастающее гудение моторной лодки. Кажется, сегодня она тарахтела более приглушенно.

Я поспешила залечь в кустах, шагах в тридцати от стоянки, почти у самого берега, пока двое сторожей не проснулись.