- Надя, ты себя видела, когда ты с Ростехнадзором общаешься? Ты же похлеще мартовской кошки выгибаешься.

  - Я? Так я же для дела!

  - Так и он, может - для дела.

  - Но я, как кошка, не выгибаюсь же при нем...

  - Значит он честнее тебя и не ханжа. Ты вот, скольким посетителям в день своим бюстом перед носом водишь с одной целью - чтобы он стал постоянным посетителем твоего ресторана? Ты же на клиента смотришь так, будто обещаешь ему райское блаженство! Прямо здесь и сейчас! А отворачиваешься, и вся благодать с твоего лица сползает рваным чулком...

  Она помолчала.

  - Да и не верю я, что ты все это затеяла сегодня только из-за банального "Ему там звонит какая-то..." - передразнивая интонации Надькиного возмущенного голоса, добавила Ольга, - так в чем дело, подруга? Мне-то можешь "по ушам не ездить"...

  Надька, как-то сразу расслабилась и закрыла глаза. На ее лице разлился покой и губы тронул легкий намек на улыбку. Бывает у людей такой выражение лица. За мгновение до момента раскрытия тайны... Когда сознание, распираемое изнутри тщеславием от знания чего-то неведомого остальным, больше не в силах сдерживать себя и предвкушает этот сладкий миг...

  "Сейчас!.. Время тайны истекло! Сейчас..."

  - Оля, я - беременна. Это - случилось. Я буду матерью. Понимаешь, Оль, столько лет, столько попыток, столько мужчин и ...ничего. Мне - сорок три. Первая беременность. Я - буду матерью...

  Ольга встала, открыла форточку и села в свое кресло.

  Надежда молча провожала ее передвижения взглядом, пока та, наклонившись к Надькиному лицу, строгим голосом не произнесла:

  - Конечно - будешь. И я за этим прослежу!

  Кто дура? Я - дурр-ра? Да... я -дура...

  - Ты когда собираешься сказать Федьке?

  - Не знаю... Оль, правда, не знаю. Может быть никогда. Я не знаю, как ему сказать. Ведь у него есть жизнь без меня. Та в которой мне нет места. И я тоже, как и ты, не хочу ничего разрушать.

  - Но, он - отец! Он имеет право знать, что у него будет ребенок, Надь, так нельзя.

  - Оль, да я понимаю. Но я, как представлю, что я скажу - и всё! Конец! Ему надо будет что-то решать, что-то делать, предпринимать какие-то шаги. А если он просто - не обрадуется? Что тогда? Вначале я тянула, чтобы срок стал таким, когда аборт уже невозможен.

  - Ты что, Надь? Ты же всегда мечтала о детях! Ты же безумно любишь Катьку и Сеньку! Ты бы не смогла!

  - Оль, поэтому и не сказала ему сразу. Испугалась, что смогла бы... Если бы он сказал... Или я, или - он. Оль, я как-то к нему приросла. Я не лезу в его жизнь, не задаю вопросов, не взваливаю на него свои. Он звонит - я еду, или он приезжает. Не прошу задержаться, не уговариваю остаться. Я же понимаю, что там, за моим порогом у него другая жизнь. Жизнь без меня... И еще. Ты знаешь, мне кажется, что будет мальчик. Я хотела его всегда в честь папы назвать, а теперь я думаю пусть будет Федька. Когда он уйдет, то все равно останется.

  - Может не уйдет, Надюш? А может, будет девочка!

  - Если девочка, то будет Олюшка.

  - Ооооллююшка!

  - Да, именно так, нараспев. Сеня твой всегда так говорил... Ооооллююшка... Ты так больше никому себя не позволяла называть.

  - Позволяла. Саше. В минуты страсти. У него даже интонации те же. Мне иногда казалось, что я Сенин голос слышу.

  - Ой!

  Ольга мгновенно подхватила подругу под руки.

  - Ну, ты что? Надюш, ты под ноги смотри, тебе теперь все время надо смотреть под ноги. Падать нам совсем нельзя. Беречь наше чудо надо, мамаша! Скользко! Семените девушка, некому на вас здесь смотреть. В перинатальном все в таком положении, здесь это никого не удивит.

  Ольга была неправа. Сидя в машине на стоянке за ними пристально наблюдал Мага. Все Ольгины маневры вокруг машины с открыванием дверей и подаванием руки Надьке не остались незамеченными. Да и то, что подруги шли до странности медленно, а потом и вовсе пошли под руку, вызвало легкое недоумение. Первой была мысль, что они приехали, кого-то навестить, но... гололед его Ольгу не заставил бы сменить аллюр. Гарцевание было не в ее стиле. Обычно она неслась в стремительном галопе и ее волосы трепал ветер. Что-то было не так! И не с ней! Надька? А, что может случиться с Надькой? Упала? Идут в "травму"? Только, когда подруги стали подниматься по ступенькам крыльца его вдруг осенило! "Не может быть! Ну, Федор дает! И молчит!". Выудив из кармана сотовый, он нажал кнопку вызова.

  - Привет! И что же ты не хвалишься?

  - Чем? Вроде все, как всегда. Чем хвалиться, Саш?

  - Да я понимаю, не время еще хвалиться. Когда родится - будешь!

  - Кто родится? Сань, ты там пьян, что ли?

  - Не понял. Так ты не в курсе? Надька не сказала? Они с Ольгой только, что в перинатальный приехали. А здесь, брат, бывают с визитами только по одному поводу. Ольга не беременна. Я точно знаю. У нее никого после меня не было. Я присматриваю за ней. Да и суетится она вокруг Надежды. Значит Надька. А Надька с тобой спит и больше ни с кем. Барышни у нас с принципами.

  - Теперь я не понял. Она ничего не говорила. У перинатального говоришь? Я не далеко. Я сейчас подъеду. Подожди меня.

  Минут через пятнадцать машина Федора плавно припарковалась рядом с Сашкиной. Друзья совершив ритуальные похлопывания друг друга по спине и перекурив сели в одну машину.

  - Как думаешь, правда? Ей же уже за сорок. Как думаешь, выносит?

  - Они крепкие девочки, Федь, выносит. Я был бы счастлив, если Ольга родила бы от меня. Но ты же ее знаешь.

  - Что? Так и не позвонила ни разу?

  - Нет. Не позвонила. Один раз случайно встретились в администрации. "Здравствуйте, Александр Евгеньевич! Извините, я спешу!" - и все! Была такова. Даже мускул ни один не дрогнул, в глазах, показалось, что тоска мелькнула на мгновение и все.

  - Идут! Смотри, хохочут! Все, видимо, хорошо!

  Федор решительно вышел из машины.

  - Надя!

  - Федь? Ты что тут делаешь?

  - А ты? И когда ты мне собиралась сказать?

  - Никогда, Федь... Я... Я не хочу, чтобы ты из-за меня разводился.

  - Разводился? С кем?

  - Ну, с женой. С кем же разводятся?

  - Только такая дура, как ты, Надь, может полгода спать с мужчиной и ни разу поинтересоваться, а женит ли он.

  - Дура? Я - дура? - Надька рванула к машине, в которой уже сидела Ольга, прогревая движок, - Поехали. Быстро!

  - Как скажешь, - Ольга выжала сцепление и тронулась, - что он тебе сказал?

  - Он сказал, что я - дура, - Надька заревела, по-детски всхлипывая и растирая кулаком слезы, - Оль, я - дура! Он не женат!

  День рождения

  - Оль, открой, пожалуйста, я стою у твоей калитки и звоню, в твой чертов звонок, уже минут десять.

  - Сейчас, Надь, - Ольга отложила сотовый и потерла глаза рукой.

  "Подъем!" - скомандовала себе и встала.

  - Надюш, ты, что код замка забыла?

  - Забыла. А звонок что?

  - Батарейка села. Мы же им не пользуемся. Некому нам звонить в звонки. Что случилось-то? Тебе уже нельзя за руль. Счет пошел на дни.

  - Я думала ты ко мне заедешь сегодня...

  - Да, я знаю - мой день рождения. Прости, дорогая, что тебе пришлось тащиться ко мне. Я просто уснула... хотя, да, ты права, я не хотела никого видеть. Хотелось просто темной комнаты, теплого одеяла и спать. Прости меня. Как ты себя чувствуешь? Как малыш?

  - Нормально. Доехали! Корми нас! Снова хотим есть! - рассмеялась Надька.

  - Ну, пошли! Будем праздновать. Нет! Праздновать не будем! Нечего праздновать. Будем ужинать.

  - Почему нечего? День рождения.

  - Надь, это не праздник. Это - очередное подведение итогов. А итоги неутешительные - "Одын. Савсэм одын..."