Данила Евгеньевич сорвал золотой браслет, болтавшийся на лучевой кости верхнего трупа. В слабом лучике, сочившемся из отверстия меж приваленным валуном и стеной входа, легко различалось: Hugo Luxellian.

         Данила Евгеньевич ткнул пальцем в надпись. Подплывший Кальвадос долго разглядывал её, потрясывая плечами. Павел тоже глядел во все глаза. Выбившаяся из-под шлема русая прядь колебалась то ли течением, то ли поднималась в ужасе.

- Проклятие гробницы! – предупредил Павел.

- Иди к чёрту!!- отмахнулся Данила Евгеньевич.

              Он сорвал с нижнего трупа сапоги. На подошвах стояло клеймо: Kid IV.

         Два заклятых врага соединились в могиле навеки. Но как это случилось, история молчала.

- Вы же сказали, Лакселиана убили купцы? -  прошептал Скакунов, недоверчиво сверля взглядом Кальвадоса.

- Я -  что?! Четыреста лет прошло.

         Рано ли, поздно – запасам кислорода придёт конец. Кальвадос одёрнул всех, требуя немедленного подъёма.

         Аквалангисты поднялись к закрытому выходу. Мурены не спешили покидать пещеру. Их организмы позволяли находиться в воде сколь угодно долго. Пробиться же к узкому отверстию, представлялось лишь, прогнав хищниц. Кальвадос взмахнул фонарём. Клубок мурен отскочил в сторону и с удесятерённой энергией налетел на Кальвадоса, облепив с головы до ног.

         Скакунов и Борис бросились на мурен, колотя ломиками. Мурены закручивались вокруг рук и орудий, душили горло, норовили залезть под ворот гидрокостюма. Все торопились выйти наружу, но перекрытый валуном проход стал чересчур тесен. Только Витя пролезал в него. Он выплывал наружу, потом возвращался, показывая как легко подобное. Завидуя комплекции мальчика, никто из взрослых не способен был последовать его примеру. Отважившийся Павел затрамбовал проход. Его пришлось вытягивать, отвлекшись от битвы с муренами. При неловком движении у Павла соскочил акваланг, и он чуть не погиб, пуская пузыри из редуктора под подбородком.

         Борис помог Павлу снова надеть акваланг, увлёк его в дальний конец пещеры , где пробивался слабый свет. Оставалось поднырнуть под нависавший край, чтобы посмотреть что дальше. Борис пошёл на разведку. Вороша камни, со дна поднялся угрожающий угловатый удильщик. «Фонарь» над его носом свирепо раскачивался, раскрытая пасть с острыми хищными зубами фосфоресцировала. Удильщик кинулся на Данилу Евгеньевича и Скакунова, мгновенно ретировавшихся к муренам. С последними продолжал сражаться Кальвадос. Он отмахивался ломиком, который мурены обвивали, как жезл Аарона.

         Жёсткие плавники звездочёта заскользили по ластам Павла.

- Брысь! – Павел брезгливо попробовал отбросить рыбину.

         Звездочёт согнулся дугой и выпустил разряд в триста вольт. Павел чувствовал, как поражённые электричеством ската от его тела отваливаются гельминты. Чувство было настолько неприятное, что Павел расстегнул гидрокостюм, чтобы выгрести червяков ладонью.

         Бледный сгусток гельминтов завращался в воде. Кучка звездочётов набросилась на них, жадно поглощая. Звездочётам-юнцам не досталось червяков, и они кружили вокруг Павла, попрошайничая.

         Борис вернулся с разведки. Теперь он знал, что скрывается дальше. Борис подозвал Кальвадоса и остальных, указав на свисавший под водой край пещеры, оставлявший у дна возможность прохода. Путешественники поднырнули под свод. Позади, ярдах в тридцати от свода, полого поднимался участок суши, усыпанный мелкой зернистой галькой. Воздух над водой в этом отсеке пещеры позволял дышать. Путешественники выбрались на сушу, облегчённо сбросили акваланги, огляделись. Их окружала почти сплошная тьма. Светляки, облепившие стены вычерчивали контуры  пещеры, но не освещали пространство около кладоискателей.

         Скакунов сделал неловкий шаг. Что-то зашуршало, побежало от него. Пронзительные писки и свисты перекликнулись из расселин. В воздухе затрепыхали, захлопали крыльями невидимые летучие мыши. Различался шум ручья, стекавшего в подземный залив. Снимая гидрокостюм, Павел ступил в ручей ногой в носке и, как всегда удачливо, насобирал пиявок. Отдирание от кожи десятидюймовых пиявок пришлось как нельзя кстати, отвлекая его болезненное сознание от новых опасностей.

- Нас предали! – заявил Кальвадос, трубно высмаркиваясь в шёлковый платок.

- Предали? – напряжённо переспросил Скакунов.

- А вы сомневаетесь?! - Кальвадос ударил по ламинированной карте.- Место – абсолютно то, что на карте, а сокровищ нет. Одни гробы.

- Кто же нас предал? – спросил Данила Евгеньевич, не расстававшийся с обретёнными пистолетом и саблей. Саблю на полусгнившей перевязи он повесил впереди себя.

- Кто-то из нас. Предатель вместе с нами в пещере.

         Скакунов засвистел известную мелодию и , сшибая носками ласт гальку, пошёл вдоль берега, искоса рассматривая собратьев по несчастью.

- Или всё-таки карта не та, - задумчиво продолжал Кальвадос.

- Как не та!- закипятился Данила Евгеньевич. Найденные дорогой пистоль и сабля в смарагдах являлись ему верными доказательствами: идём правильной дорогой.

- Несмотря на мой маразм, я начинаю вспоминать настоящую карту. Здесь помещение квадратное, а должно быть круглое, с откосом в северо-восточной стороне… - Кальвадос хрустел картой, привлекая летучих мышей. Со свистом они проносились межу ним и Данилой Евгеньевичем, едва не задевая лица. Мыши распространяли гнилостный запах.

- Как нам могли подменить карту? Мы не выпускали её из рук. Борис! - позвал Данила Евгеньевич.

- Погодите. Это тот человек, который ходил в банк?

- Да.

- Тогда не надо.

- Вы подозреваете его?

- С сего часа у меня все на подозрении.

- Невозможно работать, ни на кого не опираясь

- Борис - больной человек. Ему ни до чего,  кроме себя. Мы хорошо знакомы с ним ещё  по первой экспедиции.

- Мы все больные, и состав наш с первой экспедиции не пополнился.

- Борис рисковал свободой и жизнью!

- Мы ежечасно рискуем. Позовите Скакунова. Ваш начальник совершенно расклеился.

- Он мне не начальник! – Данила Евгеньевич сморщился. Доверительность Кальвадоса, обещавшая выдвинуть в лидеры, ускользала.

- Альберт! – позвал Данила Евгеньевич.

         Скакунов перестал свистать, пришёл с потухшим лицом.

- Звали?

- Могли нам подменить карту?

- Исключено  .

- Когда вы ехали в вагоне, кто-нибудь оставался один? – Кальвадос проницательно разглядывал Скакунова.

- Никто не оставался… Пропал Степанов. Мы пошли его искать. Я и Данила…

- Кто не искал?

- Все искали. Борис и Витя оставались в вагоне.  Полли…

- Дольше всех оставался Павел, - вспомнил Данила Евгеньевич.

- Точно, Павел. Он никуда не ходил, - лицо Скакунова прояснилось от очевидности.

- Вот мерзавец! – прошипел Данила Евгеньевич

         Скакунов, Данила Евгеньевич и Кальвадос посмотрели на Павла, не замечавшего их взглядов.

- Помню, я возвращаюсь, а Павел разговаривает с проводником…- отчётливо сказал Скакунов.

- С мужиком, продававшим мелочёвку, - подтвердил Данила Евгеньевич.

- Ещё мне показалось, он что-то купил или передал…

- Он не искал Степанова, сказавшись на нездоровье.

- Вы хорошо его знаете? – спросил Кальвадос.

- Абсолютно не знаем! – случайным хором вымолвили Скакунов и Данила Евгеньевич.

- Тёмная лошадка?

- Кто он?- Данила Евгеньевич и Скакунов переглянулись , сознавая что нет для них непрозрачнее человека чем Павел.

         Не обращая внимания на Скакунова, Данила Евгеньевич порывисто оттащил Кальвадоса в глухой сырой угол:

- А как же здесь? Обещаете не бросить  гробы? Тут много чего ценного, - Данила Евгеньевич сжимал саблю.

- Придётся бросить. Захоронения незначительны.

- Незначительны? Вы с ума сошли! Отдайте мне ложную карту!! – Данила Евгеньевич вырвал у Кальвадоса карту, засунул за пояс. Он осматривался в темноте, стараясь получше запомнить место, куда собирался неминуемо вернуться. Что Кальвадосу незначительно, ему хватит на всю жизнь!