Служащий расплылся в улыбке. Правильно. Борис не ошибся. Цифры и буквы запомнил чётко. Хотелось бы увидеть договор с банком.

         Бориса прошиб холодный пот. Договора у него не было. Он протянул паспорт. Служащий забрал паспорт и вышел.

         Пока он ходил, Борис забрал в раскрытом ящике из пуленепробиваемого стекла ключ, набрал на сейфовой ячейке те же цифры и буквы, что уже выдавливал на пульте, вскрыл сейф, схватил горстку бумаг, слайдов и дискет и разместил под одеждой.

         Вернувшийся служащий объяснил Борису, что к сейфовой ячейке его допустить не могут без договора с банком.  Борис согласно пожал плечами. Бумаги жгли ему живот, как куница разрывала внутренности вороватого лакедемонского мальчика. Миллионы, миллионы, миллионы! Какая там мурманская рыба!

         Борис поднялся в холл банка. Охранник, осуществлявший видеонаблюдение, подошёл ближе. Он заговорил с сотрудником. Злые глаза охранника не нравились Борису. Охранник указывал на мониторы.

         Борис оттолкнулся прыгуном с десятиметровой и выскочил на улицу. Охранник засвистел, хватаясь за кобуру.

         На площадке перед банком Борис огляделся. Он сразу заметил Скакунова, махавшего от остановившегося такси. Скакунов был в форме таксиста. Бориса это не смутило. Он побежал к «мерседесу» с ромбиками на крыше. Документы поползли Борису по штанинам, он придерживал их руками.

         Борис впрыгнул в машину. Скакунов дал по газам.

- Сделано? – беспокойство Скакунова выдавали горящие глаза.

- Карты у меня, - ровным голосом отвечал Борис, словно сорок лет проработал в разведке.- Где водитель?- невозмутимо продолжил он.

- В багажнике, - так же спокойно констатировал Скакунов.

         Он направил машину по узкой улочке. Замешкавшаяся охрана вскочила в припаркованный у банка «рено» и начала преследование.

         Включив дальний свет, Скакунов гнал во всю мочь. Маленькие женевские седаны едва успевали уворачиваться  от него. Не участвовавшие в погоне зверски сигналили.  На набережной Скакунов чудом не сбил мамашу с коляской, переходившую дорогу на красный свет. Вряд ли ему стало легче, если б он узнал, что по местным законам его помиловали бы. Скакунов свернул к центру. Проскочил под гигантским деревянным стулом на трёх ножках, памятником жертвам противопехотных мин. Если б он повалил стул, возмутилось всё ЮНЕСКО. Охранники оказались менее удачливы. Висевшие на хвосте Скакунова, они снесли стулу часть древесины.

         Завидев лестницу, Скакунов включил тяговую скорость. Надрываясь мотором, пошёл под углом в 45 градусов наверх. Багажник щёлкнул. Связанный скотчем водитель с кляпом во рту выкатился под колёса не отстававшего «рено». Машина резко затормозила. Зад занесло юзом. Выскочивший охранник выстрелил несколько раз по взбиравшемуся «мерседесу». Пули скользнули по  корпусу, высекая искры.

         Скакунов, разгоняя туристов, влетел во двор, где осудили Руссо, и попал в тупик. Он прокрутился вокруг чаши, ставшей жертвенной для книг просветителя, заметил уходящую вверх плоскость, по ней в средние века взбирались всадники, и въехал в здание ратуши. Законодатели повскакивали с мест. Раздались далеко не приветственные возгласы.

         Скакунов развернулся, снеся сидения. Пожилая перекисевая блондинка верещала, вскочив на кресло, благим матом, точно по полу бегали крысы, и швыряла в «мерседес» листками постановлений. Оказавшийся рядом через стекло Борис попытался приободрить блондинку смущённой улыбкой.

         Вниз Скакунов помчался той же дорогой. Лоб в лоб ему упёрся поднимавшийся «рено». Машины гудели, не уступая, да и уступать было не куда. Выхлопные трубы от напряжения стреляли непрогоревшими  газами. Скакунов хмурился, нащупывая языком в коренном зубе ампулу с ядом. Борис мёртвой хваткой прижимал к вспотевшим коленям бумаги Кальвадоса.

         Скакунов видел перед собой искажённые злобой лица охранников. Он опасался, начнут стрелять. Те не решились. На подъёме собрались законодатели, изрыгая проклятия. « Подобные наказали Руссо – не сомневался начитанный Борис.- А предки их сожгли Сервета, распяли Христа.»

         «Мерседес» вытолкал мене мощный «рено», выскочил на улицу. Промелькнули каштаны в цвету, старинный мост, фасад музея, «Хилтон», где самые наглые официанты в Центральной Европе. «Мерседес» снова летел по набережной. Позади раздражающе хлопал открытый багажник.

- Интересно, фонтан может оторвать руку, если в него засунуть? - спросил Борис, указывая на стометровое чудо, бьющее посреди   озера. Ветром брызги сносило на них, и Скакунову пришлось включить щётки.

- Попробуй!- мрачно процедил Скакунов.

         Резко дав влево, Скакунов проскочил мимо ступеней, уходивших к воде. Лужа под колёсами разошлась волнами.

         «Рено» попытался повторить манёвр беглецов, его занесло, через парапет автомобиль влетел в струю фонтана. Фонтан на полсотни ярдов взмыл машину с отчаянно кричавшими и пытавшимися выпрыгнуть охранниками и уронил в озеро. «Рено» закачался грузным поплавком.

         Оставив «Мерседес» , Скакунов и Борис подбежали к Даниле Евгеньевичу и Павлу, дежурившим у нанятого катера. Владелец катера попытался возражать насчёт маршрута. Скакунов схода заткнул ему рот пятисотевровой  фальшивой купюрой, сделанной на заказ в Москве.

- Штурман, гони!- Скакунов указал на противоположный берег.

         Пришла ли пора расслабиться?

- Боюсь, в Швейцарию нам путь заказан, - заметил Данила Евгеньевич.

- И в Европу тоже, Крот,- подтвердил собравшийся пружиной Скакунов.

         На противоположном берегу у другой нанятой машины ждали Витя с Полли. А ещё дальше – с балкона женевского особняка,  глядел в бинокль злобно похмыкивающий Родригес. Позади него мычал привязанный к шезлонгу Степанов.

                                                          8

         Едва сойдя с борта самолёта в Дар-эс-Саламе, Скакунов бросился, протягивая руку к встречавшему Кальвадосу:

- Мы привезли вам Павла! Как просили.

         Павел смущённо улыбался. Данила Евгеньевич подталкивал его за плечо.

- Павел? – растерянно потёр переносицу Кальвадос. – Разве я просил?

- Просили, просили, - подтвердил Витя.- Сообщение ваше на мой компьютер приходило.

- Вот дела! А я ничего не помню. Память моя сделалась ещё хуже с тех пор, как я расстался с вашим товарищем. Кстати, где он?

         Скакунов и Данила Евгеньевич переглянулись.

- Степанов остался в Женеве,- взял слово Данила Евгеньевич.- Боюсь, его схватил наш общий знакомый – полковник Родригес.

- А меня полковник отпустил. Отнял лишь ноутбук. Но это не страшно. Вы карты привезли?

- Привезли. Конечно, привезли, - засуетился Павел. Он чувствовал себя не ловко, после того, как Кальвадос заявил, что не помнит , вызывал ли его? В сообщении чётко читалось: « Разыщите Павла. Пусть срочно вылетает на Занзибар». Вот старый хрыч! К другим он тоже отнёсся с холодцой, будто уже не нуждался в них.

 - Пойдёмте в микроавтобус, - пригласил Кальвадос.

- Каким одеколоном вы пользуетесь? – спросил у него Борис.

- Даже не знаю. Какой с утра попался.

- Приятный запах. Главное, не на спирту, - принюхался Борис.

         Микроавтобус тронулся. Влажная жара просачивалась за окна и двери. Витя указывал Полли на гнувшиеся в ветру пальмы, от которых протянулись полосатыми  шлейфами стаи красочных бананоедов. Девочка взвизгивала от восторга, заметив мирно пощипывавшего миниатюрного африканского олененка или крупную птицу-носорог, раскинувшую тёмные крыла и терзавшую кокос.

- Память плоха, а физическое состояние улучшилось, - рассказывал Кальвадос.- Могу некоторое время находиться на плоскогорье… Жалко дворецкого  Макса. Старина пропал.

         Русские никогда не видела брата Кальвадоса. Он казался очень странным, словно подменённым. Данила Евгеньевич шептался со Скакуновым, стоит ли отдавать ему карты.  Другого выхода не существовало. Одним им не хватит духа, финансов  и знания страны, чтобы добраться до сокровищ.